Истоки и становление грузинского Ренессанса

Предпосылки формирования этой эпохи в Грузии уходят корнями в ее «античность». Так, о грузинской «античности», ее идейном содержании, представлениях о природе и ценностном отношении к земному человеческому существованию можно судить по памятникам культуры того времени и мифологическим сказаниям. Интересно, что изучение материалов и мифологического творчества ведет в своих мировоззренческих чертах к тем же выводам, что и античность греко-римского общества. Взять, к примеру, грузинское мифологическое сказание о богоборце Амирани, аналоге греческого Прометея, сложившееся в глубокой древности (около III тысячелетия до н.э.). Согласно одной из версий сказания, Амирани, сын богини Дали и смертного безымянного охотника, являясь воплощением Неба и Земли, восстает против Неба и становится «великим богоборцем» ради блага, которое приносит людям:  похищает небесную деву Камари, олицетворяющую священный огонь, одолев в битве ее отца – повелителя погоды и грозовых туч. Таким образом, Амирани дал людям огонь и научил им пользоваться. Одновременно, Амирани поражает земные злые силы драконов и широко известных в грузинском фольклоре демонических духов – дэвов. За богоборчество и старания защитить людей от произвола богов, Амирани был наказан и прикован к скале в пещере Кавказского хребта. Он был обречен на непрекращающиеся муки: его печень постоянно клюет орел, а преданная Амирани собака лижет цепь, стараясь истончить ее.

Сказание об Амирани  представляет собой «переработку природы  в народной фантазии» и относится  к дофилосовскому миропониманию. Несмотря на это, в нем находят отражение происходившие на тот момент социальные изменения и определенные ценностные мировоззренческие идеи. По мнению Нуцубидзе, Амирани и Прометей являются «ранними путеводными образами зарождения и развития мышления и миропредставления от предфилософского периода до периода зарождения философии, с момента разложения общинно-родового строя и до установления элементов социально-классового уклада»¹¹. Таким образом, борьба, ставшая содержанием социального бытия с момента разложения общинно-родового строя внесла в мифологическое мировоззрение богоборческие мотивы и идеи, которые сразу поставили вопросы о начале жизни, смерти и возрождения, об улучшении этой жизни и столкновении с богами во имя блага для людей.

Нуцубидзе выдвигает довольно смелое предположение о том, что в зачаточной форме Амирани есть более переработанный образ Гильгамеша, героя-полубога в древнешумерской мифологии, как и Прометей в отношении Амирани. Автор отмечает, что Древняя Грузия находилась на стыке двух миров (Востока и Запада) и служила некоторой переходной связью между ними. Поэтому сказание о Гильгамеше, написанное в XXII в. до н.э., становится известным в Древней Грузии и далее на Западе в образе Прометея. Следуя теории о преемственной связи Востока и Запада, мнение о том, что миф о Прометее является переработанной версией сказания об Амирани, кажется небезосновательным.

В II-I тысячелетий до н.э., грузинский мир соприкасается с греческим. В этих исторических рамках создается сказание о путешественниках в страну жителей Арго. В сказании об Аргонавтах отражено состояние грузинского племенного объединения под именем Колхиды (ныне Западная Грузия), страны колхов. Согласно сведениям, отраженным в сказании об Аргонавтах, Колхида имела царя и другие атрибуты государственности, уже господствующей в начале I тысячелетия.

Развитие производства, в частности обработка металла, и связанный с этим рост торговли привели грузинские племена в  соприкосновении с греческим  миром и с аналогичными иноземными центрами торговли и производства. С возникновением таких связей, базирующихся в основном на торговых и производственных отношениях, из Древней Грузии в Грецию проникают достижения восточных культур и национальные сказания. Вероятно, поход Аргонавтов в Колхиду, не был единым историческим фактом, ставшим предметом мифического изображения, а одним из моментов систематически происходивших путешествий кораблей между торговыми центрами. А само сказание об Аргонавтах – это своеобразное обобщение данных фактов.

Благодаря своему географическому положению, стремительному развитию общественно-социальных и торгово-экономических отношений, Древняя Грузия имела близкие отношения с цивилизованным миром и извлекала выгоду не только в материальном отношении, но даже в более важных для нее идейно-культурных связях, что, конечно, не могло не отразиться на формировании ее мировоззренческих взглядов и народного фольклора. О глубоком бытовании фольклора среди различных слоев грузинского общества свидетельствуют сведения, сохранившиеся в сочинениях античных историков. Греческий историк Ксенофонт рассказывает о грузинских племенах, которые исполняли песни перед боем и только после песни двигались в бой против неприятеля; о грузинских племенах в своих исторических хрониках упоминает и «отец» древнегреческой истории Геродот. 

