Теневая экономика в современной России

В первом случае преступная деятельность, как правило, не требует разделения труда (либо оно минимально). Эффект масштаба при этом отрицателен: увеличение численности преступной группы не намного  увеличивает "эффективность" преступных действий (количество добычи, приходящейся на каждого бандита), но сильно повышает вероятность попасться в руки стражей порядка. Поэтому преступления такого рода совершаются либо преступниками-одиночками, либо относительно немногочисленными  группами (бандами), срок деятельности которых недолог (часто они изначально создаются, чтобы "сорвать куш  и разбежаться") [14].

Во втором случае, напротив, преступная деятельность "обречена" на коллективизм: преступное производство подчиняется  тем же закономерностям, что и  производство легальное, т.е. требует  разделения труда и специализации. При этом возникает проблема трансакционных издержек - издержек создания и поддерживания  устойчивых отношений между многочисленными  участниками преступного бизнеса. "Формируя организацию и предоставляя некоему авторитету ("предпринимателю") право направлять ресурсы, можно  сократить некоторые рыночные издержки", - пишет Рональд Коуз[15]. Именно поэтому  при переходе преступников к новым, производительным преступным промыслам  формируются возглавляемые криминальными  авторитетами преступные группы - мафиозные  фирмы, каждая из которых минимизирует издержки налаживания взаимоотношений  между преступниками разных "специальностей".

Занятые экономической деятельностью  преступники должны налаживать отношения  также с окружающей общественной средой. Чем шире размах преступной деятельности, тем дороже обходится  противодействие конкурирующих  преступников и правоохранительных органов. Поэтому широкомасштабная стационарная преступная деятельность требует заключения взаимовыгодных негласных контрактов, с одной  стороны, между преступными бандами  и, с другой стороны, бандитов с органами правопорядка. Преступные организации делят сферы влияния (территории, виды деятельности), договариваясь о правилах сотрудничества и конкуренции. Блюстители порядка получают от мафии постоянное денежное содержание (или иные полезные услуги, например, помощь в сдерживании неорганизованной преступности), обязуясь не проявлять "чрезмерного" служебного рвения. Создание преступной организации уменьшает расходы на договоренности и взятки, приходящиеся на одного гангстера, поскольку уменьшается число участников сделки (главари банды действуют от имени всех ее членов).

Негласный контракт мафии с органами правопорядка невозможен, если рядовые  граждане будут слишком решительно его осуждать, требуя ликвидации коррупции. Чтобы предотвратить общественное возмущение, организованная преступная группа должна заключить негласные  контракты и с обществом, и  с неорганизованной преступностью. Мафия обычно сама минимизирует вызывающие криминальные действия (убийства, грабежи) [16] и сдерживает их проявления со стороны  неорганизованных преступников. Рядовые  граждане получают возможность покупать запрещенные и дефицитные товары или услуги, многие из них находят  работу на мафиозных предприятиях.

Таким образом, организованная преступная группа представляет собой систему  негласных отношенческих контрактов, минимизирующих трансакционные издержки преступной деятельности.

Модель преступной организации  как системы негласных контрактов носит, естественно, обобщенно-абстрактный  характер. Реальная организованная преступность стремится к этому идеалу, но далеко не всегда его достигает. В наибольшей степени ему соответствует организованная преступность Японии, которая действует  наиболее открыто, поддерживая тесные связи с полицией[17].

Мафия как теневое правительство. Деятельность преступных организаций, которые считаются типичными  для организованной преступности (мафиозные "семьи" Италии, якудза в Японии, китайские триады и др.), отнюдь не сводится к нелегальному предпринимательству. Все эти мафиозные организации существовали еще до того, как сформировались современные нелегальные рынки (рынок наркотиков, "живого товара", оружия, антиквариата, угнанных автомашин и т.д.): если рынки нелегальных товаров стали складываться только после Второй мировой войны, то почти все знаменитые мафиозные ассоциации (за исключением американской "Коза Ностра") активно действовали по меньшей мере с середины XIX в.

Превращение преступных сообществ  в подобия легальных фирм соответствует, очевидно, достаточно развитому уровню их развития. На ранних стадиях мафиозные  организации играют роль, скорее, своего рода теневых правительств. Впоследствии эти черты сходства заметно ослабевают, но полностью не исчезают. Чтобы  доказать это, рассмотрим рэкет-бизнес, с которого, как правило, и начинается история любой мафиозной организации.

