Проблема человека в философии средних веков

София – Премудрость Божья  может раскрыться в каждом человеке, и тогда рождается истинный гнозис. Что открывается в гнозисе Бёме о человеке? Первочеловек – андрогинен. Образом и подобием Божьим является лишь тот человек, "который имеет в себе непорочную Деву Премудрости Божьей... Человек получил впервые свое наименование Человека как существо смешанное". Только дева-юноша, андрогин-человек – образ и подобие Божье. Без юной Девы нельзя получить наименование человека.

До своей Евы Адам был  сам непорочной Девой, не мужчиной и  не женщиной; он имел в себе обе тинктуры – ту, что в огне, и ту, что  в духе кротости, – и, если б только он устоял в испытании, он мог бы сам рождать в небесном порядке  без разрыва. И да родится когда-либо человек от другого в том порядке, в котором Адам через девственность свою стал человеком и Образом Божьим: ибо то, что от вечности, само рождает в порядке вечности; существо его должно всецело выходить из вечного, иначе ничто не сохранится в вечности.

У Бёме поразительно мистическое  сближение неба и земли, Бога и  человека, Христа и Адама. "Бог  должен стать человеком, человек  – Богом, небо должно стать единым с землей, земля должна стать небом". Антропология Бёме раскрывалась через  первочеловека Адама. За всей сложностью человека и всеми следами, оставленными на нем мировой эволюцией, усматривался изначальный цельный человек  – образ и подобие Божье, ни из чего не выводимый и ни на что не разложимый.

 Средние века нередко  называют временем развития личности. Однако человек той эпохи находился  в потоке самых различных культурных  процессов. Рыцарские возвышенные  чувства соседствуют с образами  грубой телесности, животной чувственности.  Романтические куртуазные переживания  нередко сочетаются с культом  разнузданных наслаждений. С одной  стороны, распространение христианства  породило поклонение "вечной девственности", с другой – культура средневековья  демонстрирует раблезианские образы "материально-телесного низа" (М. Бахтин). Плоть в христианстве  рассматривается как причина  всех человеческих злоключений.  Подлинной святостью окружается  лишь фигура аскета, великомученика, страстотерпца. Победа над тягой  к наслаждениям, половое воздержание  становились смыслом земного  бытия. Борьба с испорченными  чувствами велась по всем направлениям. Даже самые невинные наслаждения  объявлялись непозволительными.  Но эротическое влечение приобретало  при этом иной облик.

 

 В самом деле, если  кто-то отказывается от полового  акта, это вовсе не означает, что  он отрекается от любви. Ведь  в эросе есть духовное начало. В эпоху средневековья возник  брак особого типа. Мужчина и женщина жили вместе под одной крышей. Однако не вели половой жизни. Это был так называемый духовный брак. Отшельники, отправляясь в пустыню, брали с собой служанок, но вовсе не для любовных утех. Делались попытки возвысить сексуальную любовь до сферы любви духовной. Но в противовес этой романтической традиции укреплялась другая – прозаическая, неизменная, реалистическая. В ней любовь содержала в себе лишь земные грубые черты. Все возвышенное интерпретировалось как призрак, выдумка. Зато телесная любовь представала во всем великолепии своих мирских проявлений. У французского писателя Франсуа Рабле она находит преувеличенные, гротескные формы. Можно ли, например, нафантазировать, чтобы женщина могла забеременеть от тени монастырской колокольни? Писателю этот образ важен, чтобы усилить впечатление от земного сладострастия. По мнению М.Бубера, не созерцание природы, как у греков, а вера – вот что создает новый космический дом для одинокой души послеавгустиновского Запада. Возникает новый христианский космос. Для средневекового христианина он был настолько реален, что каждый читатель "Божественной комедии" мысленно совершал и нисхождение в нижний круг ада, и восхождение по хребту Люцифера через Чистилище к горнему миру триединого Божества не как паломничество в неведомые земли, а как путешествие по странам, давно нанесенным на карту.

Итак, снова замкнутый  в себе мир, снова дом, в котором  может жить человек. Этот мир еще  более конечен, чем мир Аристотеля, ибо и здесь конечное время  включено в его образ со всей серьезностью – то самое библейское конечное время, которое преображено в  христианстве.

