Отчуждение в философии Эриха Фромма

В этом обществе акты потребления и покупки стали иррациональными и принудительными. Они перестали удовлетворять утилитарные потребности и потеряли всякую связь с удовольствием от купленной вещи. «Купить самую модную безделушку, самую последнюю модель – вот предел мечтаний каждого; перед этим отступает все, даже живая радость от самой покупки». [5]

Отчуждение человека в отношении к потребляемым им вещам распространяется не только на вещи, товары, что мы используем – оно кроме всего прочего распространяется даже на наш досуг. Человек становиться отчужденным и пассивным потребителем, во всех смыслах этого слова. Человек перестает быть «деятельным участником бытия, он хочет лишь «ухватить» все, что только можно, – присвоить побольше развлечений, культуры и всего прочего. И мерилом оказывается вовсе не истинная ценность этих удовольствий для человека, но их рыночная цена». [9]

Многие вещи мы приобретаем лишь, чтобы иметь, находим удовольствие в самом обладании без утилитарной функции. Многие вещи мы приобретает только потому, что это престижно, приобретаем их для виду и для приобретения определенного статуса. Хоть эти вещи и удовлетворяют потребности, они не обязательны в большинстве своём. Мы покупаем навороченный холодильник или последнюю марку машины порой лишь оттого что это модно, и не думаем о том что можно вполне с тем же успехом пользоваться вещами попроще, но ведь тогда мы не получим желаемый престиж и поэтому мы введемся на поводу у рекламных компаний и средств массовой информации.

Современные СМИ как раз нацелены на вызывание у людей желания к такому отчужденному потреблению не только товаров, но и культуры и информации. В подобном отчужденном отношении мы теряем самих себя, теряем свои вкусы и предпочтения, наши желания нам навязаны. Суть многих вещей, которые мы потребляем, содержатся главным образом в созданном рекламой вымысле.

Такое отчужденное отношения к самому потреблению распространяется и на отношение к уже приобретенным вещам. В наше время акцент перенесен на потребление, а не как в прежние времена, на бережное сохранение вещей которые мы уже имеем. «В прежние времена человек относился ко всему, чем он владел, бережно и заботливо, и пользовался своей собственностью до тех пор, пока она могла ему служить». [6] Теперь же человек покупает вещь чтобы в скором времени её выбросить.

«Будь то автомобиль, одежда или какая-нибудь безделушка - попользовавшись своей покупкой в течение некоторого времени, человек устает от нее и стремится избавиться от "старой" вещи и купить последнюю модель». [6]

Эрих Фромм в своей работе «Здоровое общество» подчеркивает ещё один аспект отчуждения человека от потребляемых им вещей.

«Нас окружают вещи, природа и происхождение которых нам совершенно не известны. Телефон, радио, фонограф и другая сложная техника для нас почти столь же непостижимы, как были бы для человека примитивной культуры; мы умеем пользоваться ими, т. е. знаем, какую кнопку надо нажать, но мы не знаем принципа их действия, имея об их устройстве лишь самые смутные представления, полученные когда-то в школе. Но нам почти так же чужды и вещи более простые и обиходные. Мы не знаем, как пекут хлеб, ткут материю, как делают стол, или изготовляют стекло. Мы потребляем — как и производим — без конкретной связи с объектами, с которыми имеем дело. Мы живем в мире вещей, и единственное, что связывает нас с ними, это то, что мы знаем, как с этими вещами обращаться или как их потреблять». [5]

2.3 Отчуждение в отношении человека к своему ближнему.

В этом аспекте прослеживается прямая связь с концепцией отчуждения Карла Маркса. Эрих Фромм описывает то, как человек использует другого в собственных целях. Инструментализм во взаимоотношениях людей приобретает масштабный характер. Все больше в отношениях можно увидеть не любовь, не ненависть, а холодное безразличие.

«Отчуждение между человеком и человеком ведет к утрате всеобщих и социальных уз, характерных как для средневекового общества, так и для большинства других докапиталистических сообществ. Современное общество состоит из “атомов” (если воспользоваться греческим эквивалентом слова “индивид”) — мельчайших, отделенных друг от друга частиц, удерживаемых вместе эгоистичными интересами и необходимостью использовать друг друга». [5] Однако, вместе с тем человек, по мнению Э. Фромма, испытывает глубокую потребность в общении с другими, ему хочется ощущать себя членом группы, помогать другим.

Человек теряет свое Я, свой личностный потенциал, свою уникальность. Он отчуждается от собственно человеческой природы. В связи с тем, что человека другой интересует не как ближний, а как инструмент для достижения своих собственных целей, он относится к другому как к пользователю, испытывая потребность в обмене.

Отношения человека с другими людьми представляет собой отношения двух «абстракций, двух живых машин, использующих друг друга». [9] Тот, кто предоставляет работу, использует тех, кто выполняет эту работу, тот, кто продает, использует тех, кто покупает в личных целях. В наше дни в людях преобладает внешнее дружелюбие, порядочность, доброта, но за всем этим скрывается отчужденность и недоверие.

