Человек в философии романтизма

План

 

Философский автопортрет

1. Введение
2. ЧЕЛОВЕК В ФИЛОСОФИИ РОМАНТИЗМА
1. ПОНЯТИЕ
1. Понятие романтизма
2. Основы романтизма
2. РАССУЖДЕНИЕ

а) Мировоззрение романтиков

б) Представители романтизма

3. УМОЗАКЛЮЧЕНИЕ

4. Заключение
5. Приложение
1. Афоризмы.
2. Дайджесты
3. Художественно-поэтическое приложение
6. Литература
1. Антологические источники
2. Художественно-поэтические источники

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

АВТОПОРТРЕТ

 

Не всякая истина по вкусу здравому смыслу.

Торо

 

Романтизм - это как целая культура, а не только как литературно-художественное направление. Как говорил Бенедетто Кроче: «Философский романтизм поднял знамя того, что иногда называют не совсем точно интуицией и фантазией, в пику холодному разуму, абстрактному интеллекту».

В философии романтизма человек рассматривался, прежде всего, как творческая личность, духовный мир которой намного богаче только природного или социального, а его жизнь рассматривается, как она есть, противоречивая — в радости и страдании, в любви и ненависти, в добре и зле — и единая в своем основании.

Мне близка эта тема, так как я сама творческий человек и я согласна со многими высказываниями великих людей. В творчестве человек открывается, в своих произведениях он выражает свои чувства и неважно поэзия ли это, картина или симфония. Услышав, прочитав или увидев произведение, можно испытать те же чувства, что испытал автор. Благодаря этому люди и становятся ближе, обмениваясь чувствами друг с другом.

Все призрак, суета, Все дрянь и гадость; Стакан и красота — Вот жизни радость	Любовь и вино Нам нужны равно; Без них человек Зевал бы весь век.
К ним лень еще прибавлю. Лень с ими заодно; Любовь я с нею славлю, Она мне льет вино.

 

 

 

 

 

 

Подлинный мир человека - это мир, считали романтики, который им пережит, прочувствован.

Р. Габитова

 

Печально видеть, когда творческий талант по ошибке поселяется в беспомощной и бедной чувствованиями душе.

В. Вакенродер

Прекрасная радость - высший предмет изящного искусства.

Ф. Шлегель

 

«Романтизм — это душа», такое определение сущности романтизма, наверное самое краткое, но и емкое дал В.А. Жуковский. О душе, замирающей перед тайнами человеческого и природного бытия, писали русские поэты и философы. Романтическое мироощущение не было абсолютно закрытым. Внутри этого типа чувствования и переживания возникает особая отзывчивость. Душа, способная «озирать всю громадно несущуюся жизнь, озирать ее сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы» (Н. В. Гоголь), раскрывается в творчестве романтиков в самых разных состояниях — горечи, тоски, тревоги, печали, скорби, в качестве не менее значимых, чем противоположные состояния души — радости, ликования, оптимизма.

Романтизм как целая культура, а не только как литературно-художественное направление, возник приблизительно в одно время — на рубеже XVIII—XIX вв., во многих странах Европы, в том числе и в России. Ю.М. Лотман, характеризуя особенности русской художественной культуры, и в частности, романтическую поэзию, писал о своеобразии эпохи 1790—1810-х годов, в которой жили и творили лучшие представители отечественной культуры: «Основное культурное творчество этой эпохи проявилось в создании человеческого типа. Культурный человек начала XIX века — одно из самых замечательных и интересных явлений русской истории». Трагическое мироощущение человека (поэта-романтика) замечательно иллюстрирует мысль М. Бубера о том, что только в бездомные эпохи возникает обостренное внимание к человеку. Романтики утверждали новое миросозерцание, новый стиль жизни, новый способ переживания искусства — синтез искусства и жизни: «Жизнь и поэзия — одно» (В.А. Жуковский), «Лишь в сердце истина; где нет живого чувства, // Там правды нет и жизни нет… » (А. Григорьев). Свое разочарование в идеалах эпохи Просвещения, а также собственную концепцию романтизма в понимании человека (мира, природы, культуры) они воплотили в образах, поэта-романтика (художника, музыканта), человека-странника, чье «сердце, полное тревоги» стремится «к таинственным и чудным берегам» (Вл. Соловьев).

