Деловой этикет стран дальнего востока

Ментальность китайцев, сформировавшаяся на основе конфуцианства, даосизма и буддизма, базируется на многовековых традициях, ритуалах и  правилах. Духовное наследие их великих  соотечественников для жителей  Китая не просто «философские памятники», а неукоснительное руководство  к действию. Вышесказанное хорошо иллюстрируется высказыванием древнекитайского историка Сыма Цяня: «Те, кто помнит прошлое, владеют будущим» - актуальным для современных китайцев не менее чем сегодняшние постановления Правительства. В Китае новые идеи получают отклик, если они подкрепляются историческим прецедентом, а решающим аргументом в ходе предметной дискуссии частенько бывают ссылки на классиков или канонические книги.

«Пратекстом» китайской культуры можно назвать Книгу Перемен (по-китайски «Ицзин»), каноны которой являются фундаментом китайского традиционного мышления. В отличие от Запада с его «аналитическим» подходом к изучению мира, в Китае утвердилось интуитивное мышление с его недуальной (не двойственной) картиной мира. Согласно представлениям древних китайцев: «миром правит закон перемен, всему есть своя противоположность – вселенский маятник колеблется между двумя великими первоначалами Инь (женское) и Ян (мужское)», и это приводит к тому, что «все в одном и одно во всем».

Китайской национальной чертой характера является стратагемность мышления. Швейцарский ученый Харро фон Зенгер определил стратагемы (на китайском языке «Цзи») как неортодоксальные пути к достижению военных, гражданских, политических, экономических или личных целей. Китайские мудрецы пришли к выводу, что человек в течение жизни сталкивается с 36 «стандартными» ситуациями, для обеспечения успеха в каждой ситуации и были выведены стратагемы (план, уловка, хитрость). Приведем некоторые из стратагем, к примеру, ассоциирующиеся у русских с восточной коварностью: «Сманить тигра с горы на равнину», «Скрывать за улыбкой кинжал», «Убить курицу, чтобы запугать обезьяну», «Сидя на горе, наблюдать за борьбой тигров». Китайскую стратегию часто называют доктриной непрямых действий.

 
 

Отношение к жизни

Даже самые необразованные жители Азии порой кажутся мне мудрее нас, обладателей разных степеней образования. Их интуитивная связь с природой и искренняя вера в бога делает азиатских людей более спокойными, улыбчивыми, принимающими, в первую очередь самих себя. Речь именно о жизненной мудрости. Если добрая часть европейских людей, не получив  удовлетворения от стандартных жизненных  ценностей в определенном возрасте, начинает зачитываться философскими книгам, задаваясь вопросами о смысле жизни, то азиатов как правило  это не тревожит. Они с рождения понимают, что кроме физического  мира есть что-то еще и им не нужны  доказательства и логические обоснования  этому факту. Вера в некоторую  предопределенность и карму делает их спокойнее, но и лишает инициативы в тоже время. Я абсолютно уверена, что здесь берет начало известный  азиатский «пофигизм».  
 
Сложно встретить депрессирующего жителя теплой Азии, мающегося нереализованным потенциалом. Им хорошо, даже если у них ничего (в стандартном понимании) нет. Разумеется, вторжение европейского мира заставило их желать игрушки «богатых белых людей», но не заставило активно их добиваться.  

Азиаты любят деньги также как  и любые другие люди в этом мире, готовы работать по многу часов, чтобы  получать желанную зарплату и не потерять работу. Но их счастье и самоудовлетворение явно лежит в другой плоскости. Они  могут чувствовать удовлетворение даже, когда денег мало. Они просто не ставят ощущение радости на одни весы с финансовым оборотом в своей  жизни. И это их явный плюс.  
 

Создание семьи

Разводов в Азии на порядок меньше, чем в Европе. Можно сказать, что  в Азии их вообще нет по сравнению  с нами. Здесь, принято считать, что  брак – это на всю жизнь. Также  как принято иметь много детей. Разумеется, нравы меняются. На моем пути уже стали попадаться семьи, где в семье только один ребенок, но это по прежнему большая редкость. В среднестатистической балийской семье, например, три ребенка, да и встретить человека, у которого 5-6 братьев и сестер тоже не редкость.  
 
Люди создают семьи рано, рожают много, живут большой семьей вместе с родственниками, но у каждого при этом свой дом (на Бали семейные дома имеют много спален, общий сад и кухню, каждая спальня построена в виде маленького домика).  
 
Современные пары стремятся иметь свой собственный дом, но родственные связи по прежнему остаются очень сильными. Здесь никто не культивирует индивидуализм, как принято на Западе.  
 

