Специфика интеграционных процессов в Азиатско-Тихоокеанском регионе

Несмотря на эти переплетения различных интересов участвующих экономик АТЭС, безусловно, когда речь идет о будущем АТЭС, нельзя говорить о его несостоятельности. Помимо всех геополитических перипетий в АТР существуют также и интересы бизнеса, где в рамках АТЭС есть несколько эффективных инициатив. После того, как  в 1997 году была создана группа по мобильности деловых людей (Business Mobility Group), помимо традиционных мер против коррупции и барьеров для деловой мобильности, была разработана система карт для деловых поездок (APEC Business travel card). Она позволяет свободно передвигаться в экономиках-участницах проекта с ускоренной процедурой оформления в аэропорту и с отсутствием необходимости оформления визы. «Система карт АТЭС была первоначально введена в тестовом режиме в 1997 году тремя экономиками: Австралией, Республикой Корея и Филиппинами. В 1998 к ней присоединились Чили и Гонконг. В результате анализа итогов проект оправдал себя, и в 1999 году присоединяются новые участники – Новая Зеландия и Малайзия, далее – Бруней, Перу и Таиланд в 2001, затем Китай и Индонезия в 2002. После этого система была полностью или частично принята всеми экономиками. Исключения в данном случае составляют США Канада и Россия – они участвуют в программе не в полной мере, а в качестве транзитных членов»18.

Возвращаясь к противоречиям в АТЭС, прежде, чем давать окончательную оценку Форуму, хотелось бы рассмотреть одну из последних инициатив, которая поставила в затруднительное положение тех, кто однозначно говорил о «затухании» сотрудничества в рамках АТР. Речь идет о Транстихоокеанском партнерстве.

3.2. Транстихоокеанское партнерство.

Переговоры по Транстихоокеанскому партнерству начались с момента подписания в 2005 году Соглашения о Транстихоокеанском стратегическом экономическом партнерстве между так называемой «тихоокеанской четверкой»(Pacific Four – сокр. P4) – Новой Зеландией, Брунеем, Сингапуром и Чили.

Так как соглашение было оставлено открытым для вступления новых членов, что касалось, прежде всего, участвующих экономик АТЭС, в 2008 году, инициативу проявили и Соединенные Штаты, и Австралия, начав переговоры.

Вообще, после начала мирового финансового кризиса в 2008 году, можно сказать, что внешнеполитический курс Штатов снова вернулся в Азию. До этого, после 11 сентября 2001 года, в эпоху президентства Дж. Буша мл., США были сконцентрированы на борьбе с терроризмом, увязли в Ираке и Афганистане, предоставив Восточной Азии самой разбираться с последствиями Азиатского финансового кризиса поздних 90-х годов. АСЕАН+3 время не теряли, поэтому для США было необходимо восстановить свое значение в регионе. Заявление о присоединении США к ТПП было сделано еще Бушем, однако полномасштабно к переговорам приступил лишь Барак Обама. При нем было завялено о «возвращении Америки и в Азию», сама же Америка теперь стала позиционироваться как «Тихоокеанская нация»19.

Безусловно, помимо основных экономических интересов в виде растущих доступа на растущие азиатские рынки, США стремятся вернуть и политическую значимость, которая несколько упала за прошедшее десятилетие. Последние тенденции в Азии говорят о том, что построенная Штатами система безопасности начинает устаревать, и это хорошо видно на примере Японии.

Говоря об отношениях этих двух стран, принято говорить о соперничестве за право «лидерства» в АТР. Однако «лидерство» требует не только экономический потенциал, но и самостоятельного внешнеполитического курса. Самостоятельность в мировой политике несет большие издержки, за Японию же эти издержки всегда платили Штаты, начиная с затрат на оборону. Поэтому в таких условиях «соперничество» с тем, кто платит за твою безопасность, номинально. Однако последняя концепция премьер-министра Японии Ю. Хатоямы о «Восточноазиатском сообществе» говорит о том, что в японском правительстве, по крайней мере, в Демократической партии, появились люди, которые считают, что пора эти издержки брать на себя. Возможно,  это заявление имеет мало отношения к реальности, ведь в последние года для азиатско-тихоокеанских политиков стало модным провозглашать собственные концепции и видения региона. Но, определенно, для Штатов это было серьезным «маячком» пересмотреть свою политику в ВА.

Лишний стимул  для этого – Китай, который давно перестал быть региональным игроком и всерьез обратил на себя внимание Штатов. Прежде всего, так как ТПП – это экономическое партнерство, подразумевается экономическое влияние Китая.

