Ницше «Человеческое, слишком человеческое»

Неопытные девушки обольщают себя мыслью, что в их силах сделать  счастливым мужчину; позднее они  научаются, что предполагать о человеке, будто ему достаточно девушки, чтобы  стать счастливым, – значит слишком низко ценить его. – Тщеславие женщин требует, чтобы мужчина был нечто большее, чем счастливый супруг. Согласно с Ницше мужчина не станет счастливей, если у него просто есть девушка. Она должна обладать некоторыми качествами, за которые будет любить ее мужчина. Поддерживать, ухаживать, заботится о нем и так далее.

 Интеллект женщин характеризуется  полнейшим самообладанием, присутствием  духа, использованием всех выгод.  Они передают его как свое  основное свойство по наследству  своим детям, а отец присоединяет  к нему более темный фон  воли. Его влияние как бы определяет  ритм и гармонию, в которых  должна разыграться новая жизнь;  но ее мелодия исходит от  женщины. – Обращаясь к тем, кто умеет кое-что соображать, я скажу: женщинам принадлежит рассудок, мужчинам – склад души и страсть. Этому не противоречит, что мужчины фактически гораздо успешнее действуют своим рассудком: у них есть более глубокие и могущественные двигатели, и именно последние уносят так далеко их рассудок, который сам по себе есть нечто пассивное. Женщины часто втайне изумляются тому великому поклонению, которое выказывают мужчины их душе. Если мужчины при выборе супруги прежде всего ищут глубокого, душевно богатого существа, женщины же, наоборот, – существа умного, находчивого и блестящего, то в сущности ясно видишь, что мужчина ищет идеализированного мужчины, женщина – идеализированной женщины, т. е. что оба стремятся не к дополнению, а к завершению своих собственных преимуществ.

Любовь. Идолопоклонническое отношение  женщин к любви есть в сущности и первоначально изобретение  рассудительности, так как вся  эта идеализация любви усиливает  их могущество и представляет их более  желанными в глазах мужчин. Но благодаря вековой привычке к этой чрезмерной оценке любви произошло то, что женщины попались в свою собственную сеть и забыли указанное происхождение этой оценки. Они сами теперь обманываются еще больше, чем мужчины, и потому и больше страдают от разочарования, которое почти неизбежно наступает в жизни каждой женщины, – поскольку у нее вообще есть достаточно фантазии и рассудка, чтобы быть способной обманываться и разочаровываться. Тут я просто даже не знаю, что и сказать очень все спорно. Тема для меня не очень хорошая поэтому я беру смелость и пропускаю ее без комментарий.

Наш общественный порядок будет  медленно таять, как это случалось  со всеми прежними порядками, когда  солнца новых мнений с новым пылом  начинали светить людям. Желать этого  таяния можно, лишь надеясь на него; а надеяться можно разумно  лишь в том случае, когда человек  верит, что он сам и подобные ему  имеют больше силы в голове и сердце, чем представители существующего  порядка. Таким образом, эта надежда  обыкновенно будет самомнением, чрезмерной самооценкой. Да, надежда вещь и хорошая и плохая, последнее в том плане, когда человек живет в своих мечтах и иллюзиях и не понимает, что можно не надеяться не чего не получится. Порой это мы понимает очень поздно и бывает очень больно.

 Сильный характер. Гораздо чаще  кажется сильным характером человек,  следующий всегда своему темпераменту, чем следующий всегда своим  принципам. Я согласно с мнением автора полностью, темперамент он дам природой, а как говорится против природы не поспоришь. Принципы это вещь приобретенная и так же может и быть потеряна.

Мужчины редко выдерживают профессию, относительно которой они не верят  или не уговаривают себя, что она, в сущности, важнее, чем все остальные. И так же обстоит дело с женщинами  в отношении их любовников. Я соглашусь с мнением автора, т к я не знаю мужчину, который бы работал там где ему не интересно или мало бы платили. А вот на счет женщин тут и говорить даже не чего не надо, но кто будет с теми мужчинами, с которыми им не интересно или когда мы знаем, что он хуже остальных. Конечно, мы будем с лучшими любовниками, как они ищут лучшую работу.

Зависть и ревность. Зависть и  ревность суть срамные части человеческой души. Сравнение, пожалуй, может быть продолжено. Да оно может далеко продолжено. Эти два качества, которые одно хуже другого. Мне кажется ревновать нельзя, нужно доверять своим близким людям, если ты конечно искренни их любишь, а если нет ну тогда продолжай ревновать. Любви без доверия нет. А про зависть я просто скажу это самое последнее дело.

Хотеть быть любимым. Требование человека, чтобы его полюбили, есть величайшее из всех самомнений. Я согласно с ним. Нельзя заставлять человека, чтоб он тебя любил. Это будет ложь, а  не искренняя любовь. Кому это надо? Я думаю не кому все хотят, чтоб их любили такими какие они есть, всегда их поддерживали и заботились о их.