Рабочие будни

Азиаты работают по-другому, за что  многих европейцы считают их ленивыми и неответственными. Просто они искренне не считают, что надо гореть на работе и полностью выкладываться. Идеальные  рабочие взаимоотношения для  них – это коллектив как  семья. Дружба, взаимопомощь, теплота, посиделки после работы, отсутствие ярко выраженных граней между руководителями отделов и подчиненными. В полностью  азиатских коллективах иерархия почти незаметна, чего не скажешь  о компаниях, в которых работаю  как европейцы, так и азиаты. Несмотря на то, что работают азиатские люди много (надо содержать семью), они  далеко не карьеристы и все важные посты в Азии часто заняты европейцами, потому что азиаты на них не очень-то претендуют. Это, опять же, мое личное мнение. То есть они, конечно же, «за» стать большим боссом и получить карьерный рост, но мало чего для этого делают. Им не свойственно строить карьеру шаг за шагом, добиваться, пробиваться, хотя такие люди, разумеется, тоже есть.  
 
В целом же, они предпочитают наслаждаться здесь и сейчас, никуда не торопиться, жить расслабленно и играючи, также как и работать. 
 

Позиционирование собственного я

Как я уже сказала, азиатским людям не характерен индивидуализм, в их жизни большее значение имеет  семья и коллектив, в том числе  и многочисленные друзья. Недаром  Индонезия вторая страна в мире после  Штатов по количеству людей зарегистрированных в Фейсбуке и первая страна в мире (!) по числу пользователей Твиттером – быть на связи и постоянно социализироваться – их характерная черта.  
 
Взаимоотношение с религией и богом, в которого они вверять безусловно, то же делает их «другими», они изначально понимают, что в этом мире не одни и не надолго, предпочитая плыть по течению и наслаждаться пейзажем «берегов», чем активно грести не понятно куда.  
 
Не хочу азиатов идеализировать. Они тоже бывают поверхностны, пассивны, ленивы, но что мне в них определенно нравится – это способность безусловно принимать себя. Их степень удовлетворения собой явно выше чем у нас, что позволяет им оставаться в равновесии с собой и окружающим миром вне зависимости от внешних обстоятельств.  
 
В идеале я хочу научиться совмещать амбициозность европейского человека с уравновешенностью жителя тропической Азии, как сказала мне одна дама-психолог «надо быть дзен-буддистом и менеджером по логистике в одном лице». Буду пробовать, хотя мне ближе м

икс менеджера по продажам с буддистом ветви тхеравада.

Будди́зм (санскр. बुद्ध धर्म, buddha dharma ^IAST; пали बुद्ध धम्म, buddha dhamma, «Учение Просветлённого»^[1]) — религиозно-философское учение (дхарма) о духовном пробуждении (бодхи), возникшее около VI века до н. э. в Древней Индии. Основателем учения считается Сиддхартха Гаутама, впоследствии получивший имя Будда Шакьямуни^[2].

Сами последователи этого  учения называли его словом «Дхарма» (Закон, Учение) или «Буддхадхарма» (Учением Будды). Термин «буддизм» был создан европейцами в XIX веке^[3]. В настоящее время некоторые исследователи и буддийские деятели определяют буддизм как «науку о сознании»^[4][5][6].

Считается, что это одна из древнейших мировых религий, признанная самыми различными народами с совершенно разными традициями. «Без понимания  буддизма невозможно понять и великиекультуры Востока — индийскую, китайскую, не говоря уж о культурах Тибета и Монголии, пронизанных духом буддизма до их последних оснований»^[3].

После нескольких лет наблюдения за своим сознанием Будда Шакьямуни пришёл к выводу, что причиной страдания людей являются их собственные действия и прекратить страдания, достичьнирваны, можно практикой самоограничения и медитацией. Будда утверждал, что его учение не является божественным откровением, а получено им через медитативное созерцаниесобственного духа и всех вещей. Учение не является догматом, и результаты зависят от самого человека. Будда указывал, что принимать его учение необходимо только посредством собственного опыта: «Не принимайте моё учение просто из веры или из уважения ко мне. Подобно тому как купец на базаре при покупке золота проверяет его: нагревает, плавит, режет — чтобы убедиться в его подлинности, так же проверяйте и моё учение, и только убедившись в его истинности, принимайте его!»^[8].

За две с половиной  тысячи лет в процессе распространения  буддизм впитал множество различных  верований и обрядовых практик. Одни последователи буддизма делают упор на самопознание через медитацию, другие — на благие деяния, третьи — на поклонение Будде. Различия в идеях и правилах в разных буддийских школах вынуждают «признать „буддизмом“ любое учение, считавшееся буддийским самой традицией»^[9]. Но все они, как отмечает Е. А. Торчинов, базируются на следующих доктринах^[9]:

• Четыре Благородные Истины,
• учение о причинно-зависимом происхождении и карме,
• доктрина анатмавады (принцип бессущностности, «не-души»),
• доктрина кшаникавады (учение о мгновенности),
• буддийская космология.