Романтики рассматривали человека, прежде всего, как творческую личность, духовный мир которой намного богаче только природного или социального. Романтическое ощущение безграничности индивидуального бытия, непосредственное чувство «присутствия бесконечного в конечном — в поэтизации природы, в лирике любовного чувства, в преклонении перед искусством… », оказалось теоретически востребованным в современной философии и искусстве: философии жизни (Ф. Ницше), философской антропологии (М. Шелер), экзистенциализме (М. Хайдеггер, Н. Бердяев), в поэзии символизма и русском авангарде. Человек в своем бытии неповторим и уникален, в отличие от всего живого, человек наделен способностью творить иные миры во всем их богатстве и разнообразии. Вся жизнь, «живая, изменчивая, несогласуемая с логическими определениями» становится целью и высшим принципом философии и эстетики романтизма. Человеческая жизнь как она есть, противоречивая — в радости и страдании, в любви и ненависти, в добре и зле — и единая в своем основании (мир как органическое целое) вызывает наибольший интерес романтиков.

Особые «интимные» отношения складываются у человека с природой. Природа универсальна, и человек чувствует свое единство с ней, он связан с ней неразрывными узами, как и все остальные живые существа. «Человек — это солнце, его чувства — его планеты» и далее читаем у Новалиса во «Фрагментах»: «Волшебнейший, вечный феномен — наше собственное бытие. Человек для самого себя — величайшая тайна. Разрешение этого бесконечного задания на деле есть вселенская история». Творчество — то общее, что объединяет свободного человека и природу, искусство и жизнь.

С точки зрения Шеллинга творчество художника являет собой единство противоположных сторон — сознательной и бессознательной. Романтики полагали, что поэт «воистину творит в беспамятстве» (бессознательном состоянии) и «оттого все в нем мыслимо». Поэт представляет собою «в самом действительном смысле тождество субъекта и объекта, души и внешнего мира», поэтому и смысл «прекрасной поэмы — вечность» (Новалис). Чувство поэзии трактуется Новалисом в «близком родстве» с чувством пророческим и с религиозным чувством провиденья вообще». «Поэт упорядочивает, связывает, выбирает, измышляет, и для него самого непостижимо, почему именно так , а не иначе» (Новалис).

«Мы грезим о странствиях по вселенной; разве же не в нас вселенная? Глубин своего духа мы не ведаем. Внутрь идет таинственный путь. В нас или нигде — вечность с ее мирами, Прошедшее и Грядущее» (Новалис). Тема странничества в романтизме — глубоко философская тема, символизирующая странствие человека в мире не ради познания мира, а для самопознания, обретения своего индивидуального «я», переживающего мир, как нечто прекрасное. Образ человека-странника сопряжен с глубокой тоской по человеческой незавершенности и несовершенству мира, прежде всего, социального. Неудовлетворенность человека с самим собой воплотилась у романтиков своеобразным образом — в фантазии, воображении, в мире грез.

Только индивид по-настоящему интересен искусству, утверждали романтики, ибо каждый индивид неповторим и особенен по-своему. Искусство в отличие от науки призвано раскрывать особенное, уникальное, неповторимое состояние души (внутреннюю жизнь человека). Искусство, как и природа, есть нечто целостное, независимое от каких-либо сил и идеологий. Романтики провозгласили идею «искусство ради искусства», идею свободного творчества и роли художника в искусстве. Только свободная личность может свободно творить искусство. «Разгадать смысл жизни способен лишь художник» (Новалис). И если для классицизма поэзия была служанкой государства, то в философских и эстетических трудах романтиков звучит мысль о поэзии как личном деле отдельного человека. В этом трудном процессе становления новой поэзии формировалось и самосознание поэта, понимание того, что произведение искусства — это продукт «абсолютно свободного творчества».

Идеалом романтиков была свобода духа, когда «дух реализует сам себя» в свободном творческом процессе совершенствования личности. Самым свободным проявлением духа, романтики считали, иронию, так как благодаря иронии «человек способен возвыситься над самим собой» (Ф. Шлегель). Ирония является важнейшим эстетическим принципом романтизма. «В иронии, — писал Ф. Шлегель, — все должно быть шуткой и все должно быть всерьез… ». Йенские романтики, утверждая свободу духа в иронии, которая расковывает сознание личности, не связывали ее с нравственной проблематикой. Шеллинг и русские романтики придерживались в этом вопросе кантовской позиции на соотношение красоты и добра. Талант художника вызывает восхищение, но если в произведении нет божественного добра, то его творчество не обладает и божественной красотой. И тогда это не искусство, полагал Шеллинг, так как произведение искусства должно быть прекрасным. Только гармоничная душа (глубоко нравственная) по-настоящему способна к восприятию и творению прекрасного. Нравственность, в конечном счете, вот, что отличает человеческое существо и произведение искусства от природы, так как нравственность — надприродна (божественный дар, данный человеку, как сознательному, духовному существу). Поэтому творчество художника, с точки зрения Шеллинга, не может быть полностью бессознательным. Красота тождественна добру и в этой своей идее немецкий философ нашел достойных преемников в России (славянофилы: А. Хомяков, И. Киреевский, Ап. Григорьев и близкие к ним в этом вопросе — Вл. Соловьев, Ф. Достоевский, Л. Толстой и многие другие писатели и философы ХХ века).

