Мыслители человечества о способности на нравственный выбор и ответственность

Все легальные поступки совершаются не ради них самих, а ради чего-то другого, к чему они ведут, они не самоценны.

II. Человек как «вещь-в-себе», т.е. в сущности своей, свободен для совершения собственно моральных поступков. Ведь свободен тот, кто живет по закону, порожденному собственной сущностью.
В этом слое своего бытия человек способен следовать долгу как своему собственному внутреннему закону. Моральный долг вменяется индивиду не извне, а изнутри.

Единый и безусловный закон долга, укорененный в чистом практическом разуме, Кант назвал категорическим императивом (категорическим требованием). В пересказе он гласит: поступай так, чтобы твои мотивы могли стать принципом всеобщего законодательства, т.е. моральны те побуждения, которые могли бы стать всеобщей нормой. Речь идет именно об универсальности мотивов, но не поступков, которые происходят в мире «вещей для нас». Таким образом, совершая нравственный выбор, мы выбираем этим и судьбу человечества.

Моральный закон, согласно Канту, имеет приоритет перед всеми другими видами норм, в том числе перед религиозными. Нравственное поведение человека не может зависеть от загробного воздаяния (иначе оно будет легальным), оно должно быть автономным. Есть Бог или нет (а это по Канту недоказуемо и неопровержимо), это в морали ничего не меняет. Мораль не вытекает из религии. Зато сама религия вытекает из морали, ведь в морали мы ведем себя так, как будто есть Бог, который гарантирует истинность нравственных правил и воздаяние за их исполнение

В этике XIX века можно выделить две традиции в трактовке этических проблем:

I. Социологизм понимает мораль как по преимуществу социальное явление, порождаемое общественными отношениями. Примером такого подхода к нравственным явлениям может служить учение К. Маркса, которому грезилось идеально справедливое общество, поэтому для него мораль – “внутренний регулировщик социальных отношений”. Способом изменения нравственных отношений в социуме считалось революционное изменение отношений собственности.

II. Иррационализм, представленный, в частности, «философией жизни», исходит из того, что стихия жизни не подвластна человеку и его разуму, но именно она является первичной основой бытия. Данная философская позиция послужила предпосылкой двух самобытных, но существенно различных этических построений - Ницше и Шопенгауэра.

Так Ницше видел будущее только в сверхчеловеке, а для сверхчеловека мораль (та мораль, что господствует в современной Европе) не что иное, как кандалы. В своем произведении “По ту сторону добра и зла” (“прелюдии к философии будущего” и одновременно сопроводительным документом к “Заратустре”) Ницше заверяет, что современная европейская мораль основана на обыкновенной трусости, а любовь к ближнему – не что иное, как потаенный страх перед ним. Страх быть наказанным. Слова “ты должен” для многих единственное, что наполняет их жизнь смыслом. Естественная, данная человеку природой, воля к власти выродилась у них в волю к подчинению. Им нравится чувствовать себя “орудиями общественного блага”, “первыми слугами своего народа”. Да “Мораль в Европе есть нынче мораль стадных животных”. В этом же произведении уже упоминается о “восстании рабов в морали” – главной беде современного общества. Позже эта тема будет более подробно освещена Ницше в полемическом сочинении “К генеалогии морали”.

В “Сумерках идолов” Ницше обращает особое внимание на отношение морали к страсти. Он уверяет, что “противоестественная мораль, т. е. почти всякая мораль, которой до сих пор учили, направлена против инстинктов жизни”. Разумеется, христианская мораль и здесь на круг опережает любую другую. ”Жизнь кончается там, где начинается «Царствие Божие»” По Ницше мораль - это важничанье человека перед природой. Мораль говорит человеку: “погибни!”. Она есть “инстинкт decadence делающий из себя императив”. Даже вовсе не имморалист Шопенгауэр подвел итог под тем, что было моралью два тысячелетия, определив ее как “отрицание воли к жизни”.

