Проблема движения в античной философии и философское понятие мира

Зенон, который  утверждал, что движения нет, имел в  виду вовсе не его существование  как таковое, а лишь противоречивость самого определения движения и тот факт, что на языковом уровне мы можем давать движению самые разнообразные, в том числе и противоположные, определения. «Что существует движение, что оно есть явление, это вовсе и не оспаривается; движение обладает чувственной достоверностью, оно существует, подобно тому, как существуют слоны; в этом смысле Зенону и на ум не приходило отрицать движение.

Вопрос здесь  вдет о его истинности». Дело в  том, что проблема обоснования истинности утверждений о движении предстала  как весьма сложная задача, так  как на уровне его логического понимания наша мысль постоянно сталкивается с противоречиями. В частности, мыслить движение оказывается принципиально невозможным без привлечения противоположной категории, а именно покоя.

Элеаты (Ксенофан, Зенон, Парменид) обратили внимание на моменты устойчивости в движении, которые при их абсолютизации могли привести к выводам, отрицающим всеобщность движения. Так, например, у Парменид а бьпие неподвижно и едино, оно замкнуто само в себе «в пределах оков величайших», «его бытие не поток, как у Гераклита, а как бы лед».

Логический вариант  данной проблемы был представлен  Зеноном, который, защищая тезисы своего учителя Парменида, разрабатывает  целую систему обоснования того, что движения нет. Исходя из логической противоречивости движения, Зенон действительно делал вывод о том, что движение не обладает истинным бытием.

А согласно общей  гносеологической позиции элеатов  предмет, о котором мы не можем  мыслить истинно (т.е. непротиворечиво), не может обладать истинным бытием. «С этой точки зрения мы должны понимать аргументы Зенона не как возражения против реальности движения, каковыми они представляются на первый взгляд, а как указание на необходимый способ определения движения и на ход мысли, который необходимо соблюдать при этом определении».

Концентрированным выражением аргументов против существования движения стали знаменитые апории Зенона, исходящего из того, что бытие едино и неподвижно.

Первая апория: движение не может начаться, потому что движущийся предмет должен дойти до половины пути, а для этого пройти половину половины и так до бесконечности (дихотомия).

Вторая апория гласит, что быстрое (Ахиллес) не догонит медленное (черепаха). Ведь когда Ахиллес придет в ту точку, где была черепаха, она отойдет на такое расстояние от своего старта, насколько скорость медленного меньше скорости быстрого, и т.д.

Третья апория (стрела) утверждает, что движение невозможно при допущении прерывности пространства. Летящая стрела покоится, так как  всегда занимает место, равное себе, т.е. покоится в нем. Но движение не может быть суммой состояний покоя, ибо это самопротиворечиво. «Не все, что чувственно представляется нам реальным, существует на самом деле; но все, что истинно существует, должно подтверждаться нашим разумом, где самое главное условие -- соблюдение принципа формально-логической непротиворечивости» -- вот ключевая мысль элеатов, против которой бессильны любые аргументы, апеллирующие к чувственному опыту.

Не случайно завершением вышеприведенного анекдота о  «мудреце брадатом» становится тот факт, что когда один из учеников Диогена посчитал, что тезис об отсутствии движения действительно опровергнут молчаливым хождением, то сам Диоген  (который своим хождением лишь обострил диалоговую ситуацию) побил его палкой, считая тем самым, что чувственная достоверность не есть еще доказательство или опровержение, а необходимы более основательные аргументы.

Мы так долго  разбирали этот исторический эпизод, чтобы показать, что вряд ли в истории философии существовали когда-нибудь философы, отрицающие движение как таковое, даже когда они так говорили. Скорее всего, отрицалась познаваемость какой-то из характеристик движения, например достоверность его чувственного познания, тем самым, безусловно, ограничивалась и достоверность чувственного познания в целом.

Можно указать  и на еще один исключительно важный позитивный момент, который имела  негативная диалектика Зенона. После его апорий, направленных против возможности логически непротиворечиво мыслить движение, стало понятно, что в мире существует целый класс объектов и явлений, которые только и могут быть постигнуты диалектически противоречиво, т.е. через синтез их противоположных мысленных определений.