Рэкет - это сбор гангстерами "дани" под угрозой причинения физического  и имущественного вреда. Собирая  дань, преступная организация обычно гарантирует обложенным "данью" предпринимателям защиту от вымогательств  других преступных групп или преступников-одиночек. Чтобы гарантировать стабильную плату, рэкетиры стремятся брать  на себя роль верховного арбитра в  спорных ситуациях, связанных с  имущественными спорами между своими клиентами (долговые обязательства, исполнение контрактных соглашений).

Занимаясь рэкетом, преступная организация  продает услуги по защите прав собственности - защите от всех криминальных элементов, в том числе и от членов данной организации. Правоохранительные услуги всегда относят к числу общественных благ (public goods), производство которых  является монополией государства. Поэтому  развитие рэкет-бизнес следует рассматривать  как форму криминального политогенеза, создания теневого эрзац-правительства, конкурирующего с официальным правительством. "…Мафия выполняет функции правительства (исполнение законов и криминальное судопроизводство), - пишет по этому поводу известный американский экономисткриминолог Э. Эндерсон, - в той сфере, где законная судебная система терпит фиаско в осуществлении своих полномочий" [18]. Выполнять функции криминального правительства, которое берет на себя организацию "теневого" правосудия, по силу не преступникам-одиночкам и не мелким конкурирующим бандам, а только крупным организациям, действующим долгие годы. Кроме того, возникает необходимость в постоянной координации действий различных преступных организаций с целью предотвращения взаимных столкновений из-за спорных территорий. Для этого создаются специальные "советы директоров", состоящие из руководителей крупнейших преступных "семей", на регулярных собраниях которых осуществляется стратегическое планирование криминальной деятельности и урегулирование конфликтов.

Итак, даже "черная" теневая экономика  дублирует институты господствующей социально-экономической системы, выступая в ролях всех трех субъектов современной  легальной экономики.

1. 1.2. Теневая экономика как механизм  институциональной утилизации

Институционализация теневой экономики - Это закрепление теневого экономического поведения (например, «обналичивание» денег, теневой вывоз капитала) в те или иные организационно устойчивые формы, признаваемые всеми участниками данной деятельности и транслируемые следующими поколениями занятых ею субъектов. Из данного определения ясно, что пройдя стадию институционализации, теневая экономика претерпевает качественные изменения: из хаотических и случайных, никак не оформленных взаимодействий экономических субъектов, поведение которых не ограничено какими-либо жесткими правилами, она превращается в структурированную и самовоспроизводящуюся социальную систему, которая не только скрыта от прямого государственного контроля и наблюдения, но и имеет внутреннюю организацию.

О таком превращении, свидетельствует  появление в среде неформальных взаимодействий следующих стабильных характеристик. Во-первых - тех или  иных экономических ролей, привычных  для субъектов и носящих теневой  характер (например, «рэкетир»). Во-вторых – сложившихся норм «теневого  поведения» (например, такой нормы, как «обналичивание» денег под  фиктивные контракты). В-третьих - устойчивых видов теневых экономических  взаимоотношений между определенными  субъектами ( «прикрытие бизнеса» определенных предпринимателей сотрудниками силовых  ведомств). И, в-четвертых - новых типов  организаций, внутри и с помощью  которых осуществляется теневое  поведение субъектов специальные  фонды, опосредующие отношения бизнесменов  и сотрудников силовых ведомств; фирмы, специализирующиеся на «обналичивание»  и т.п.). Взаимосвязи между этими  четырьмя элементами образуют особый мир теневой экономики, которая  за период перехода России к рынку  превратилась в новый институт в  системе экономических институтов России.

Произошедшая институционализация  теневой экономики сделала ее неотъемлемым элементом российской модели капитализма. Теневая экономика  стала привычным для большинства  населения явлением-люди каждый день сталкиваются с теневой деятельностью, и она не вызывает практически  никакого осуждения общества. Это  породило парадокс - теневая экономика  в какой-то мере перестала быть «теневой», т.е. скрытой от общества и неизвестной  ему. [4]

Институциональная утилизация. Если для формирования институциональных  инноваций теневая экономика  полезна, то для их "укоренения" она, наоборот, опасна. Чтобы новые "правила  игры" стали массовыми, они должны потерять привкус криминальности, получить одобрение формального права  и массового сознания. Однако теневая  экономическая жизнедеятельность  порождает многие нормы, которые  облегчают "жизнь в тени", но препятствуют "перелету из тени в  свет". Поэтому превращение бывших теневых "правил игры" в легальные вовсе не отменяет необходимости борьбы за "очищение" новых институциональных практик от теневого "наследия".