Схемой этого мира является Крест, вертикальная перекладина которого есть конечное пространство от небес  до преисподней, и проходит она посреди  человеческого сердца. Поперечная же перекладина являет собой конечное время от сотворения мира до последнего его дня, причем центр этого времени – смерть Христова, всепокрывающая и всеискупительная, приходится на самое средоточие пространства – сердце бедного грешника. Вокруг этой схемы выстроен средневековый образ мира.

 

 

Заключение.

Из первого раздела  были получены следующие выводы : для средневекового сознания весь смысл жизни человека заключался в трех словах: жить, умереть и быть судимым. Каких бы социальных и имущественных высот человек ни достиг, перед Богом он предстанет нагим. Поэтому не о суете мира сего нужно заботиться, а о спасении души. Средневековый человек считал, что на протяжении всей жизни против него накапливаются улики - грехи, которые он совершил и в которых не исповедался и не раскаялся. Исповедь же требует столь характерной для Средневековья раздвоенности - человек выступал одновременно в двух ролях: в роли обвиняемого, ибо держал ответ за свои дела, и в роли обвинителя, поскольку сам должен был произвести анализ своего поведения перед лицом представителя Бога - исповедника. Божий Суд имел двойственный характер, ибо один, частный, суд происходил, когда кто-нибудь умирал, другой. Всеобщий, должен состояться в конце истории рода человеческого. Естественно, что это вызывало огромный интерес философов к постижению смысла истории. В отличие от античности, где истиной надо было овладевать, средневековый мир мысли пребывал в уверенности об открытости истины, об откровении в Священном Писании. Идея откровения была разработана отцами церкви и закреплена в догматах. Так понятая истина сама стремилась овладеть человеком, проникнуть в него. На фоне греческой мудрости, как говорил Х. Ортега -и- Гассет, эта идея была совершенно новой. Полагалось, что человек рожден в истине, он должен постичь ее не ради себя, но ради нее самой, ибо ею был Бог. Считалось, что мир сотворен Богом не ради человека, но ради Слова, второй Божественной ипостаси, воплощением которой на земле являлся Христос в единстве Божественной и человеческой природы. Потому дольний мир изначально мыслился встроенным в высшую реальность, соответственно встраивался в нее и человеческий разум, определенным способом причащавшийся этой реальности - в силу врожденности человека в истину.

 

Из второго раздела  были получены следующие выводы : учение Августина о двух градах впоследствии неоднократно возникало в антропологической философии, содействуя осмыслению модусов человеческого существования. «Два града – это поле борьбы добра и зла, суетного искания «славы в самом себе» и обретения ее в Боге. На земле и в человеке пролегает граница между божьим царством и бездной сатаны. Человек – объект, средоточение и цель борьбы двух космических сил. Не зная заранее божественного предопределения, человек может активно проявить себя в этой вселенской битве добра и зла, уповая на царствие небесное».

 

Из третьего раздела были получены следующие выводы : в мире Фомы сущими оказываются в конечном счете индивиды. Этот своеобразный персонализм составляет специфику как томистской онтологии, так и средневекового естествознания, предмет которого - действие индивидуальных "скрытых сущностей" - "деятелей", душ, духов, сил. Начиная с Бога, который есть чистый акт бытия, и кончая малейшей из сотворенных сущностей, каждое сущее обладает относительной самостоятельностью, которая уменьшается по мере движения вниз, то есть по мере убывания бытия существ, располагающихся на иерархической лестнице. Учение Фомы (томизм) пользовалось большим влиянием в средние века, римская церковь официально признала его. Это учение возрождается и в XX веке под названием неотомизма - одного из наиболее значительных течений католической философии на Западе.

 

На основе вышеизложенного можно сказать, что в средневековой западной философии античный космоцентризм сменился христианским теоцентризмом. Это был радикальный сдвиг в общественном сознании, который сопровождался существенной "переоценкой ценностей". Если прежде человек рассматривался как частица космоса, то теперь он оценивался и соразмерялся через основоположения религии с идеей личного абсолютного Бога, который сообщает знание о себе в откровении. Отсюда вполне понятный пересмотр традиционных воззрений на сущность и предназначение человека, переосмысление античной традиции.

