Принцип Талиона

Золотое правило дает принцип инициативного действия. Но оно ни перекрывает, ни отменяет талион как принцип реактивного действия. Реабилитация талиона предоставляет человеку нравственно легитимные средства противодействия "глухому", бесчувственному злу - в духе вышеприведенного комментария Иоанна Златоуста. При столкновении с активным и неугомонным злом заповедь любви, золотое правило, требования непротивления силой, прощения, невреждения порой ничего не могут предложить. Может быть, есть смысл в непротивлении силой злу в случае, когда всего лишь я сам являюсь объектом неправоты и злодеяния (хотя терпеть несправедливость и зло в отношении себя не есть ли самое настоящее потворствование несправедливости и злу?). Но допустимо ли терпеливое (и значит, снисходительное) отношение к несправедливости, творимой в отношении моего ребенка, моих родителей, любимого и близкого мне человека? А если нет, то каким здесь может быть ответ' на несправедливость? При условии непризнания талиона человек морали оказывается морально бессильным перед лицом зла.

Талион это исторически первая форма справедливости. Но это и определенная форма справедливости - репрессивной справедливости по отношению к тем, кто не желает принять и разделить предлагаемые золотым правилом равенство и взаимность (взаиморасположенность) или предлагаемые заповедью любви великодушие, щедрость, открытость. Талион зарезервирован для общения с теми, кто как бы полагает, что "мораль - это бессилие в действии", что "мораль-это ухищрение слабых". И опыт повседневного, в особенности неперсонализированного, общения показывает, что для противодействия хамству, злобности и агрессивности порой достаточно лишь демонстрации готовности говорить на жестком языке силы. Талион - последняя возможность сохранения человечности в неприспособленных для человечности обстоятельствах подобных тем, что передаются нормативной моделью "войны всех против всех", не важно, понимается ли эта модель как метафора или дескриптивно достоверная концепция. Талион в полной мере актуален, когда угроза решительного отпора является единственным условием ограничения и подавления потенциального злодея.

Конечно, реабилитация талиона происходит под сенью золотого правила и заповеди любви, в соотнесении с ними. Это не исторически изначальный талион безусловно равного воздаяния: смерть за смерть, насилие за насилие. Если говорить о нормативных приоритетах и иерархии, любое реактивное действие должно сначала полагаться на этику любви, затем этику прав и обязанностей в ее либеральной версии (опосредствованной эффективно функционирующим общественным законодательством). И когда эти ответы оказываются недейственными, должно решительно переходить к этике кары - кары, адекватной проступку. Случаются ситуации, когда к этике кары приходится переходить немедленно, как это показал в "Трех разговорах" B.C. Соловьев.

Другой вопрос, что такое изменение отношения к талиону и его этическому статусу требует разработки дополнительной этики, аналогичной той, что была развита И.А. Ильиным, утверждавшим в полемике с Л.Н. Толстым, что требование противостояния злу этически приоритетнее требования ненасилия. Реабилитация талиона требует разработки и особой прагматики нравственного действия, а именно: прагматики справедливости. один т развитых прецедентов которой - по отношению к прагматике социального действия - можно найти во второй части "Теории справедливости" Дж. Ролза. Но это - именно аналогии и прецеденты. Их проблемная и предметная локализация нам еще только предстоит.