В начальные века н.э., в период поздней античности, Грузия экономически и культурно утверждается на стыке западной и восточной  культуры. Этому в первую очередь  способствовало проникновение в  грузинскую культуру первых христианских учений. А признание христианства в IV веке в качестве официальной, государственной религии послужило началом скрещения двух эпох – отходящей античности и зарождающегося средневековья. Тем не менее античные традиции в Грузии того периода сохраняют свою устойчивость. По сведениям Восточно-римских источников, в Колхиде в это время существовала школа философского и риторического образования – Высшая риторическая школа, в которой получили образование такие философы как Фемистий (317-388) и его отец Евгений. Данная школа была схожей с теми центрам эллинской культуры и философии, которые получили широкое распространение в III-V столетиях. По мнению грузинского историка Джавахишвили, само существование этой школы указывает на то, что «в Колхиде оказалась плодотворная почва для эллинского образования»¹². В данной школе одновременно с греческими юношами получало образование и местное население. Поэтому школа сыграла большую роль в распространении эллинской культуры и философии.

К этому же периоду  относится деятельность грузинского мыслителя Бакура, о философских взглядах которого можно судить по дошедшим сведениям философа, оратора и политического деятеля Восточно-Римской империи Либания (314-393). Бакур появляется сначала в Колхидской Академии, а затем в Константинополе, где сближается с философскими кругами Вазантии. Либаний указывает на его «природный талант», мудрость и «любезность к богам, которые озабочены логосами». Идейная близость между Либанием и Бакуром дает основание утверждать об общности их взглядов. Примечательно, что Бакур вызывает похвалу Либания за знание философии и свободное владение греческим языком. Все эти знания можно было приобрести в тогдашней Грузии, где открывались широкие связи с греческим миром.

После обращения в  христианство Грузия, несмотря на значительное влияние античной наследственности, изменяет свои исторические и мировоззренческие перспективы и укрепляет свои отношения с Византией и другими западными государствами. При этом не разрывает отношений с Востоком. С наступлением новой эпохи и отличных от античности воззрений меняется и отношение к земной действительности. Единственной ценностью становится потусторонний небесный мир. Господство монотеизма постепенно углубляет дуализм «двух миров». Место мира идей занимает «царство небесное». Земная действительность начинает утрачивать ценность и значение во всех мировоззренческих аспектах. Складывается аскетический идеал, являющимся наиболее ярко выраженным средневековым отношением к жизни.

В грузинских средневековых  литературных памятниках «Мученичество св. Шушаник» (V век) и «Мученичество св. Або-Тбилели» (VII век) говорится о «вечности» и «истинности» небесного и «преходящем» характере земного мира. «Любовь к миру» вызывает у героев сочинения ассоциации с «согрешением». В агиографическом сочинении, посвященном деятелю VI века, говорится об «изменчивости всех земных вещей» и, следовательно, их преходящем характере и неистинности земных благ.

Человек же представляется как единство тела и души. Телом  он принадлежит земному, преходящему  и изменчивому миру, а бессмертной душой он роднится с миром духовным и божественным. В этой связи о св. Григорие Хандтзели говорится, что «он предал свою душу Господу и присоединился к собору ангелов, так как бестелесные ангелы и человеческие души имеют одну природу»¹³. Связь души и тела в человеке является непрочной и еще при жизни раздираема противоречиями и, поэтому, вполне очевидны финальные сцены житийной и агиографической литературы, изображающие смерть, как торжественный акт разлучения тела и души, и освобождения души от «темницы плоти».

Подобные представления  определяют средневековый идеал  личности: устремление духовных сил  ввысь и подавление в себе чувств и намерений, связанных с «греховной»  землей. Отсюда и аскетический идеал, столь популярный и распространенный в эпоху средневековья.

Поступательное обмирщение грузинской культуры, ее приближение  к земному миру и земному человеческому  существованию начинается в X веке, а уже вначале XI достигает ощутимых успехов. Пятьдесят пятая глава памятника литературы X века «Житие св. Григория Хандтзели»  рассказывает о любовном увлечении царя Давида Курапалата, что представляет с собой вовсе не религиозный текст, а вполне светское (мирское) сочинение. Приведенная выше глава служит вполне очевидным подтверждением того, что значительное приближение культуры к земной жизни является несомненным фактом уже в X веке, хотя наибольшего размаха обмирщение культуры в Грузии достигает в XI-XII веках.