Таким образом, романтики выработали весьма продуктивную концепцию человека, способного творить иные культурные миры, не существующие в действительности, тем самым преображая и совершенствуя не только себя и человеческие отношения, но и окружающий мир.

По поводу философии романтизма сказано немало, стоит  напомнить одно суждение Бенедетто  Кроче: «Философский романтизм поднял знамя того, что иногда называют не совсем точно интуицией и фантазией, в пику холодному разуму, абстрактному интеллекту». Несомненно, обречены философские системы, пренебрегающие интуитивным, как бесплодны те, что игнорируют логические формы и элементарный порядок мышления.  Еще задолго до романтизма Вико внятно  высказался в защиту интуитивного начала против крайностей картезианского интеллектуализма; идеализм в этом смысле всегда романтичен. Теперь, зная структуру и содержание романтизма в общих чертах, мы можем отдельно поговорить о крупных его представителях.  

Фридрих Шлегель отошел от классицизма Винкельмана и теории Шиллера, обретя свой путь в философии после встречи с Фихте и Шеллингом. Как для любого романтика, главное для него - бесконечное, к которому можно прийти либо дорогой философии, либо через искусство. В обоих случаях доступны лишь конечные средства. Как же быть? Шлегель предпринял попытку параллельного поиска. На философском поприще достойна внимания его теория иронии, что же касается искусства, здесь его теоретический вклад бесспорен.

Философия Новалиса, отраженная во «Фрагментах», может быть названа «магическим идеализмом». Фихте, как мы увидим, реализму противопоставит метафизико-гносеологический идеализм. Реалист объектом знания делает «prius» («то, что прежде»), выводя из него субъект. Для идеалиста «prius» – это Я, субъект, из него выводится объект. Так и Новалис, вслед за Фихте, магический реализм древних оккультистов  трансформирует в магический идеализм, с которым связывает бессознательную активность Я, производящего не – Я. Все происходит из духа, а потому он доминирует в качестве абсолютного властвующего начала. « Я равно не - Я – высший тезис любой науки».

Понятны теперь и крайности его позиции: «Все сказка, все сон», - либо должно стать сном. Великий маг, вероятно, тот, кто умеет очаровываться самим собой так, что и собственные фокусы кажутся ему внешними автономными феноменами. «Только по причине слабости наших органов чувств и самоконтакта мы не можем ощутить себя в мире волшебства. Все сказки – наши сны об отчим доме, который везде и нигде. Высшие потенции, подобно генам, дремлющим внутри нас, однажды разбудят нашу волю…».

Широко известны работы Фридриха Даниила Эрнста Шлейермахера «Рассуждение о религии» (1799) и «Монологи» (1800). В 1822г. он опубликовал «Доктрину веры», посвященную протестантской догматике. С 1804-го по 1828г. он переводит платоновские диалоги, оснащая их предисловиями и замечаниями, публикует лекции по диалектике, этике, эстетике и, что особенно важно, герменевтике. Остановимся, во-первых, на романтической интерпретации религии, во-вторых, на новом прочтении Платона и, в-третьих, на герменевтике Шлейермахера.

Религия – это отношение человека с Всеобщим. Целое соотносится с метафизикой и моралью, но именно эта связь стала источником экивоков, из-за чего в религию проникли чуждые ей идеи. Метафизика отсылает к мысли о тотальности бытия. Этика имеет дело с Всеобщим (поступки в счете человеческой природы, взятой в модусе универсума). Но ведь религия – не мышление и не моральная активность. Что же она? Интуиция и чувство бесконечно. «Религия не стремится ни объяснить, ни проникать в интуиции и чувстве. Оставаясь по - детски пассивной, она ставит человека в центр любого отношения как условие всякого бытия и причину всего становящегося… выражение бесконечности». Всякая интуиция исходит от объекта, отпечатанного в субъекте. Бесконечное, оставившее след в человеке, и есть интуиция. Чувство – это ответ субъекта, его настроение – реакция сознания. Чувство, сопровождающее интуицию, свидетельствует о неустранимой зависимости субъекта от бесконечного. Религиозное чувство, таким образом, есть форма тотальной зависимости конечного человека от всеобщего как бесконечного.