Человек воспринимает как товар не только себя, но и других, что возвращает к понятию рыночной ориентации. Людей теперь различают лишь по тому, успешны они или нет, по их привлекательности и востребованности на рынке личностей. Так выясняется цена человека. Индивидуальность, своеобразность и уникальность, в свою очередь лишаются ценности.

  «Их индивидуальность, то, что в них своеобразно и уникально,  лишается ценности, это - балласт. Значение, каким наделяется слово "своеобразие", служит явным показателем  такой   установки.  Вместо  определения  величайших  достижений человека,  достижений,  развивших  его  индивидуальность,  оно  стало  почти синонимом слова "странность". Слово "равенство" тоже изменило свое значение.

Идея, что все люди сотворены равными, подразумевает, что все люди имеют одно и то  же  неотъемлемое  право  считаться  целями,  а не средствами.  Сегодня равенство стало  эквивалентом взаимозаменяемости, а это уже прямое отрицание индивидуальности». [8]

Равенство перестает быть условием развития личности – оно означает отказ от индивидуальности.

2.4 Отчуждение человека в отношении к труду к своей деятельности.

В современном мире труд перестал приносить удовольствие индивиду, акцент деятельности сменился. Теперь человек относится к труду как к мучительной необходимости. Отношение к труду сводится к банальной необходимости получения денег за свою деятельность для достойного участия в обмене.

Ученые-экономисты, хронометристы и плановики, по мнению Эриха Фромма, не дают рабочим свободно мыслить и действовать. Труд теперь однообразен и бездумен. Плановики рассчитали что рабочему нужно делать в точности до того насколько сантиметров у него будет подниматься рука по оси Х, с какой интенсивностью он будет совершать движения и т.д. Рабочему не дают думать, творить. С появлением промышленного производства он становиться лишь винтиком в огромной системе.

«Рабочему отказывают в самой жизни: всякая попытка анализа, творчества, всякое проявление любознательности, всякая независимая мысль тщательно изгоняются…. Отчужденный и глубоко неудовлетворенный характер труда приводит к двум следствиям: первое — к идеалу полнейшей лени; второе — к затаенной, хотя зачастую и бессознательной, враждебности по отношению к труду, а также ко всему и всем, с ним связанным». [5]

Рабочий отчуждается от своей деятельности, но руководителя производства тоже ждет отчуждение. В современных огромных предприятиях руководитель отчужден от плодов своей деятельности также как и рабочий. Руководитель «имеет дело с безликими гигантами: с гигантским конкурирующим предприятием, с гигантским национальным и мировым рынком, с гигантом-потребителем, которого надо прельщать и ловко обрабатывать, с гигантами-профсоюзами и гигантом-правительством. Все эти гиганты словно бы существуют сами по себе. Они предопределяют действия руководителя, они же направляют действия рабочего и служащего». [9]

Эрих Фромм связывает эту проблему с одним из важных явлений отчужденной культуры – явлением бюрократизации. Из-за огромной промышленной системы, аппарата, которым нужно управлять возникает полное отчуждение в отношении бюрократов к индивиду.

Люди для бюрократов – лишь объекты, которыми нужно манипулировать, управлять. Бюрократы относятся и для достижения успеха должны относиться к людям как к цифрам, как к вещам.

«Управляющие-бюрократы необходимы в связи с огромными масштабами организации и высшей степенью разделения труда, не позволяющей отдельному индивиду видеть целое, а также в связи с тем, что отсутствует органическое, спонтанное сотрудничество между различными индивидами или группами, занятыми в промышленности. Без бюрократов предприятие в скором времени потерпело бы крах, так как никто не знал бы секрета, заставляющего его функционировать. Бюрократы незаменимы так же, как и тонны бумаги, расходуемые под их руководством. Бюрократов и почитают почти как богов именно потому, что все с ощущением бессилия осознают их жизненно важную роль». [5]

Людям начинает казаться, что если бы не бюрократы все производство распалось бы на части и мы все бы умерли от голода. Роль бюрократа в современном обществе становиться не менее священна, чем роль бога, ведь бюрократы просто необходимы для выживания всего целого.  

2.5 Отчуждение в отношении человека к власти, к государству.

Человек становиться всё более и более бессилен перед властью – управляющими силами. Он отчуждается от сил, которые движут общество и предопределяют судьбу всех его членов, и это пагубно сказывается на нем, особенно в периоды войн и кризисов.