Ценность профессии. Профессия  рассеивает мысли; в этом ее величайшее благословение. Ибо она есть прикрытие, за которое позволительно отступить  всякий раз, когда на человека нападают сомнения и заботы общего характера.  Работа дисциплинирует, она дает человеку материальную поддержку. Так что надо учится, на ту профессию, которая тебе по душе.

Плохая память. Преимущество плохой памяти состоит в том, что одними и теми же хорошими вещами можно  несколько раз наслаждаться впервые. Да как бы это не звучало смешно, есть такой момент. Наслаждаешься вещами как впервые т.к. забыл, что это уже было.

 Скромность. Существует подлинная скромность (т. е. сознание, что мы – не наше собственное создание); и она вполне подобает великому уму, потому что именно он может постигнуть мысль о полной безответственности (даже и за добро, которое он творит). Нескромность великого человека ненавидят не потому, что он сознает свою силу, а потому, что он хочет еще испытать свою силу, вредя другим, властно обращаясь с ними и наблюдая, сколько они могут вытерпеть. Обыкновенно это даже доказывает отсутствие уверенности в своей силе и, следовательно, заставляет человека сомневаться в своем величии. В этом смысле из соображений рассудительности следует признать нескромность нежелательной.

Первая мысль дня. Лучшее средство хорошо начать день состоит в том, чтобы, проснувшись, подумать, нельзя ли хоть одному человеку доставить сегодня  радость. Если бы это могло быть признано возмещением религиозной привычки к молитве, то наши ближние имели  бы выгоду от этой перемены.

Учиться любить. Надо учиться любить, учиться быть добрым, и притом с  юных лет; если воспитание и случай не дают нам повода для упражнения этих чувств, то наша душа засыхает и делается даже неспособной воспринимать эти нежные изобретения любвеобильных людей. Точно так же нужно учиться ненависти и взращивать ее, если человек хочет стать сильным ненавистником; иначе со временем погибнет и самый зародыш ненависти.

Любовь и честь. Любовь вожделеет, страх избегает. Этим объясняется, что  нельзя быть совместно любимым и  почитаемым, по крайней мере одновременно, для одного и того же человека. Ибо  почитающий признает власть, т. е. боится ее: его состояние есть почитание, как честь, покоящаяся на страхе (Ehr-furcht). Любовь же не признает никакой власти, ничего разъединяющего, отделяющего, возвышающего и подчиняющего. И так как любовь не почитает, то честолюбивые люди втайне или открыто восстают против того, чтобы их любили.

 

 

 Любовь как искусный прием.  Кто хочет действительно узнать  что-либо новое (будь то человек,  событие или книга), тому следует  воспринимать это новое с невозможной любовью, быстро закрывая глаза на все, что ему кажется в нем враждебным, отталкивающим, ложным, и даже совсем забывая об этом; так, например, он должен делать величайшие уступки автору книги и прямо-таки с бьющимся сердцем, как при скачках, желать, чтобы он достиг своей цели. Дело в том, что таким приемом пробиваешься к самому сердцу нового объекта, к его движущему центру: а это именно и значит узнать его. Когда это достигнуто, то разум позднее делает свои ограничения; эта чрезмерная оценка, эта временная остановка критического маятника была лишь искусным приемом, чтобы выманить душу чего-либо.

Слишком хорошо и слишком плохо  думать о мире. Думаешь ли о вещах  слишком хорошо или слишком плохо, всегда имеешь при этом ту выгоду, что  пожинаешь большее удовольствие: ибо при слишком хорошем предвзятом мнении мы обыкновенно вкладываем больше сладости в вещи (или переживания), чем в них собственно содержится. Предвзятое же слишком плохое мнение вызывает приятное разочарование: приятность, сама по себе лежавшая в вещах, усугубляется приятностью неожиданности. – Впрочем, мрачный темперамент в обоих случаях испытает обратное.

Прочитав и проанализировав  всю книгу я выделила основные тезисы:

1.Отчего всякая смертная казнь оскорбляет нас больше, чем убийство? Это объясняется хладнокровностью судьи, мучительным приготовлением, сознанием, что здесь человек употребляется как средство, чтобы устрашить других.

2.Люди не стыдятся думать что-нибудь грязное, но стыдятся, когда предполагают, что им приписывают эти грязные мысли.

3.Большинство людей слишком заняты сами собой, чтобы быть злобными.

4.Мы хвалим или порицаем, смотря по тому, дает ли нам то или другое большую возможность обнаружить блеск нашего ума.

5.Существует право, по которому мы можем отнять у человека жизнь, но нет права, по которому мы могли бы отнять у него смерть; это только жестокость.

6.Так называемые парадоксы автора, шокирующие читателя, находятся часто не в книге автора, а в голове читателя.

7.Иногда, чтобы убедить в чем-либо одарённых людей, нужно только изложить утверждение в виде чудовищного парадокса.