Последователи буддийского  учения полагают, что эти принципы указал сам Будда, однако трактовки  доктрин в разных школах могут  сильно отличаться. Так последователи тхеравадысчитают данные доктрины окончательными, а последователи махаяны указывают на их условность и считают их промежуточным этапом в познании учения^[10]. Доктор философских наукВ. Г. Лысенко выделяет другой список основных элементов учения, которые являются общими для всех школ^[11]:

• история жизни Шакьямуни,
• признание кармы и перерождений (сансара),
• Четыре благородные истины и Восьмеричный путь,
• доктрины анатмавады и взаимозависимого происхождения.

Трактовка данного списка элементов в разных школах также  неоднозначна. Так в отдельных  текстах махаяны данные элементы характеризуются лишь в качестве искусных средств для привлечения внимания к буддизму «людей с обычными духовными возможностями»^[11].

Стать последователем учения возможно через принятие «прибежища», под которым понимают три драгоценности^[12]:

• Будду (под буддой понимают любого будду или просветлённого, включая Будду Шакьямуни);
• Дхарму (учение Будды, включающее в себя как опыт таковости «так как оно есть», так и методы, ведущие к данному опыту, различные для разных людей^[13]);
• Сангху (буддийское сообщество).

Не все буддийские наставники однозначно трактовали принятие прибежища. Например, шестой чаньский патриарх Хуэйнэн рекомендовал: «Советую тем, кто понимает, найти прибежище в тройной драгоценности собственной природы»^[14]. После принятия прибежища мирянину также рекомендовалось соблюдать пять буддийских заповедей^[15].

Для получения умения помогать живым существам в прекращении  их страданий, что является главной  целью буддизма, буддисты в первую очередь пытаются уничтожить «три яда»^[16]:

• неведение относительно истинной природы, являющееся, согласно двенадцатичленной формулы бытия, «корнем сансары»;
• страсти и эгоистические желания;
• гнев и нетерпимость.

 

Ритуал и  этика в традиционном Китае.

 

Каждая  из великих классических культур  Востока уникальна. Своеобразие,

уникальность  традиционной китайской культуры сводится, прежде всего, к тому

хорошо  известному феномену, который на уровне обыденного сознания давно уже

получил  достаточно точное название — «китайские церемонии». Конечно, в любом

обществе  и  тем более там, где существуют восходящие к глубокой древности

традиции, немалое место занимают жестко сформулированные стереотипы поведения

и речи, исторически сложившиеся нормы  взаимоотношений, принципы социальной

структуры и административно-политического  устройства. Но если речь идет о

китайских церемониях, то все отступает в тень. И не только потому, что в

Китае сеть обязательных и общепринятых норм поведения была наиболее густой. В

общинно кастовой Индии аналогичных регламентов  и запретов было, видимо, не

меньше, однако только в Китае этико-ритуальные принципы и соответствующие им

формы поведения уже в древности  были решительно выдвинуты на первый план и

так

гипертрофированны, что со временем заменили идеи религиозно-мифологического

восприятия  мира, столь характерные почти  для всех ранних обществ.

Демифологизация и даже в немалой степени десакрализация этики и ритуала в

древнем Китае имели следствием формирование уникального социокультурного

«генотипа», бывшего на протяжении тысячелетий  основным для воспроизводства и

автономного регулирования общества, государства  и всей культуры древнего

Китая. Это имело для Китая далеко идущие последствия, В частности, место

культурных  мифических героев заняли искусно демифологизованные легендарные

правители древности, чье величие и мудрость были теснейшим образом связаны  с

их  добродетелями. Место культа великих  богов, прежде всего обожествленного

первопредка Шанди, занял культ реальных клановых и семейных предков, а «живые

боги» были вытеснены немногими абстрактными божествами — символами, первым и

главным, среди которых стало безлично-натуралистическое Небо. Словом,

мифология и религия по всем пунктам отступали  под натиском десакрализованных

и десакрализующих этико-ритуальных норм на задний план. Этот процесс нашел

свое  наиболее полное и яркое завершение в учении Конфуция. В конфуцианстве

понятие «ли» («этика-ритуал»), охватывающее родственные  понятия («правила

поведения», «обряд», «обычай», «благопристойность»  и др.) стало высшим

символом  ритуализированной этики, превратилось в наиболее общую

характеристику  правильного, даже идеализированного, социального устройства и

поведения человека: «Правитель руководит подданными посредством ли»,

«Преодоление  себя и обращение к ли составляет гуманность. В тот день, когда

преодолеют  себя и обратятся к ли, поднебесная  вернется к гуманности».