Автор работы: Пользователь скрыл имя, 23 Апреля 2013 в 22:39, курсовая работа
Сам Гордер замечает, что философия должна наконец покинуть пыльные кабинеты и выйти на улицы поселившись в прототипе древнегреческой агоры.
Поэтому популярная философия пишется для многих людей и потеря важных деталей здесь не промашка. Фихте считал, что человеку не следует вторгаться в научную философию.
Проблема заключается в том, что работа насыщена образами, не всегда правильно интегрированными в ситуацию текста. К тому же яркие образы автор тащит на протяжении всей книги в устах героев, и они скорее запоминаются и остаются в умах, нежели суть того, что он излагает.
Роман наполнен примерами и главная героиня в процессе обучения постоянно просит учителя прибегнуть к ним, дабы “стало понятнее”. В этом смысле работа вовсе не философская, хоть повествующая о ней, и как я уже писал выше, может быть отнесена к ознакомлению с тем, что называют философией. Не философская потому, что невозможно заниматься предметом истории философии, постоянно прибегая к обыденным примерам. Одной из главнейших задач философии является научить человека обращаться со своим разумом, не прибегая к помощи образных построений. Ведь философия определяет такие проблемы и ставит такие вопросы, которые не объясняются и не выражаются лишь в чувственном опыте и понимать её на основе того, что приобретено посредством лишь чувств было бы нелепо. Да это и не представляется возможным. В этом смысле автор здесь заблуждается.
Учитель в романе не отвергает просьбы подать примеры, изучая Гегеля или Канта, он послушно пускает всё больше и больше тумана. Примеров этому достаточно в каждой главе произведения. То есть Гордер будто бы утверждает, что пример можно найти ко всему. Но не следует всегда прибегать к силе примера, она действует лишь в ограниченной области и слишком быстро приходит в негодность, оказываясь в пространстве изучения предмета истории философии.
Но здесь это не так трудно понять и объяснить. Ведь следует не забывать, что это художественная литература и, более того, популярная и естественной задачей её является вызов интереса читателя. А сухой, пусть и научно-популярный текст всё равно вызывает скуку, а не интерес.
Художественное обращено к чувственному, и в этом важное отличие научной работы от популярной и художественной. Шиллер определял, что художественная литература погружена в чувственное, и без этого момента не является ей. И Гордер погружает своё повествование в мир чувственности, хоть и говорит о разумном, но это происходит потому как он находится в художественной сфере, и выйдя за её пределы, рискует не выполнить важнейшую свою задачу – показать образ философии в новом, интересном, красивом, в некотором смысле приятном виде. Его цель, в широком смысле – показать философию людям. Это позволяет сделать лишь художественная литература, ибо лишь она обладает необходимыми приёмами – такими, как метафора, аллегория, ирония и так далее и лишь она имеет право на свободное изложение, чего не позволено серьёзному научному тексту. И тут мы сталкиваемся с определённой проблемой. Популярный вид изложения философии оставляет за собой право сделать философию понятной, но не понятой. И важно здесь для автора уметь находиться в правильной точке, быть в месте соприкосновения важных научно-популярных и художественных черт и не перетягивать ни в одну, ни в другую сторону. Получилось ли это сделать? С одной стороны, получилось, поскольку книга написана понятным и доходчивым языком, и она имеет видимую направленность на зарождение в человеке интереса к философии, но, с другой стороны, всё и ограничивается лишь зарождением этого интереса. Прочитав всю (назовём её так) “учебную часть” можно лишь составить себе представление о том, какие идеи выражал тот или иной философ, увидеть предпосылки возникновения философии вообще, узреть определённый исторический контекст в философии.
Кому читать?
Из выше поставленного нами вопроса встаёт и другой – для кого написана книга?
