ФРИДРИХ
НИЦШЕ
И
ЕГО КОНЦЕПЦИЯ
СВЕРХЧЕЛОВЕКА
Красноярск
2003
План
реферата:
1. Философия
Ницше в целом:
А) Ницше
и ницшеанство;
Б) противоречивость
концепций Ницше;
В) стиль
Ницше.
2. Основные
идеи Ницше:
А) становление
и воля к власти;
Б) познание
и жизнь;
В) дионисийское
и аполлоновское начала в культуре;
Г) метафизика
и критика языка;
Д) нигилизм
и «смерть Бога».
3. Концепция
сверхчеловека:
А) образ
Заратустры;
Б) о
термине «сверхчеловек»;
В) преодоление
самих себя;
Г) «три
превращения»;
Д) «вечное
возвращение».
4. Сверхчеловек
глазами мыслителей
ХIХ-XX вв.:
А) С.
Цвейг;
Б) Т.
Манн;
В) Б.
Рассел;
Г) А.
Камю;
Д) В.
Соловьев;
Е) Ф.
Достоевский;
Ж) А.
Белый.
5. Посмертная
судьба Ницше (вместо
заключения).
Философия
Ницше в целом
«Правы
те профессиональные философы, которые
пожимают плечами, или разводят
руками, или делают еще что-то
в этом роде при словосочетании
«философия Ницше». Он совсем
не философ в приемлемом для
них смысле слова», - пишет в
своей вступительной статье к
сочинениям Фридриха Ницше К. А. Свасьян.
(19, с.13) По собственному признанию мыслителя,
сделанному им в письме к П. Гасту от 25
июля 1882г., он – «больше поле
битвы, чем человек» (19, с.13). «Тщетно
было бы переизлагать философию Ницше
на стандартный манер: реконструировать
то, что в подобных случаях называется методом;
метод Ницше равнозначен буквальной греческой
семантике слова (метод есть путь) и, значит,
самой жизни Ницше». (19, с.22)
В творчестве и личной судьбе
Фридриха Ницше (Nietzsche; 1844-1900) «наиболее
отчетливо запечатлен драматизм «переходной
эпохи» рубежа Х1Х-ХХ веков. С одной стороны,
Ницше – идейный наследник философской
классики, профессионально и творчески
осмысливший как истоки западной культуры
(античность), так и другие важнейшие ее
этапы (христианство, Возрождение, Новое
время). С другой стороны, он – первый декадент,
поэт-безумец, пророк, силой своего таланта
всколыхнувший долго дремавшие иррациональные
пласты европейской культуры. Столкновение
этих дух тенденций во многом и обусловило
многоплановость и противоречивость как
самого творчества Ницше, так и его последующего
влияния». (21, с.292)
В работах Ницше мы обнаруживаем
«истоки тех глобальных тем,
которые стали ключевыми в
творчестве многих известных
мыслителей ХХ века. Здесь и
шпенглеровский закат западного мира,
и ортеговская тема «восстания масс»,и
шелеровская «девальвация ценностей»,
и зомбартовская власть буржуа, и хайдеггеровская
метафизика нигилизма, и основы философской
проблематики как религиозного, так и
атеистического направлений экзистенциалистской
мысли». (3, с.8) Следует отметить, что «Ницше
не создал философской школы как таковой,
поэтому термином «ницшеанство» часто
обозначают совершенно различные явления.
Во-первых, речь идет о рецепции тех или
иных идей Ницше, которая может быть как
более или менее систематичной (например,
представителями «русского религиозного
ренессанса» конца Х1Х – начала ХХ веков,
а также Хайдеггером, Ясперсом), так и фрагментарной
(например, Лёвитом, Финком, Делезом, Фуко,
Деррида и др.). Во-вторых, в настоящее время
сложилась международная школа ницшеведения
<…>. В–третьих, под «ницшеанством»
иногда понимают разработку в рамках иного,
чем у Ницше, философского контекста тех
или иных тем и мотивов, которые вошли
в современную культуру через творчество
Ницше, причем его приоритет устанавливается
нередко задним числом. Данный признак
неспецифичен, и по нему к «ницшеанству»
можно отнести многие направления современной
философии.
Эти значения термина «ницшеанство»
указывают на широту влияния
наследия Ницше на западную
культуру. Противоречивость этого
влияния ярче всего отражает четвертое
значение, закрепившееся за «ницшеанством».