Ж.П.Сартр – представитель экзестанционализма (своего рода интеллектуальной реакцией ХХ на социальные катастрофы, произошедшие в этом столетии) полагал, что человек в принципе ведет неподлинное существование, он «заброшен в мир», чуждый его сокровенным чаяниям. В неподлинном мире подлинность существования человек обретает лишь, совершая выбор. Однако все традиционные опоры морального выбора (семья, религия, общество) утратили свое значение, индивид оказался «брошенным в свободу». Именно «граничные ситуации» (ситуации на грани жизни и смерти) наиболее ясно выявляют наше подлинное «я». Выбор в них совершается абсолютно индивидуально, на свой страх и риск, без гарантий морального одобрения. Абсолютно свободный человек несет всю ответственность за свои поступки и их последствия. Такая глобальная ответственность делает человеческое существование полным заботы, тревоги, отчаяния. Совершая поступки, избранные в качестве нравственных, человек не может надеяться на успех, и все-таки должен их совершать, чтобы обрести подлинность существования

Изучение истории этической учений должно привести человечнство к пониманию преемственности их внутренних смыслов, а также помочь самоопределиться в фундаментальных этических вопросах нравственности, нравственного выбора и ответственности.

Мыслители человечества о взаимосвязи между свободой и ответственностью

Как уже говорилось выше, мерой свободы человека задается мера его ответственности. Именно морально-ответственное поведение дает человеку право на обладание свободой. Взаимосвязь же между свободой и ответственностью личности закономерно выдвигает вопрос об объективном критерии моральной ответственности. Найти объективный критерий поступков, решений, выбранных на основе свободы личности — значит найти мерило, с помощью которого возможно было бы определить, «измерить» правильность или неправильность того или иного действия, поступка, а также прояснить вопрос, как должен вести себя человек в ситуациях, когда любое решение преследует результат, оцениваемый с одной стороны позитивно, с другой — негативно.

Самостоятельность выбора сама по себе еще не определяет его нравственный характер. В результате свободного выбора личности один поступок оценивается как добро, другой — как зло. Обладая возможностью выбора, человек может стать самоотверженным борцом за идеалы человечества или, напротив, ярым врагом всего доброго и светлого. Где же мера и критерии правильности нравственных поступков и действий человека, обладающего

сознанием и чувствам ответственности? Можно ли, скажем, на основе исторического опыта человеческих отношений и научных умозаключений доказать, что моральная ответственность человека, имея объективное обоснование, обладает также объективным критерием в рамках противоположных политических и моральных позиций, отражающих стремления и интересы различных групп, партий и обществ? Ответить на эти вопросы — значит выяснить объективную ценность, социальную роль моральной ответственности в общественной жизни и в историческом творчестве личности.

В истории философской мысли предпринималось множество попыток определить критерий поступков человека, совершаемых на основе свободного выбора. Некоторые философы усматривали этот критерий в абстрактной, отвлеченной от человеческих потребностей и стремлений сфере, или в сверхъестественной силе, то есть в религиозной сфере.

Последние отстаивали мысль, что человек свободен лишь телесно, а не духовно. Именно телесная свобода является причиной первородного греха у людей. Следовательно, и ответственность христианина состоит о том, чтобы бороться против своего греховного естества во имя торжества духа.

Попытка найти критерий справедливых поступков и связать его с мерой личного участия человека в предопределении ответственных поступков приводила многих философов как античного, так и позднейшего периода к мысли о зависимости этого критерия от блага общества и человечества. Это характерно для Демокрита, Сократа, стоиков, Аристотеля, затем Ф. Бэкона, и других, которые полагали, что нравственная ответственность человека не нуждается в религиозных мотивах, и что социальные побуждения человека, продиктованные интересами общества и личности, являются более достойными и определяющими в его нравственном поведении. Согласно Гоббсу, в основе ответственного поведения лежит «естественный закон», стремление к самосохранению и удовлетворению потребностей человека. В своем знаменитом «Левиафане» он доказывает, что «добродетели» и «пороки» обусловлены разумным пониманием того, что способствует и препятствует достижению блага. Д.С. Милль, а затем Ф. Брэдли и другие связывали ответственность с социальными потребностями общественного развития. По Миллю, регулирующей силой человеческого поведения является полезность, то есть утилитарный фактор. Поэтому идея ответственности личности у него основывается на системе утилитаризма. Ценность ответственности определяется пользой для общего блага.

Значительный вклад в теорию критериев нравственности, в том числе и моральной ответственности личности, внесли французские материалисты XVIII века. Сущность и содержание ответственности, по их мнению, лежат в основе понимания «личного интереса», суть которого состоит в необходимости согласованного сотрудничества предприимчивых людей, из деятельности которых вырастает общественное благо.

Истинные основы моральной ответственности, писал П. Гольбах в «Системе природы», лежат в сфере «собственного интереса, собственного счастья» каждого человека. Гельвеций доказывал, что в основе ответственности лежит интерес индивида. При этом индивидуализм личности он стремился сочетать с общественными интересами.

