Философия Соловьева

Соловьев развивал идеи христианского  активизма, богочеловечества, тесного объединения божественной и человеческой энергий в деле избавления мира от законов "падшего" материального естества и ввода его в эволюционно высший, нетленный, соборно-любовный тип бытия, Царствие Божие. Развивал эти идеи во многом параллельно Федорову, но значительно более отвлеченно-метафизически, без конкретной проектики последнего.

Либеральный консерватизм Соловьева  сочетался у него с мистико-максималистской  проповедью "теургического делания", призванного к "избавлению" материального  мира от разрушительного воздействия  времени и пространства, преобразованию его в "нетленный" космос красоты, и с историософской теорией христианского "богочеловеческого процесса" как совокупного спасения человечества.

"Следовательно, для того, чтобы  Бог вечно существовал как  действующий Бог, должно предположить  существование мира как подлежащего  божественному действию как дающего  в себе место божественному  единству. Собственное же, то есть  произведенное единство этого мира, - центр мира и вместе с тем окружность Божества и есть человечество".

Соловьев восходит к эротическому через целую цепочку космических процессов. Совершенная половая любовь способна восстановить целостность человека и мира и ввести их в бессмертие. 

Человек располагает специфической  энергией огромной мощи, которая в  настоящее время расходуется, прежде всего, на воспроизведение его как  природного существа. Стремление одухотворить, использовать для созидательных целей эротическую энергию, силу любви не раз возникало в мечте и мысли людей. "Любовь, так же как и мысль, в ноосфере будет пребывать в состоянии неизменного роста. Избыток увеличивающихся энергий любви перед все уменьшающимися потребностями размножения людей будет каждый день становиться все очевиднее. Это означает, что эта любовь, в своей до конца очеловеченной форме, имеет своей целью выполнять функцию гораздо более широкую, чем простой призыв к размножению".

Рождение, половой раскол, эрос, смерть сцеплены нераздельно, и претензия  на бессмертную жизнь требует  своей последовательной логики. Задачу преодоления слепого полового рождения, трансформации эротической энергии Федоров ввел в план преобразовательно-космической практики, план построения преображенного порядка бытия. Воскрешение - фундаментальный "антиприродный" акт, обратный рождению. Темная, бессознательная родотворная энергия должна быть претворена, сублимирована в светлую, сознательную творческую энергию, направленную на познание мира, его регуляцию, воссоздание утраченной жизни. Федоров неоднократно подчеркивал, что он не просто отрицает плотскую любовь, что привело бы к аннигиляции силы эротической энергии. Он различает отрицательное и положительное целомудрие. Отрицательное целомудрие внутренне противоречиво; оно далеко не достаточно, это лишь "борьба оборонительная", которая не дает настоящих положительных результатов, а при своей абсолютизации приведет лишь к самоубийству человеческого рода. Отрицательному аскетизму Федоров противопоставляет "творческий процесс, воссоздание своего организма, заменяющее питание" (у Вернадского это автотрофность), отрицательному целомудрию - положительное, которое требует действительно полной мудрости, в смысле полного обладания своими силами и энергиями мира, идущими на воссоздание умерших, преображение и их, и себя. В любви, подчеркивает Соловьев, происходит действительное перенесение "центра личной жизни" в другого, оба любящих восполняют друг друга своими качествами, создавая вместе более богатое единство; истинная любовь предполагает обязательное равенство любящих; наконец, всем в любви известна идеализация предмета любви - живое и конкретное прозревание абсолютного содержания его личности и ее убеждение. Эти качества любви вовсе не нужны для простого размножения, увековечения чреды все таких же природно-ограниченных, более-менее улучшенных и ухудшенных существ. "Если смотреть... на фактический исход любви, то должно признать ее за мечту, временно овладевающую нашим существом и исчезающую, не прейдя ни в какое дело (т.к. деторождение не есть собственное дело любви)". Существующие качества любви предстают как некие задатки для восстановления в человеке идеального образа Божия, созидания из двух существ какого-то высшего единства. "Осуществить это единство или создать истинного человека, как свободное единство мужского и женского начал, сохраняющих свою формальную обособленность, но преодолевших свою существенную рознь и распадение, это и есть собственная ближайшая задача любви".  Высшую задачу любви Соловьев, как и Федоров, выводит к "общему делу" борьбы со смертью, увековечивания и преображения высшей ценности - личности, наконец, к Делу возвращения всех сознательных и чувствующих жертв природного порядка за все время его господства, т.е. воскрешение всех умерших. "Человек, достигший высшего совершенства, не может принять такого недостойного дара; если он не в состоянии вырвать у смерти всю ее добычу, он лучше откажется от бессмертия". У Федорова задача направления извращенного порядка природы в неприродный, бессмертный тип бытия ставится как конкретное дело: победа над временем осуществление принципа сосуществования вместо последовательности, обретается в воскрешении; победа над пространством - путем достижения "полноорганности", способности безграничного перемещения в пространстве, "последовательного вездесущия". Соловьев выражается намного более туманно: "Победить эту двойную непроницаемость тел и явлений, сделать внешнюю реальную среду сообразную внутреннему всеединству идеи - вот задача мирового процесса". 