В то время как доля импорта из США и Японии в другие страны ТПП за последние десять лет снижалась, из Китая, напротив, она существенно выросла. В этой связи, США сделало на ТПП еще большую ставку, чем оно делало на АТЭС,  так как в эти переговоры Китай уже не зовут. Напротив, государственный секретарь США Хиллари Клинтон подчеркнула, что, так как ТПП — это не только экономическое сотрудничество, но и политическое, то Китай вряд ли сможет участвовать в переговорах, как страна, систематически нарушающая права человека20. Здесь нужно отметить, что США в принципе тяжело ведут любые переговоры не с «демократиями».

Видимо, несмотря на все ранние заявления, Япония придерживается той же позиции по отношению к Китаю, раз согласилась вступить в переговоры. Как пишет Д. Камру, «Наото Кан, кажется, первый японский политический лидер, готовый вступить в конфронтацию с влиятельными фермерами и сельскохозяйственными организациями в Японии.  Это симптоматичный результат влияния текущих глобальных кризисов на внутреннюю политическую экономию в Азии и последующую концептуализацию Азиатского региона»21.

Китайского влияния опасаются и асеановцы, чувствуя, что он растет слишком быстро, и удержать свое «место водителя» будет с каждым годом сложнее. Тем не менее, хоть асеановцы и подключились к Японии в ее стремлении балансировать Китай, формат ТПП для этого мало подходит, так как в переговорах участвуют всего четыре страны Ассоциации из десяти. В такой расстановке удержать центральное место еще сложнее.

Как на Транстихокеанское партнерство реагирует Китай? Представляется, что после подписания со странами АСЕАН Соглашения о создании Зоны свободной торговли, китайская политика в Восточной Азии и АТР стала не такой жесткой. Кажется, после того, как все площадки в рамках АТР показали себя недостаточно эффективными для того, чтобы строить на их основе региональное «сообщество», Китай с самого начала не воспринимал и не воспринимает ТПП как нечто, угрожающее его позициям, и целиком переключился на АСЕАН+3.

Подход Китая кажется разумным, учитывая «разношерстность» членов, участвующих в переговорах. Сейчас вокруг ТПП такой же энтузиазм, какой был в свое время вокруг АТЭС. Эксперты отмечают, что как в свое время АТЭС выражал разочарование в Уругвайском раунде ВТО, так сейчас ТПП отражает разочарование в Доха-раунде.

Преподнесла свой сюрприз и Россия, которая, пользуясь отсутствием Обамы на саммите АТЭС во Владивостоке, предложила совершенно другое видение АТЭС, предложив евразийское направление сотрудничества на основе своих региональных организаций — Таможенного союза и ЕврАзЭС. Как отмечает сам Питер Драйсдейл: «ТПП, которое перезапустили США в прошлом году в Гонолулу, выглядит как приватная чайная вечеринка по сравнению с российским грандиозным стратегическим видением, куда бы оно в итоге ни привело»22.

3.3. Восточноазиатский вектор сотрудничества. АСЕАН.

Представляется целесообразным перейти к восточноазиатскому вектору сотрудничества. Если в АТР страны АСЕАН занимают одно из центральных положений, то в Восточной Азии они тем более являются ядром интеграционных объединений. Поэтому восточноазиатский вектор регионализма оценивается посредством анализа, соответственно, самой АСЕАН и созданных на её основе механизмов сотрудничества.

Созданию АСЕАН способствовала, прежде всего, политическая обстановка. Асеановцы, бывшие колониальные государства Юго-Восточной Азии, осознали свою беспомощность перед могущественными игроками в мире и регионе. На момент создания организации Индонезией, Таиландом, Малайзией, Сингапуром и Филиппинами существовали, разумеется, и экономические проекты, однако все они провалились. В этом факторе одно из отличий азиатской интеграции от интеграции в рамках Евросоюза – азиатская началась с политического сотрудничества, которое впоследствии привело к интенсификации экономических связей, в то время как в европейской –  экономические соглашения стимулировали политическую кооперацию.

До начала 90-х гг. асеановцы, в основном, занимались военно-политической сферой, пытаясь обеспечить стабилизацию обстановки в ЮВА. Главным итогом стало то, что Ассоциации удалось закрепить за собой ведущее место во всех площадках, занимающихся политической повесткой, речь идет, в первую очередь, о Региональном форуме АСЕАН (АРФ).