Если у французских материалистов важным средством осознания разумных, а значит, и ответственных поступков является просвещение, то русские революционеры-демократы осознание ответственности связывали с социальным переустройством общества.

Мы поддерживаем то мнение, что основой оценки, критерием морального поступка является не субъективное мнение самой личности, а общественный смысл этого поступка.

Свобода выбора поступков должна быть связана с объективным содержанием ценностей, избираемых человеком исходя из требований большинства членов общества. Это обеспечивает надежный критерий для правильной оценки поступков человека и его морального поведения.

Человек должен учитывать не только свои внутренние потребности и стремления, но, в первую очередь, объективные, общественные потребности, и, в связи с этим, предвидеть последствия для общества своих поступков, сделанных на основе свободного выбора.

[Проблема взаимосвязи цели, средства и результата сознательной деятельности личности имеет важное значение в определении объективного критерия моральной ответственности. Морально истинным критерием обладает та личность, та партия, которые отражают назревшие потребности общественного развития.

Личность несет ответственность в той мере, в какой она свободна определять свои действия и поступки, т.е. мерой ее ответственности является мера ее свободы, точно также как мерой свободы личности выступает мера ее ответственности. Только абсолютно свободный выбор индивида может быть основанием любой его ответственности; свободу воли нельзя ограничивать. Только желания человека определяют его поступки, он совершает определенные действия лишь потому, что ему так угодно.

Моральная ответственность личности связана не только с ее обязанностями, внешним принуждением, но и с глубоким внутренним убеждением в правильности мотивов действий; она объективно-субъективна; будучи элементом морального сознания, которому присуще все пронизывающие свойство, моральная ответственность выступает как социально-этическая категория, органически связанная с понятием политической, правовой, професионально-трудовой и других форм ответственности.

Все функционально-ролевые виды моральной ответственности в конечном итоге образуют гражданственность личности. Успешное развитие чувства личной ответственности зависит как от степени интериоризации индивидом общественных требований и ценностно-мировоззренческих установок, так и от уровня объективации субъективных потребностей и устремления личности в ответственном поведении в микро- и макросреде.

Повышению моральной ответственности личности способствует развернувшаяся в нашей стране непримиримая борьба с антисоциальными и аморальными явлениями повседневной жизни общества.]

Мыслители человечества о нравственном характере соотношения цели и средств

Проблема взаимосвязи цели, средства и результата сознательной деятельности личности имеет важнейшее значение, когда речь идет о моральном выборе и ответственности. На вопрос "Оправдывает ли цель средства?" иезуитизм дает безоговорочный утвердительный ответ. Под "оправданием" понимается полное безразличие самой цели к нравственному характеру средств:  не существует средств "подлых" и святых".  Для достижения цели можно не считаться с нравственном  характером средств: цель освещает любые из них. В иезуитской концепции речь идет непросто об относительности средства соответственно нравственному характеру цели, а о произвольном отношении к оценке средств.  Социологический субъективизм и этический релятивизм  - вот методологическая основа иезуитской этики, придающая ответу на вопрос о соотношении цели  и  средств вполне определенный нигилистическо-циничный смысл:  "цель оправдывает любые средства".

Противостоящая иезуитизму  концепция  "абстрактного гуманизма" рельефнее всего выявила себя в известной теории  "непротивления злу  насилием".  Ее сторонники утверждают автономность средств от цели и поэтому считают,  что цель  не  может оправдывать средства.  С  точки  зрения теории "непротивления злу насилием" средства управляют целью и изменяют ее: "мы собираем то,  что посеем". Однако из отрицания иезуитского противопоставления цели и средства (в ущерб нравственной ценности средств) данная теория выдвигает правило, тоже противопоставляющее цель и средства, но теперь уже в ущерб самим целям: "цели мы не знаем,  для нас важны только средства; средства - это все".  Таким универсальным средством достижения  гармонического равновесия цели и средств объявлялось "ненасилие". "Ненасилие" в качестве универсального свойства  всех допустимых средств оценивается как добро вне зависимости от цели, ради которой оно применяется  (соответственно  абсолютным злом является  насилие).

Таким образом,  в противоположность  иезуитскому беспринципному  релятивизму в  выборе   средств, здесь производится догматическое разделение средств, одним из которых приписывается вечный статус "святости", другим – вечный статус "подлость".