Издательства
позиционируют это произведение
По мнению автора, детям припоминать здесь нечего, их естественное любопытство пока ещё не исчезло. Для юношества книга, в этом смысле, должна закрепить то философское начало, что ещё в них живёт. Взрослый же должен припомнить некогда забытое мироудивление и оставить миропривычку. Для него книга – это шанс вернуть их, которым он должен грамотно воспользоваться. В этом состоит ответ на вопрос о том, кому предназначена эта книга. И как стало ясно – она предназначена человеку вообще, нежели чем какому-то конкретному возрасту. Это является замечательной характеристикой этого произведения. Оно первое и пока единственное в своём роде и обладает такой нужной чертой. Единственное, не считая американского философа Мэтью Липмана, написавшего ряд философских рассказов для детей, как раз они направлены именно на ребёнка, к тому же определённого доподросткового возраста. Но дело ведь не в том, что её может читать каждый, и взрослый и ребёнок, и обоим она будет интересна. Как мы увидели выше, Гордер касается в своей работе вопроса анамнезиса, припоминания. И здесь ярко выражается обращение произведения ко взрослому человеку. Книга написана более для него, чем абстрактно - для всех. Она несёт в себе призыв к нему. И это подтверждают слова автора в одном из интервью: “Философия — более нужный предмет для взрослых, потому что любопытство — это не то, чему мы учимся, а то, что мы забываем.”
Стоит ли вообще писать нечто подобное?
Один из важнейших вопросов, который я задал для этой работы. Зачем писать роман об истории философии? Зачем вторгаться именно в эту древнюю и непокорную сферу знания, и к тому же пытаться её показать, как-то обозначить? На чём основывается уверенность автора, что книгу следовало писать? Ведь, например, чтобы человек задумался, читая определенную литературу, следует лишь задать ему правильные глубокие вопросы в своём произведении, на которые, например, герою, а через него – и читателю придётся отвечать. Хороший пример такой философствующей литературы – творчество Достоевского. Часто его творчество обозначают как философское, выраженное в художественной форме. Но здесь разговор идёт другом. Не о философском, а о философии. Во многие времена существовали авторы, чьи произведения, так или иначе, задавали читателю, прямо или косвенно, вопросы философского толка. В то же время и это спорный вопрос, ведь, чтобы знать это наверняка, следует точно определить первоначальный принцип, который являлся мотивом к написанию и постановке той или иной проблемы. Часто контекст в художественной литературе может лишь казаться философски направленным, на самом же деле произведение идёт другим путём. Популярная художественная по форме книга об истории философии – явление беспрецедентное, как я уже писал выше. И в общем, необходимое своему времени. Ведь это удивительно занимательный факт, что произведение написано именно в 20 веке, к тому же и под самый его конец, в последнее десятилетие.
Случайным это явление не может быть, например, по той причине, что к концу XX века история философии сложилась уже в единую картину. То есть было, что осмыслять. Но это не единственная и отнюдь не главная причина. Не главная потому, что завершённость истории философии не является достаточным объяснением для написания популярного её изложения. Мотив должен быть обоснован антропологически. Зачем это человеку? Вот главный вопрос.
Я размышляю, что дело состоит в том, что человеку не хватает свободного пространства идей. Ему некогда и не за чем задумываться и размышлять, потому как его жизненное пространство заполняют современные социальные болезни: безумные потоки информации и суперскоростное развитие техники. Человек не поспевает за этими явлениями. И он вынужден торопиться. Для него существует как раз мир видимый – тот, которому философия учит не всецело доверять, а проверять, опираясь на разум. И такой человек не перейдёт к философским текстам, даже осознав этот момент. Он слишком специализирован. И поэтому здесь нужно возродить интерес к философии, что предлагает сделать книга. Того взрослого человека, о котором мы говорили выше, следуя замыслу книги, необходимо вернуть к истокам, к детству. Вернее будет сказать, что появляется необходимость открыть в человеке “внутреннего ребёнка” – ресурс, позволяющий удивляться миру и задавать вопросы. То есть делать первый шаг к философии.
Но как это сделать, если человек, погружённый в современность, не будет читать научную литературу, к тому же философского характера, даже если в нём присутствует интерес к философии, потому что она сложна и не соответствует уровню его требований – лёгкости и понятности. И вот именно здесь хорошо вписывается популярная полу-художественная литература. Она имеет доступ к человеку современному, и без, сомнения, удовлетворяет главное требование – смысловую доступность.