 

"В основание всей  христианской антропологии легла  фраза из книги "Бытия": "Сотворим  человека по образу и подобию Нашему", заново осмысленная в посланиях апостола Павла. Именно теология образа и подобия, рассмотренная через призму догматов творения, грехопадения, воплощения, искупления и воскресения, стала краеугольным камнем христианской антропологии. И в антропологических учениях средневековых авторов осмысливались как противоположность Творца и тварной природы человека, подчеркнутая теологемой грехопадения, так и путь преодоления отчуждения человека от Бога, определенный, в частности, теологемами воплощения и искупления".

 

 

 

 Философия средневековья  была тесно сопряжена с теологией,  проблематика же основывалась  на бытийном отношении Бог  - человек. Августин в трактате  “О граде Божием” полагал  философа, мудреца, богослова, пророка,  учителя этики одной фигурой.  Все остальные области, традиционно  входившие в состав философии  - онтология, гносеология, этика,  эстетика - рассматривались под этим  углом зрения. Как и теолог, философ  строил свои системы, обращаясь  к изначально Божественному смыслу  бытия, отвечая на запросы религии  и вопрошая заповеди веры. Однако  при этом у философии были  свои, отличные от религии, функции,  связанные с основным ее свойством  - сомнением (в истинности вероисповедных  догматов) и со свойствами разума, призванного, в конечном счете,  эти сомнения побеждать и причащаться  высшей истине.

 

 В человеке, по мнению  Фомы, интеллект преобладает над  волей, он благороднее воли. Человек  хочет обрести блаженство, а оно  состоит не в акте воли, а  в торжестве разума, устремленного  к высшему благу. Так как  человеку не дано знать всю  полноту божественного блага  и совершенства, то человек, всякий  раз выбирая, может ошибиться,  но в этом и проявляется  его свобода. Практический разум,  ведая этическими проблемами, на  опыте распознает добро и зло.  Совершенное познание, как и совершенное  блаженство, состоит в созерцании  Бога, что возможно лишь в раю  или в состоянии религиозного  экстаза. В основе человеческой  добродетели лежит «естественный  закон», который находится в сердце  каждого и требует избегать  зла и творить благо. Целью  человека является достижение  загробного блаженства, добродетельная  жизнь - средство для его достижения. Без содействия божественной  благодати нельзя достичь блаженства. Все виды власти на земле  от Бога.

Литература.

1. Волкова. А. Н. История философии / А. Н. Волкова, В. С. Горнев. - М.: ПРИОР, 1997. -
2. Канке, В. А. Философия. Исторический и систематический курс /

В. А.Канке. - М.: ЛОГОС, 2002 . - 344 с.

3. Попов, Е. В. Основы философии / Е. В. Попов. - М.: Гуманит. Изд. Центр ВЛАДОС, 2003. - 320 с
4. Радугин, А. А. Философия : Курс лекций / А. А. Радугин. - М.: ЦЕНТР, 1999. - 269 с.
5. Тихонравов, Ю. В. Философия : Учебное пособие / Ю. В. Тихонравов. - М..: ЗАО «Бизнес-школа «ИНТЕЛ-СИНТЕЗ»», 1998. - 304 с.
6. Философия: учебник для высших учебных заведений. - Ростов н/Д.: ФЕНИКС, 1999. - 576 с.
7. А.А. Радугин. Философия. Курс лекций. М.: «ЦЕНТР» 1999 г. – 269 с.
8. Ю.В. Тихонравов. Философия. Учебное пособие. М.: ЗАО «Бизнес-школа «ИНТЕЛ-СИНТЕЗ»», 19
9. Основы философии: Учебное пособие для вузов. /под ред. Попова Е.В./. – М.: Гуманит. Изд. Цент
10. Философия: учебник для высших учебных заведений. – Ростов н/Д.: «ФЕНИКС», 1999 – 576 с.
11. История философии: Учебное пособие для вузов / А.Н. Волкова, В.С. Горнев и др.; под ред. В.М.