8.Мужественных людей можно склонить к какому-либо действию, изображая его более опасным, чем оно есть.

9.Люди, которые дарят нам свое полное доверие, думают, что тем самым они приобретают право на наше доверие. Но это ложное заключение: подарками не приобретаешь прав.

10.Кто не умеет сохранять во льду свои мысли, тот не должен предаваться горячке спора.

11.Нападают не только для того, чтобы причинить кому-то боль или победить, но, быть может, и для того только, чтобы ощутить свою силу.

12.Самый неприятный для обеих сторон способ отвечать на полемику — это сердиться и молчать: ибо нападающий объясняет себе обыкновенно молчание как признак презрения.

13.Мало найдётся людей, которые, затрудняясь в материале для беседы не выдали бы секретных дел своих друзей.

14.Гораздо приятнее обижать и потом просить прощения, чем быть обиженным и даровать прощение. Тот, кто делает первое, дает знак своего могущества, а позднее доброты своего характера. Обиженный, если он не хочет прослыть негуманным, должен простить; благодаря этой вынужденной наслаждение унижением обидчика невелико.

15.Кто всегда прислушивается к тому, как его оценивают, будет всегда огорчаться. Ведь даже самые близкие нам люди оценивают нас ложно. Даже хорошие друзья иногда проявляют свое неудовольствие в неодобрительном суждении; и разве они были-бы нашими друзьями, если бы они точно знали нас? Суждения равнодушных сильно огорчают нас, потому что они звучат так непредвзято, почти объективно. А если мы ещё замечаем, что кто-то враждебный нам знает какую-либо тайную черту так же хорошо, как мы сами, как велика тогда наша досада!

16.Один хочет быть интересным своими суждениями, другой — своими симпатиями и антипатиями, третий — своим одиночеством, четвертый — своими знакомыми — и все ошибаются в расчетах. Ибо тот, перед кем разыгрывается зрелище, мнит при этом, что он сам есть единственное достойное внимания зрелище.

17.Против мужской болезни самопрезрения вернее всего помогает любовь умной женщины.

18.Некоторые мужчины вздыхали о похищении своих жён, большинство-же о том, что никто не хотел их похитить у них.

19.Женщины свободно могут заключать дружбу с мужчиной; но чтобы сохранить её, для этого потребна небольшая доля физической антипатии.

20.Если бы супруги не жили вместе, хорошие браки встречались бы чаще.

21.Убеждения есть более опасные враги истины, чем ложь.

22.Гораздо чаще кажется сильным характером человек, следующий всегда своему темпераменту, чем своим принципам.

23.Многие упорны в отношении единожды избранного пути, немногие — в отношении цели.

24.Сорадость, а не сострадание создает друга.

25.Говорят об «удовольствии от самого дела»; но в действительности это есть удовольствие от самого себя с помощью дела.

26.Кто живет борьбой с врагом, тот заинтересован в том, чтобы враг сохранил жизнь.

27.Всё необъяснимое и тёмное кажется важнее объяснённого и светлого.

28.Талант иного человека кажется меньшим, чем он есть, потому, что он ставит себе всегда слишком большие задачи.

29.Кто плохо видит, видит всегда меньше других, кто плохо слышит — слышит всегда кое-что лишнее.

30.Человек более чувствителен к презрению со стороны других людей, чем к презрению со стороны самого себя.

31.Человек забывает свою вину, когда исповедуется в ней другому, но этот последний обыкновенно не забывает её.

32.Пламя не так светит самому себе, как другим, кому оно светит; точно так же и мудрец.

33.Первое мнение, которое приходит к нам в голову, когда внезапно предложат вопрос о чём-либо, есть обыкновенно не наше собственное мнение, а лишь ходячее мнение, принадлежащее нашей касте, положению, происхождению; собственные мнения редко плавают на поверхности.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                        Заключение

В заключение могу сказать одно, что это замечательная книга. Честно сказать было тяжело её осилить - это тебе не "метрошное чтиво" типа Дарьи Донцовой, здесь думать надо. Надо анализировать, продумывать, "напрягать серое вещество"... Не сказать, что эта книга перевернула моё естество. Она разъяснила все мысли, которые уже жужжали, как пчёлы в улии, в моей голове. Она отшлифовала их и добавила ясности, разложила по полочкам. Труды Фридриха Ницше становятся все более популярными, но его понимание остается на том же уровне, что и в конце XIX века. Еще в те времена, мыслители ломали голову, проделывали дыры взглядом в ароматных страницах его сочинений, и делали неправильные выводы. Чего уж и говорить, о современном обществе, для которого львиная доля тезисов, умерло вместе с гением. Воистину, его желание избежать ошибок коллег, став «историческим философом» всего лишь утопия. Тем не менее, это ему отчасти удалось, судя по тому, как его слова, находят отклик у современного поколения. Амбивалентность играет ему на руку, ведь даже если тезис будет понят не верно, то через это заблуждение можно найти нужный ответ.