Есть ещё один момент, относящийся скорее к вписываемости, нежели чем к необходимости. Книга, написанная Гордером, являет собой совершено новое для человека и с жанровой точки зрения, и в смысловом отношении. Перед человеком предстаёт философия не как нечто тёмное непонятное, сокрытое и доселе ему неизвестное. Ведь для многих философия выглядит именно так, то есть вовсе никак. Философия же в этом романе – светлое и ясное явление, представленное ярко и интересно. Но это лишь образ философии, созданный автором. К тому же здесь в повествование вплетается художественный сюжет, призванный держать связь с читателем. Сюжет так же играет немаловажную роль, но здесь с ним проблем нет. Он выполняет свою главную функцию, о которой я немного упомянул, он поддерживает читателя, помогает ему продвигаться по пути понимания, используя фантазию и ресурсы воображения. Немецкий философ XVIII века Христиан Гарве подтверждает значимость воображения в процессе понимания. Выделяя несколько свойств популярного доклада, одним из них он определил обращение к воображению, как тому, что облегчает процесс мышления.
Резюмируя сказанное , можно утверждать, что необходимость написания романа об истории философии опирается на потребность в этом человека сегодняшнего дня. То есть человек современный, в этом смысле нуждается в философии. Нуждается во “внутреннем ребёнке”, возрождение которого обеспечивает “Мир Софии”.
Что для Гордера философия и история философии?
Важно рассмотреть и содержание книги – то, чем для автора является само понятие истории философии. Ведь история философии является по содержанию героиней всего романа. И в сути именно от понимания автора этого понятия зависит результат всей его работы.
Как мы уже не раз определяли и выделяли ранее – это популярная книга, написанная для современного человека, и здесь важно обладать правильным пониманием истории философии, её предмета. Поскольку Гордер здесь выступает первопроходцем, на нём лежит огромная ответственность. Изложение философии миру обыденного разума должно быть деликатным, ведь от подачи зависит здесь многое. Зависит конкретно то, как предстанет в итоге философия перед человеком. Чем она будет являться для него. И задача автора, в этом смысле, подать материал грамотно, правильно и самое главное разумно, конечно, уделяя внимание специфике подачи содержания, то есть художественному и популярному моментам.
Первое, что я выделил бы, рассматривая историю философии в понимании Гордера, это тесную связь с историей . Для Гордера сама временная история имеет большое значение в определении истории философии. В каждой главе, повествующей читателю о том или ином учении, большое внимание уделяется историческому контексту и его значению в становлении философских учений. Можно так же утверждать, что для автора история философии без истории как таковой не существует полноценно. Его концепция относительно данного вопроса утверждает важную значимость исторического в становлении философии. В этом смысле он, рассуждая о философии, находится за её пределами. Для него это понятие не тождественно кантовскому, это не история идей и даже, рассуждая дальше – идеи, которая движется на протяжении истории философии. Для него это история разных учений, обоснованных теми или иными историческими предпосылками и историческим контекстом. С одной стороны это действительно так, поскольку в отношении этой связи приводятся убедительные доводы. Но часто философия шла вразрез с временем, часто опережала человеческую историю. И говорить здесь о её влиянии на философию не приходится. К тому же я бы осмелился назвать такой момент заблуждением, потому как это попытка обосновать разумное рассудочным, формальным. К такому выводу можно прийти, опираясь на утверждение о том, что разум находится вне категории времени. Он определяется лишь собой, а не какими-то внешними предпосылками. Гордер же не уделяет этому особого внимания, а скорее наоборот, находит всё более убедительные связующие моменты, которые, по-моему, только отдаляют философию от человеческого понимания. Хотя, с точки зрения популярности изложения, это могло быть сделано для получения нужного эффекта. Видимые связи позволяют читателю находиться ближе к жизни, к реальному существованию, чувствуя это, именно ощущая – он продвигается по содержанию романа. И опять мы здесь сталкиваемся с нефилософскостью произведения. Читатель продвигается в своём познании не разумным методом, а по сути, опытным путём. И это хорошо иллюстрирует тот факт, что глубокое связывание истории мысли с историей вообще ведёт в познании не по чистой тропе, а по ограниченному пути, который основан на удовлетворении человеческой потребности в “неудалении от реального”, то есть некой внутренней боязни человека – в мышлении удаляться от существования. И философия здесь не свободна, она под прессом экзистенциального требования. В таком случае её по –настоящему нет, она служанка человеческого страха. Понимать философию невозможно, полагаясь на такой принцип.