"Действительно спастись, т.е.  возродить и увековечить свою  индивидуальную жизнь в истинной любви, единичный человек может только сообща или вместе со всеми", стремясь к идеалу совершенного всеединства, где торжествует та нераздельность всех и их личностная неслиянность, та равноценность частей и целого, общего и единичного, которая составляет, по Федорову, проективный для человеческого общества идеал Троичного божественного бытия. Без знания конкретных Федоровских проектов включения космической среды в любовно-преобразовательную деятельность человечества (расселение человечества в космосе, регуляция космических явлений и т.д.) следующее заявление Соловьева также оборачивается довольно туманной фразой: "Но для полного их (различных форм разделения людей.) упразднения и для окончательного увековечивания всех индивидуальностей, не только настоящих, но и прошедших, нужно, чтобы процесс интеграции перешел за пределы жизни социальной, или собственно человеческой, и включил в себя сферу космическую, из которой он вышел". "Сила же этого духовно-телесного творчества в человеке есть только превращение или обращение внутрь той самой творческой силы, которая в природе, будучи обращена наружу, производит дурную бесконечность физического размножения организмов".  

Искусство - модель творения жизни  и, как всякая модель, есть лишь схематическое, искусственное предварение. Некое волнение, волну организма художник неудержимо стремится вынести вовне, запечатлеть материальными средствами, закрепить во внешней среде. В творчестве выражается потребность расширения себя за пределы своей природно-ограниченной формы; искусство - греза о новом теле, расширенном и вечном. Сюда же мы присоединим и взгляд Федорова на искусство как попытку мнимого воскрешения. Мыслитель выводил начало искусства из погребальных обрядов, отпевания, попытки удержать облик умершего в живописном или скульптурном изображении, т.е. восстановить его хотя бы мнимо, искусственно, и эта потребность - в бесконечно усложнившемся виде, от эпического искусства, длинного предания о героических деяниях наших предков, до современных форм – проникает все искусство: ту кристаллизацию текучих, преходящих жизненных форм в прекрасные и вечные, то воскрешение и запечатление бывшего и жившего, то творческое прощупывание новых форм жизни, которое происходит в нем. Искусство - прообраз воскресительного акта, и даже самого его типа реализации: творческое созидание вместо рождения (сублимация эротической энергии в искусстве), наконец, восстановление жизни как бы "из себя", рождение из себя наших отцов и матерей (в искусстве из себя, из волнений организма конструируется новая форма). 

"Законы движения потока образов  - вихрей воображения, заправляющих  поэтическим творчеством, однородны с законами сновидения, сновидческого воображения". Внутрителесность пространства (сновидческого, а далее и художественного) выражает особый построительный принцип форм, являющихся во сне, - пейзажей, сочетаний живых образов и т.д., которые представляют собой наложение (путем зеркального увеличения) телесной схемы спящего (извивов и контуров его тела). В творчестве же "поскольку круг свободного проявления изливаемых лирических волн начинает казаться неограниченным, постольку, естественно, исчезает, стирается та условная черта, которая отделяет изолированное "тело", крохотный кусочек "внутреннего" мира от чужой и давящей "внешней" среды. Зрение окончательно торжествует над осязанием".

Заключение.