В самом деле, человек -- это всегда единство души и тела, сознательного и бессознательного, биологического и социального начал. Жизнь, текущая вокруг нас, неотделима от смерти; необходимость и закономерность наступления каких-то событий -- от случайных обстоятельств и привходящих факторов.

Попробуйте абстрактно запретить противоречия в познающем  мышлении, и вам никогда не удастся  осмыслить сущность света, ведь он -- иное тьмы; звука, ведь он -- иное тишины; емкости бокала, которая -- иное его  вещественной формы, и т.д. Сущность подлинной человеческой индивидуальности состоит вовсе не в том, что она противопоставляет себя всему родовому и общечеловеческому и всячески подчеркивает свои отличия от других людей, а в том, насколько органично и творчески преломляются всеобщие родовые характеристики и универсальные ценности в ее уникальных (особенных) поступках и чертах характера.

Таким образом, подлинный философский разум -- это  как раз не шараханье от противоречий бытия и познания, а умение органически  двигаться в стихии противоположных  характеристик самих вещей и, соответственно, логических определений  мысли.

Последующая позитивная платоновская диалектика в диалогах «Софист» и «Парменид» будет разворачиваться именно в этом ключе и вместе с диалектическими идеями Гераклита станет основой всей европейской диалектической традиции. Кстати, и сама сущность движения после элеатов будет осмыслена именно диалектически: как разные формы единства покоя и изменения, прерывности и непрерывности, линейности и нелинейности, качественных и количественных трансформаций.

Третий взгляд на сущность движения представил Эмпедокл, который как раз и попытался  объединить противоположные взгляды  и стал рассматривать изменчивость и устойчивость как две стороны общего процесса движения. «Сочетая ионийскую философскую традицию с италийской, Эмпедокл равно говорил об изменчивости и неизменности мира, но фактически в разных отношениях и частях. Мир неизменен в своих корнях и в пределах "круга времен", но изменчив на уровне вещей и внутри "круга времен".

Своеобразный  итог данным спорам подвел Аристотель. Он дает классификацию видов изменения, среди которых выделяется возникновение, уничтожение и собственно движение, понимаемое как осуществление сущего в возможности, переход его в действительность. Частным видом движения является механическое перемещение тела из одного места в другое, «движения помимо вещей не существует».

Мысленное представление  движения предполагает использование категорий места, времени и пустоты. Вечность движения Аристотель обосновывает «от противного». «Отрицание вечности движения приводит к противоречию: движение предполагает наличие движущихся предметов, которые, в свою очередь, или возникли, или же существовали вечно неподвижно. Но возникновение предметов есть тоже движение. Если же они покоились вечно неподвижными, то тогда непонятно, почему они пришли в движение не раньше и не позже. Трудно объяснить также причину покоя, а такая причина должна быть».

Итак, движение, по Аристотелю, реализуется внутри одной сущности и внутри одной формы в трех отношениях -- качества, количества и места, (т.е. для каждой исследуемой сущности всегда имеется данное трехчленное отношение.

Количественное  движение -- это рост и убыль. Движение относительно места -- это перемещение, или, говоря современным языком, пространственное перемещение, механическое движение.

Качественное  движение -- это качественное изменение. Кроме того, всякое движение осуществляется во времени. Причем если движение в пространстве и во времени изучает физика, то качественные изменения выступают предметом метафизики. Перевод исследования проблемы движения в плоскость качественного изменения позволяет рассматривать его в наиболее широком, философски предельном смысле по отношению к бытию в целом, рассуждать об изменчивости, процессуальности бытия. 

  ФИЛОСОФСКОЕ  ПОНИМАНИЕ МИРА

1. Философский смысл  проблемы бытия

Человеку присуща  естественная убежденность в том, что  мир существует как нечто целое. Не вызывает сомнения и бытие того, с чем человек сталкивается в  своей жизни. Эта убежденность зафиксирована  в языке. Во многих языках самым употребительным  словом является глагол «быть». Связка «есть» (is, ist) в русском языке опускается, но она подразумевается ( Иван — человек, роза — цветок ). Но для философии одной очевидности недостаточно. Так как философия — это рациональное представление мира, необходимо логически доказать существование бытия. Это значит, надо ответить на следующие вопросы: Существует ли мир на самом деле и все вещи в нем, в том числе человек и общество? Существуют ли мышление, сознание? То есть, существует ли то, что мы считаем существующим? Вопрос, конечно, не в том — существуют ли они на самом деле, а в том, как это выразить на языке философских понятий. Философа, утверждающего, что мир реально не существует, всерьез никто не примет.