Оно имеет значительную политическую
нагрузку, основанную в основном на аберрации
реального образа Ницше. В данном значении,
наиболее последовательно применявшемся
национал-социалистической идеологией,
под «ницшеанством» понимается ничем
не сдерживаемый активизм, торжество иррациональной
витальности, циничное пренебрежение
к духовным ценностям, аморализм, политический
экстремизм». (21, с.294)
«Трудно отыскать среди сколько-нибудь
значительных философов ХХ века
такого, который обошел бы своим
вниманием певца Заратустры». (3,
с.10) Так, Альбер Камю относил
Ницше к философам абсурда. "Мы
не испытываем недостатка в
великих авантюристах абсурда, -
пишет он в своей работе "Бунтующий
человек". - Но в конечном счете их величие
измеряется тем, что они отказались от
любования абсурдом, сохраняя его требования.
Они разрушают ради большего, а не ради
меньшего. "Мои враги
те, кто хочет разрушать,
а не творить самих себя". Сам он разрушал,
но с тем, чтобы попытаться творить".
(10, с. 124-125)
Небезынтересно
ознакомиться и с тем, как сам
Ницше откликался на оценку своего
творчества. Из переписки философа
с немногочисленными его друзьями
мы узнаем, что датский литературовед
Георг Брандес отмечал у Ницше "пренебрежение
к аскетическим идеалам и глубокое неприятие
демократической усредненности, Ваш аристократический
радикализм". Ницше ответил: "Выражение
"аристократический радикализм",
которое Вы употребили, очень удачно. Это
<…> самые толковые слова, какие мне
до сих пор доводилось о себе прочесть".
(18, с.137-138)
Глубокий
анализ наследия Ницше дают и современные
нам исследователи, в частности,
А.Р. Геворкян. «Сегодня, когда философская
мысль ХХ в. уже завершена, со всей явственностью
сказывается то огромное влияние, которое
оказывал на нее Ницше на протяжении всего
периода ее становления и развития. Далеко
не случайно, что Ясперс определял Ницше
как самое значительное философское явление
в Германии после классического идеализма.
Полностью принимая это положение Ясперса,
вместе с тем нельзя не отметить, что значение
Ницше шире; оно имеет прямое отношение
к европейской культуре в целом. В лице
Ницше достигает апогея своего развития
и одновременно приходит к величайшему
своему кризису гуманистическая культура,
которая своими секулярными установками
уходит вглубь эпохи Ренессанса. В этом
смысле фигура Ницше предстает как нечто
промежуточное и именно в силу своей промежуточности
обреченное на трагизм. Для Ницше попытка
осмысления прошлого и настоящего и поиски
будущего сопровождаются радикальным
переосмыслением всех тех фундаментальных
базисных оснований, которые до этого
казались совершенно незыблемыми». (6,
с.121)
Данный реферат посвящен концепции
сверхчеловека, однако нельзя
не согласиться с мнением сестры
философа, Э. Фёрстер-Ницше, (при всей
той осторожности, с которой следует относиться
ко всему ею написанному), которая пишет:
"Учение о сверхчеловеке более чем какая-либо
другая идея может быть правильно понято
только в связи и взаимозависимости с
другими учениями автора "Заратустры"
(23, с.286). Поэтому необходимо кратко изложить
последние, а также сказать несколько
слов о стиле Ницше, весьма своеобразном.
«Мятежный дух Фридриха Ницше
нашел выражение в его литературном
стиле. Ему не хватало терпения
давать строгие определения понятий, проводить
непрерывный логический анализ, отыскивать
доказательства относительно глубинной
сущности вещей – на его взгляд, все это
было типично для философии прошлого.
Его творчеству присущи вспышки озарения,
афористические высказывания и воззвания.
Его идеи часто кажутся несистематическими
и бессвязными, для них характерен конфликт
и даже противоречие. Ницше не позаботился
разъяснить эти нестыковки, чтобы облегчить
жизнь своему читателю.