Положение Грузии на стыке  двух культур того времени в особенности  способствовало бурному росту наук, искусств и литературы. Еще в X веке в Византии обнаруживается сильное культурно-просветительное движение, которое в скором времени приобретает характер своеобразного Ренессанса. Новое течение стало распространяться и за пределами Византийской империи, охватывая близлежащие государства. В Грузии начался период увеличения византинизмом.

Иной отличительной  чертой грузинской культуры того времени  является арабско-иранский мусульманский  ориентализм, чему способствовали, помимо географической близости, сложные политические взаимоотношения. Пятивековое господство арабов на территории Грузии, закончившееся в первой четверти XII века, не прошло бесследно. Арабы явились хранителями и передатчиками средневековью античной философии, античного наследия, а также активными деятелями в различных областях науки и знаний.

Таким образом, территориальное  расположение Грузии между Востоком и Западом ставило ее в особо  выгодное положение, так как она  могла принимать великие культурные достижения как западнохристианского мира, так и восточного, исламского мира, смешав их со своими собственными национальными традициями. Такое открытое положение к внешнему миру позволило государству постепенно выйти из замкнутой мрачности средневекового догматизма и к XI-XII векам подойти к вершине своего культурного развития.

О существенных аналогиях  – «огромного наплыва новых воззрений, идей и намерений в отношении  природы и человечества», отмеченных Буркхардтом в культуре Италии в  эпоху Возрождения, – можно говорить в Грузии XI-XII веков. В это время происходит в Грузии утверждение «веры в наш мир» и «открытие Земли», в достаточной степени для возникновения Ренессанса и  гуманизма. Во всех областях культурного творчества человек становится центром духовной и мыслительной деятельности.

§ 3. Грузинский Ренессанс: сущность и специфика

Становление монархии, поднятие политической жизни на небывалую  высоту вызвали бурный, необычайный  подъем культурно-литературной, духовной и философской жизни. Поэтому  период XI-XII веков в истории Грузии справедливо можно назвать «классическим» или, образно выражаясь, «золотым».

В этот период грузинская жизнь подвергается существенным изменениям. Больших успехов достигает духовно-культурная область и науки, строятся учебные  заведения по византийскому образцу, стремительно развивается сельское хозяйство, ремесленное производство и торговля, что  в свою очередь стимулирует строительство новых город, крупных центров, дорог, мостов и др. К этому времени относятся древние светские архитектурные памятники, которые, как и церковные строения, отличаются монументальностью. Возникает и светская, миниатюрная живопись.

Вновь пробуждается интерес  к античному наследию. Знакомство с античными историками способствовало развитию грузинской исторической науки. Античные мыслители, поэты, историки и политические деятели часто упоминаются в сочинениях грузинских историков того времени. Описывая деятельность царя Давида Строителя, при котором Грузия достигла своего культурного расцвета, грузинский историк-современник вспоминает «эллинов Гомера и Аристобула», воздает хвалу «троянцам и ахеянам», сражениям «Агамемнона и Прияма, Ахилла и Гектора, Одиссея и Ореста», победам и мужеству Александра Македонского.

Наиболее  полно и  обстоятельно новые идейные веяния отражены в грузинском литературном творчестве, поскольку оно имело древние традиции. Художественная литература эпохи представлена двумя произведениями одописцев («Абдулмесиани» Шавтели  и «Тамариани» Чахрухадзе), прозаическим героико-богатырским эпосом («Амирандареджаниани» Мосе Хонели), грузинской прозаической редакцией персидской поэмы («Вис и Рами» Саргиса Тмогвели) и поэмой Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре».

Эти произведения являются памятниками придворной поэзии со всеми  характерными для нее особенностями. Они появились под влиянием длительной борьбы и победы царей над внешними врагами и внутренними противниками, в обстановке освобождения страны, ее объединения и стабилизации централизованной монархии. По словам поэтов и одописцев, Грузия преисполнилась материального и духовного благополучия.

Успешная внешняя политика государства и расширение ее территории за счет присоединения к ней областей, населенных «иноверцами», вызвали соответствующие  изменения в системе государственного и административного управления. Этот же факт, видимо, был частичной причиной терпимости к иноземной религии и иным идеологическим течениям. По сведениям арабских и персидских источников, при царе Давиде строились специальные помещения для мусульманских ученых, философов и поэтов.