Противоположным понятием для бытия является понятие  «небытие». Поэтому проблема бытия  есть в то же время и проблема объяснения небытия. То есть, существует ли небытие? Если да, то как оно связано с бытием?

Элеаты (Парменид, Зенон) первыми дали ответ на эти  вопросы. Они уже употребили понятие  «бытие» в философском смысле. Они считали, что небытия не существует, так как небытие есть несуществующее. Несуществующее не существует. О нем  нельзя даже помыслить, так как мышление всегда есть мысль о чем-то существующем. Раз небытия нет, значит, есть только бытие. Раз нет небытия, значит, ничто  не может возникнуть или исчезнуть. Значит, бытие неизменно. Раз нет  небытия, значит, нет пустоты, значит, все заполнено, и двигаться негде. Значит, бытие неподвижно и неизменно.

В таком случае, что же такое окружающий мир, который  движется и изменяется? По мнению элеатов, это вид небытия, постигаемый  чувствами. Бытие же постигается  только мыслью. Между двумя картинами  мира нет ничего общего. Этот вывод  парадоксален, но надо иметь мужество (говорили они) принять это. К этому  принуждает мышление. Мысль о предмете и предмет мысли — это одно и то же. Значит, истинно существует лишь то, что мыслится. Тот, кто не согласен с этим, должен объяснить  существование движения, возникновения  и уничтожения.

Элеаты противопоставляли  свои взгляды Гераклиту, утверждавшему, что все течет, все меняется, и  одна и та же вещь существует и не существует, возникновение есть переход  вещей в свою противоположность. Элеаты же вынуждены были допустить  существование небытия, но не в мышлении, а во мнении. Существование небытия-пустоты  вынужден был допустить и Демокрит для обоснования движения атомов. А соединением и разъединением  атомов он объяснил возникновение и  исчезновение вещей.

Проблема взаимосвязи  бытия и небытия — вечная. Советский  философ  А.Н. Чанышев считал небытие абсолютным и первичным.

Но как можно  признать существующим несуществующее? Он отвечает: «А где вы видели существующее существующим?»

А. Н. Чанышев  указывает способы доказательства небытия. Например, доказательство от времени (существование настоящего предполагает существование прошлого и будущего, то есть того, чего нет), доказательство от пространства (существование  чего-либо в том или ином месте  предполагает несуществование его  в другом месте), доказательство от движения (движущееся тело есть там, где  его нет, и его нет там, где  оно есть), доказательство от возникновения  нового (новое это то, чего не было в причинах и условиях, это новое  породивших. Но где оно было, когда  его не было? В небытии).

А. Н. Чанышев  писал о небытии так: «Небытие окружает меня со всех сторон. Оно во мне. Оно преследует и настигает  меня, оно хватает меня за горло, оно на миг отпускает меня, оно  ждет, оно знает, что я его добыча, что мне никуда от него не уйти. Небытие  невидимо, оно не дано непосредственно, оно всегда прячется за спину бытия. Небытие убивает, но убивает руками бытия. Неслышными шагами оно крадется за бытием и пожирает каждый миг, отставший  от настоящего, каждое мгновение, становящееся прошлым. Небытие гонится за бытием по пятам. Последнее стремится вперед, не разбирая дороги, теша себя мечтой о  прогрессе, но впереди находит только небытие».

Как видим, попытка  философского решения проблемы бытия  сразу ставит проблему объяснения существования вещей, движения, возникновения, уничтожения, а значит, и многообразия. В их разумном (с помощью доказательства) объяснении и заключается философский смысл проблемы бытия.

2. Проблема субстанции. Философский монизм  и дуализм

Если не допускать  существование небытия, так как  небытие есть несуществующее, то возникновение  и уничтожение вещей можно  объяснить лишь изменением какой-либо основы бытия. Такая основа получила название субстанции. Уничтожение есть не уход в небытие, а лишь изменение  субстанции, ее переход в другое состояние. Все многообразие вещей  в этом случае есть разные состояния  одной субстанции.