Между несоизмеримыми утверждениями
Ницше действительно существует
связь, однако он призывает
нас восстанавливать связующие
звенья самостоятельно – если,
конечно, мы в силах. И даже
после этого Ницше не желает
вселять в читателя чрезмерную
уверенность в том, что он
приблизился к окончательной,
неопровержимой истине. «Всякая
философия, - написал он однажды, - это
философия переднего
плана… .Всякая философия
также скрывает философию». Мы
вправе также сказать, что Ницше подрывает
или деконструирует даже собственную
мысль – не для того, чтобы ее обесценить,
но чтобы подчеркнуть необходимость вкапываться
в нее все глубже, не прекращая поиски
слишком быстро». (5, с.586) «И метафизика
Шопенгауэра, и волевой императив мифологии
Вагнера, и позитивизм для Ницше всего
лишь его линия обороны, его боевые щиты,
которые он постоянно меняет в сражении
с духом распада и небытия, духом, который
он ощущает в себе самом и который он несет
как вину и проклятие времени. И поэтому
в его произведениях как бы постоянно
двоятся образы бога Диониса И пророка
Заратустры, сверхчеловека и вагнеровского
Зигфрида, а «воля к власти» торжествует
как единственная альтернатива «воли
к смерти», постоянно воплощающейся в
современной культуре». (3, с.6)
Многие философы и исследователи
видят в противоречивости концепций
Ницше только преимущество. Лев
Шестов отмечал, что в философии
Ницше "нет устойчивости, нет
равновесия. Она их и не ищет:
она живет противоречиями, как
и мировоззрение Достоевского. Нитше
[орфография автора – В.Д.] не пропускает
случая посмеяться над тем, что называется
прочностью убеждения". (28, с.277-278) Об
убедительности философии Ницше Шестов
писал: "Если бы он остался справедливым,
мы не поняли бы, о чем он говорит". (28,
с.132) По мнению Льва Шестова, "философ,
с раз сложившейся теорией, перестает
видеть и чувствовать все то, что не вмещается
в устанавливаемые ею рамки. В этом отношении
Нитше свободнее других<…>. Он заносил
на бумагу мысли и впечатления такими,
какими он их испытывал, не сводя их в систему.
И читателю, конечно, много полезнее самому
исполнить работу синтеза". (28, с.97)
"Форма
изложения философских идей у
Ницше – это афоризмы, мифы, проповеди,
полемика, декларации. <…> Его философские
взгляды – это его собственное бытие.
"Переоценка ценностей", о чем часто
писал Ницше, была его естественным состоянием.
Поэтому знакомство с сочинениями Ницше
– это знакомство с его личностью".
(26, с.125) "Можно принимать или не принимать
учение Ницше,- писал Лев Шестов,- можно
приветствовать его мораль или предостерегать
против нее, но, зная его судьбу, зная, как
пришел он к своей философии, какою ценой
было им куплено "свое слово",- нельзя
ни возмущаться им, ни негодовать против
него. У Ницше было святое право говорить
то, что он говорил". (28,с.23) "Судьба
Ницше, неотступно следовавшая за его
мыслью, стала легендой мировой культуры
– явление совершенно эксцентрическое
для европейской философии, хотя и подлинно
философское по сути",- указывает Игорь
Эбаноидзе. (18, с.130)
Нельзя
обойти вниманием и размышления
Эбаноидзе о безумии Фридриха Ницше, он
полагает, что "маска безумия, то здесь,
то там спадающая с лица туринского Заратустры,
ставит вопрос о сознательном, "гамлетовском"
начале в безумии Ницше – сознательном
не в смысле свободного выбора, а в смысле
сознания невозможности иного выбора,
кроме безумия. Так, один из немецких исследователей
обозначает безумие Ницше как "форму
выражения невозможности дальнейшей интеграции
в объективную культурную систему".
Подобная научная переформулировка сравнения
Ницше с Гамлетом (на которое наталкивает
сам Ницше в "Ecce Homo": "…что
должен выстрадать человек,
чтобы почувствовать
необходимость стать
шутом! – Понимают ли
Гамлета? Не сомнение,
анесомненность есть
то, что сводит с ума…") не противоречит
медицинскому аспекту дела, а просто обходит
его стороной, утверждая отношение к безумию
Ницше как к предопределенному последовательностью
его мысли шагу. (18, с.134) Той же точки
зрения придерживается и Томас Манн в
статье «Философия Ницше в свете нашего
опыта»: «…я совершенно уверен, что этот
великий лицедей и мастер перевоплощения,
играя свою жизненную трагедию, - я чуть
было не добавил: им самим инсценированную,
- прекрасно сознавал в себе гамлетовские
черты». (14, с.347)
Литературность творчества
Ницше вряд ли может быть поставлена ему
в упрек. "Философия всегда была близка
художественной литературе, она начиналась
в Греции с поэм Парменида и Эмпедокла,
диалогов Платона, писем Эпикура и Сенеки.
Эти связи не прерывались и в дальнейшем:
Августин, Данте, Эразм, Вольтер, Лихтенберг,
романтики т.д., вплоть до "Трех разговоров"
Соловьева и "Так говорил Заратустра"
Ницше". (10, с.5)