Личность Вл. Соловьева - большая, глубокая, широкая, даже величественная, хотя в тоже время до чрезвычайности запутанная и порой кажется противоречивой. Но цельное всегда кажется противоречивым, если рассматривать его с позиций множественности. Но во всей этой сложности, изучение которой не может не стать делом многих, была одна простейшая, невиннейшая и наивнейшая особенность. Это неугомонное стремление бороться с нелепостями и язвами окружающей жизни. Эту устремленность души его к Добру просто нельзя не увидеть. Это сильнее всего, что есть в нем и создано им.

Из этого вечного ощущения неудовлетворенности и стремления преодолевать несовершенства окружающей жизни сама собой вытекает еще  одна идея, которую можно с полным правом считать для Вл. Соловьева окончательной, итоговой и заключительной. Это то, что можно назвать философией конца.

В своих ранних научных  трудах он изображает концы всех философских  односторонностей. Затем - острейшее ощущение конца византийско-московского православия и рвется к то у, чтобы при помощи римской католической церкви преобразовать восточную церковь. В 1891г. его работа "Об упадке средневекового мировоззрения" тоже наполнена чувством катастрофизма по отношению к традиционному православию. Он настолько низко оценивал традиционную и бытовую религию, что однажды в беседе с Е.Н. Трубецким выразил желание объединить всех неверующих против верующих. Неудивительно поэтому, что и в самом конце своей жизни он заговорил и конце всей человеческой истории и о пришествии антихриста. И если его мировоззрение всегда было интимно связано с его личностью, то особенно здесь эта связь оказалась наиболее глубокой и ощутимой.

В 1900 г. Вл. Соловьев умирал от неизлечимых болезней; и человечество, по его мнению, в те времена тоже умирало и тоже от неизлечимых болезней, которые он научился распознавать вопреки своему былому историческому оптимизму. Это ощущение конца особенно явно в последней его книге "Три разговора".

Е.Н. Трубецкой пишет по этому поводу: "Что-то оборвалось в Соловьеве когда он задумал эту книгу: ее мог написать только человек, всем существом своим предваривший как свой, так и всеобщий конец".

Только не надо думать, что Вл. Соловьев резко встал на позиции безнадежного нигилизма, отрицая всякое развитие вперед. Наоборот, даже если конец дела означал его неудачу, то этот же конец означал и необходимость чего-то нового. Именно по этому Е.Н. Трубецкой пишет "... практический вывод из "философии конца" не есть покой, а творческая деятельность. Пока мир не совершился, человек должен всем своим существом содействовать его совершению. Чтобы осуществлялась в нас целостная мысль,  мы должны предвосхищать ее в мысли,  вдохновляться ею в подъеме творческого воображения и чувства и, наконец, готовить для нее себя самих и окружающий мир подвигом нашей воли".

В завершение приведем последнюю  цитату, характеризующую не только человека или человечество, но и  самого Вл. Соловьева:

"Человек совмещает  в себе всевозможные противоположности,  которые все сводятся к одной  великой противоположности между  безусловным и условным, между  абсолютною и вечною сущностью  и преходящим явлением, или видимостью. Человек есть вместе и божество, и ничтожество".

Список литературы

1.    Лосев А.Ф. Владимир Соловьев. – М., 1983.

2.    Лосский Н.О. История русской философии. – М.: Советский писатель, 1991. – 480 с.

3.    Малышевский А.Ф. Мир человека. - М.: Просвещение, 1994.

4.    Мир философии: Книга для чтения. Ч. 2. Человек. Общество. Культура. – М.: Политиздат, 1991. – 624 с.

5.    Рашковский Е.Б. Вл. Соловьев. Учение о природе философского знания. / Вопросы философии, 1982, №6.

6.    Современный философский словарь. / Под ред. д.ф.н., проф. В.Е. Кемерова. – 1996. – 608 с.

7.    Соловьев Вл. С. Сочинения. Т. 1-2. – М., 1988.

8.    Трубецкой Е. Миросозерцание Вл. С. Соловьева. Т. 1-2. – М., 1913.

9.    Феномен человека: Антология. / Сост., вступ. ст. П.С. Гуревича. – М.: Высшая школа, 1993. – 349 с.

10.  Философский энциклопедический словарь. 2-е изд. – М.: Советская энциклопедия, 1989. – 815 с.

11. Александр Мень “Мировая духовная культура, Христианство, Церковь. Лекции и беседы” , Москва 1995.