Пока новые "правила игры" имеют нелегальный статус, для  их участников - энергичных авантюристов - просто необходимо умение идти на нарушение  закона (или иных общепринятых норм) с легким сердцем. Однако это "наплевательское" отношение к закону в принципе не может на долгое время стать  общепринятым. Любая деловая культура держится на уважении Закона (не обязательно  чисто юридического), в противном  случае бизнес превращается в "игру без правил" и саморазрушается. Поэтому легализация каких-либо теневых отношений категорически  не должна означать легализацию беззаконья.

Помимо неуважения к закону "теневое" наследие опасно тем, что в сферу  теневых отношений "сбрасываются" элементы "старых" социально-экономических  систем. В теневой экономике эти  отжившие институты продолжают еще  долго действовать, сохраняя потенциальную  возможность пережить "второе рождение". Поэтому разрастание теневых  отношений часто означает регенерацию  пережитых институтов, что ведет  к торможению общественного развития.

Тщательно отслеживая, как рождаются  новые институты, обществоведы практически  не интересуются тем, как они отмирают. Между тем этот процесс очень  важен - мертвые цепко хватают  живых. Реликтовые отношения могут  при некоторых условиях вернуться  из теневой в легальную сферу, порождая феномен неотрадиционных  отношений[2].

Теневая экономика полезна обществу как "отстойник" реликтовых отношений, так же как людям нужны мусоропроводы  и свалки. "Отходы" институционального развития существуют так же объективно, как и, скажем, отходы питания. Их можно  убрать "с глаз", но они от этого  не исчезнут.

Институциональные "отходы" существуют в культуре, которая хранит память о практиках хозяйственного поведения "давно минувших дней", очень  часто приукрашивая их и облагораживая. Они сохраняются и в маргинальных сообществах, которые сознательно противопоставляют себя "большому миру" и культивируют традиции, которые подчеркивают их "инаковость". Поскольку мир "теневой экономики", по определению, антагонистичен легальному миру, он лучше всего приспособлен для сохранения тех "правил игры", от которых легальный мир уже отказался. Сохранению отживших институтов в нише теневой экономики способствуют отрицательные эффекты масштаба, свойственные некоторым видам хозяйственной деятельности. Скажем, насилие и централизованное перераспределение неэффективны, если эти методы организации взаимоотношений между людьми применять на уровне общества в целом как главные "правила игры". Но они могут давать хороший эффект на локальном уровне.

Это хорошо заметно даже в легальной  сфере, где тоже есть свои "отстойники" для старых институтов. Одним из них, например, является современная  армия - институт, построенный именно на принципах насилия и централизованного  перераспределения, которые уже  вытеснены из сферы официальной  экономики.

Чтобы проследить институциональную  утилизацию, выделим основные потенциально возможные системы правил социально-экономических  взаимоотношений. Согласно типологии  австро-американского обществоведа Карла Поланьи, есть три основные системы отношений:

1) реципрокность - добровольный  обмен без разделения труда,  симметричный или асимметричный  в зависимости от того, каков  социальный статус его участников;

2) редистрибуция - централизованное  принудительное перераспределение,  организуемое в рамках вертикального  разделения труда между неравными  членами социума;

3) рынок - добровольный симметричный  обмен, основанный на горизонтальном  разделении труда.

В литературе уже указывалось, что  типология Поланьи не совсем полна. К ней, в частности, можно добавить альтруизм - добровольную раздачу благ без разделения труда и без  ожидания ответных даров (есть, впрочем, мнение, что альтруизм можно истолковать  как одну из форм реципрокности). Другой возможной формой хозяйственных  отношений является насилие - принудительное перераспределение без разделения труда.

Глобальный тренд развития общества можно представить примерно так: насилие ? реципрокность ? редистрибуция ? рынок ? альтруизм. Конечно, эта схема  довольно условна - нет ни одной социально-экономической  системы, которая бы базировалась лишь на каком-то одном из перечисленных  институциональных принципов. Эту  схему надо истолковывать так, что  в обществе обычно действуют все  пять метаинститутов. Однако значение стоящих в начале цепочки постепенно понижается, а значение стоящих в  конце - растет.

В современную эпоху главным  метаинститутом является, конечно, рынок. Но наряду с ним в легальной  экономике действуют и редистрибуция (исполнение государственного бюджета, внутрифирменные трансферты), и реципрокность (отношения между домохозяйствами), и даже насилие (борьба за ресурсы  между разными государствами  путем войн).

В теневой сфере тоже есть все  эти метаинституты. Сильнее всего  в ней представлены те отношения, которые связаны либо с прямым насилием, либо с централизованным принудительным перераспределением. Проследим  на двух примерах, как происходило  вытеснение этих архаичных отношений  из легальной экономики в теневую.