«Мы сами создаем свои общественные и экономические институты, но в то же время горячо и совершенно сознательно отклоняем всякую ответственность за это и с надеждой или с тревогой ждем, что принесет нам «будущее». В законах, которые правят нами, воплощены наши же собственные действия, но эти законы стали выше нас, и мы – их рабы. Гигантское государство, сложная экономическая система больше не подвластны людям. Они не знают удержу, и их руководители подобны всаднику на лошади, закусившей удила: он горд тем, что усидел в седле, но бессилен направить ее бег». [9]

Государство в этом случае становится идолом, возвышающимся и главенствующим над человеком. «Человек подчиняется государству как воплощению своих собственных социальных чувств, которым он поклоняется как силам, отчужденным от него». [5]

Э. Фромм полагает, что в современном мире происходит смена парадигмы. Ранее властные авторитеты были ясно явлены, и нам приходилось им подчиняться. Но мы точно знали, от кого исходит та или иная социальная норма. Теперь ситуация резко меняется: характер авторитета престал быть явным. Эрих Фромм утверждает, что в современном обществе мы имеем дело с анонимным, отчужденным авторитетом. Такой механизм власти называется конформизмом.

В современном обществе человек теряет способность логически представлять всю систему взаимоотношений из-за ее сложности. Человек не пытается понять суть общественных законов, ухватить их глубинный смысл, ему вполне достаточно просто пользоваться предложенной схемой действий.

Каждому следует делать то же что и другие, приспособляться к другим людям и не отличаться от них. Человек становиться способным приспосабливаться к окружающему миру, меняться. Человек подчинен стаду и является его частью.

Человек испытывает «страстное желание почувствовать, что его приняли, весьма характерное для отчужденной личности. С какой стати человеку чувствовать особую благодарность за то, что его приняли, если он не сомневается в том, что он этого заслуживает; с какой стати молодая, образованная, удачливая чета должна испытывать подобные сомнения, если не по той причине, что они сами для себя неприемлемы, так как они не являются самими собой. Единственным прибежищем, дающим чувство тождественности, оказывается конформизм. Быть приемлемым на самом деле означает не отличаться от кого-то. Из ощущения собственного отличия от других проистекает чувство приниженности, но при этом даже не возникает вопроса о том, к лучшему или к худшему это отличие». [5]

Для конформизма отчужденная личность, которая не может оставаться наедине сама с собой, боясь почувствовать, что она ничто, которая стремится приспосабливаться и не отличаться от других, быть в стаде – это абсолютно нормально. По мнению Эриха Фромма люди перестали стыдиться этого.

2.6 Идолопоклонство.

Эрих Фромм считает, что лучше всего понять, что такое  отчуждения можно рассмотрев значение слова « идолопоклонство».

С точки зрения  Эриха Фромма отчуждение коренится в самом его наличии. Человек в процессе создания идола тратит свои силы, талант, энергию, а затем поклоняется этому идолу - результату своего труда. Жизненные силы человека переходят в вещь, которая служит идолом и этот идол воспринимается «как нечто отдельное от него, возвышающееся над ним и противостоящее ему, вещь, которой он поклоняется и подчиняется. Идолопоклонник преклоняется перед творением своих собственных рук. Идол представляет в отчужденной форме его собственные жизненные силы». [5]

За идолопоклонство, то есть за самоотчуждение пророки монотеизма осуждали языческие религии. Принцип монотеизма основан на утверждении, что у человека составляет единое целое, у него нет ни одного частичного свойства, которое может отделиться от него, он безграничен и неразделим.

«В идолопоклонстве же человек склоняется перед отражением своего собственного отдельно взятого свойства и подчиняется ему. Он не ощущает себя центром, из которого исходят активные деяния любви и разума. Точно так же, как и его боги, он сам и его ближний тоже становятся вещами». [5]

Несмотря на это монотеистические религии часто сами являются идолопоклонством. Человек переносит на Бога все те положительные качества, которыми обладает сам, «и вот он молит Бога вернуть ему частичку того, что он, человек, спроецировал на Него. В эпоху раннего протестантизма и кальвинизма считалась обязательной такая религиозная установка, при которой человек должен был чувствовать себя опустошенным и убогим и уповать на милость Господню, т. е. надеяться на то, что Бог, быть может, возвратит ему часть его собственных свойств, которые человек сам же вложил в Бога». [5]

В этом смысле каждое проявление смиренного поклонения — это акт отчуждения и идолопоклонства. То, что обычно называют «любовью», — нередко всего лишь почти тождественное идолопоклонству явление отчуждения с той лишь разницей, что объектом подобного поклонения служит не Бог, не идол, а другая личность. При этом типе подчинения «любящий» человек переносит на другого всю свою любовь, силу, свои мысли и воспринимает любимого как существо высшее, находя удовлетворение в полном подчинении и преклонении. Это означает его неспособность не только воспринимать любимого человека как человеческое существо в его или ее истинной сущности, но и ощущать полностью свою собственную сущность как носителя созидательных человеческих сил. Как и в случае религиозного идолопоклонства, он переносит все богатство своей личности на другого человека и теперь уже воспринимает это богатство не как свое собственное, а как нечто отчужденное от себя и вложенное в кого-то другого; обрести связь с этим богатством он может, только подчинившись другому человеку или растворившись в нем. Это же явление наблюдается в случае раболепного подчинения политическому лидеру или государству.