Следующим моментом я выделил вопрос религиозного в романе.
Дело в том, что на протяжении всего повествования Гордер часто обращается к религиозным мотивам. В основном к сюжетам христианства и иудаизма. Конечно, в определённые этапы истории философии обращение, применение образов и примеров из религии является совершенно необходимым, но у автора область оперирования религиозным переступает через эту необходимость и вторгается порой в сюжеты, в этом не нуждающимся. ???
Это обусловлено во многом тем, что Гордер воспитывался в христианской среде. В его семье религия играла важную роль. Сам он учился в христианской гимназии, а в университете занимался, ко всему прочему проблемами богословия и теологии. Позже и преподавал эти предметы в университете Бергена.
Это отражается и на его понимании истории философии, куда он включает Августина Аврелия, которым обозначает переход от античности к средневековью. Признавая в нём именно этот момент философски значимым.
Вообще, держа здесь слово о религии, надо сказать, что в романе есть особый тонкий момент, который присущ соответственно и Гордеру.
Он не разграничивает особым образом религиозные и философские учения, потому как религия для него выступает в роли, несколько по-другому выраженной философии. И если вновь обращать свой взор на читателя, становится понятно, что автор не определяет чётко разницу между двумя этими способами познания, не объясняет их различия. Они выражаются у него в невидимом синтезе. Невидимом, потому что он никак не намекает на эту неразличённость, не отображает её, оставляя для нас в области тайны.
Большое значение Гордер уделяет этическому учению внутри философских систем. Даже, если у определённого философа его творческое внимание не концентрировалось вокруг понятий этики, автор всё равно старается выделить у него идеи значимые для этой области и раскрывающие проблемы нравственности и морали. Тем самым он выделяет значение этики и этического учения в истории философии и для философии вообще. Этот момент хорошо иллюстрирует фраза из другого его произведения, которая относится больше к религии, но как можно предположить, на основе выше сказанного, относится и к его взгляду на философию: "Никакая вера не стоит выеденного яйца , если она не учит человека приходить на помощь ближнему в беде". Здесь утверждается значение этического в учениях. Его необходимую значимость.
В целом в произведении часто затрагиваются вопросы, связанные с правами человека, проблемой его свободы, его нравственного долга. Красной нитью проходит развитие женского права, начиная с Аристотеля и кончая Марксом.
Нужно так же сказать, что в его историю философии включены три человека, которые, по сути к ней не имеют прямого отношения – это Маркс, Дарвин и Фрейд. Это очень примечательный момент, потому как это является отходом от классической философской традиции. Содержанием книги, пребывание этих людей объясняется их вкладом в развитие человеческой истории, кстати, об этом мы уже говорили ранее. Эти люди, внесли революционное изменение в свою сферу деятельности – политику, биологию, психологию. Но более корректно объяснить их присутствие можно тем, что так или иначе это развитие идей. Только вот идеи эти относятся прямым образом не к философии, а к человеку. То есть для Гордера это непосредственно связано с философией, ведь как мы определили в самом начале, для него человек является центральным моментом всей философской мысли. Для него предельно важны вопросы и ответы на них. Откуда произошёл человек? Что в нём сокрыто? И как обрести счастье? Но не путает ли автор вопросы философские и вопросы философствующие? Конечно нет. В том смысле, что вся его концепция стоит именно на человеке. Для него это тождество очевидно и необходимо.