Что касается планов по либерализации взаимной торговли, то они стали выполняться лишь со второй половины 1970-х гг. Балийский саммит 1976 года определил четыре аспекта экономического взаимодействия:

• – обеспечение преференциального доступа на региональный рынок основных экспортных товаров (главным образом, топлива и продовольствия);

• – производственное сотрудничество;

• – торговое сотрудничество (в том числе на рынках третьих стран);

• – разработка общей платформы стран-участниц по проблемам экономики, представляющим взаимный интерес.

Однако, несмотря на определенные шаги в сторону экономической интеграции, такие как создание зоны преференциальной торговли (ASEAN PTA), в целом, к 1992 г., страны-члены АСЕАН не смогли полностью реализовать намеченные планы экономической интеграции. Тем не менее, государства добились значительных успехов в экономическом развитии, что, однако, было связано с мобилизацией внутренних и внешних ресурсов.

Изменившаяся международная обстановка, а также перечень внутренних факторов способствовали углублению интеграции. Среди этих факторов можно назвать улучшающуюся экономическую обстановку в странах АСЕАН, либерализацию торговой политики, а также увеличение экономической взаимозависимости. Среди внешних – возросшее общее число интеграционных объединений.

Азиатский финансовый кризис 1997-1999 гг. послужил дополнительным стимулом к более тесному экономическому сотрудничеству на национальном и региональном уровнях. Этой цели служат следующие соглашения: Соглашение о создании Зоны свободной торговли АСЕАН (АФТА), рамочное Соглашение о Зоне инвестиций АСЕАН (АИА), Схема промышленного сотрудничества АСЕАН (АИКО).

Касательно этих соглашений, важный момент заключается в том, что они скорее создают привлекательные условия для инвестиций и торговли с третьими странами, нежели увеличивают товарооборот между странами-членами Ассоциации.

Это подчеркивает то место, которое занимают сейчас асеановцы в процессах регионализации. Они стремятся быть центром притяжения для более крупных и экономически более развитых соседей. Они создают конкуренцию для Китая и Японии, стимулируя заключение экономических и финансовых соглашений с ними. Необходимость балансировать между более тяжеловесными партнерами вынуждает АСЕАН быть скоординированными и политически целостными, несмотря на все внутренние конфликты между отдельными странами.

Безусловно, АСЕАН являются центром концепции «Восточноазиатского сообщества», дальнейший же его состав до сих пор  является предметом споров предполагаемых участников. По сути, созданные на базе АСЕАН механизмы сотрудничества и отражают предполагаемые сценарии развития региональной архитектуры.

3.4. АСЕАН+3

АСЕАН+3 (АПТ) в качестве саммита впервые созывался в 1997 году, во многом благодаря стараниям многократно упомянутого премьер-министра Малайзии Мохамада, который именно в таком составе задумывал Восточноазиатский экономический совет. Первые заседания АПТ совпали с Азиатским финансовым кризисом в 1997-8 гг., что стало поворотным пунктом для дискурса о формировании сообщества в рамках и АТР, и Восточной Азии.

Кризис привел восточноазиатские государства к выводу, что они нуждаются в большем сотрудничестве и в не зависимой от западных государств региональной структуре. Исследователи, занимающиеся азиатской тематикой, сходятся в том, что, так как Азиатский кризис был связан со счетом операций с капиталом, а не со счетом текущих операций, то виной кризиса являются слабые финансовые институты и неадекватное государственное регулирование.

Причина же такого масштаба распространения заключалась в том, что инвесторы международного уровня воспринимали Юго-Восточную Азию как единый экономически взаимосвязанный регион, что даже на сегодняшний момент далеко от истины. В то время как страны сильно разнились в своем развитии, после обвала таиландского бата стремительное изъятие банковских вкладов и отток инвестиций распространились по всему региону. Кризис показал, что для противостояния таким вызовам необходимы грамотные решения в рамках всего региона.

Восточную Азию подтолкнуло к регионализации и отсутствие должной поддержки со стороны Международного Валютного Фонда и Соединенных Штатов Америки. В то время как Япония, Австралия, Индонезия, Гонконг, Малайзия, Южная Корея, Сингапур и Бруней организовывали двусторонние пакеты помощи Таиланду, США только обещали оказать поддержку.

Несмотря на все связанные с кризисом предпосылки, региональные финансовые инициативы о создании Азиатского Валютного фонда, исходящие в основном из Японии, встречали сильную оппозицию со стороны МВФ и США. Что важно, негативные отзывы исходили также и со стороны Китая, в то время дипломатически изолированного. Поэтому, когда произошел сдвиг в его политике в сторону большей региональной активности, это значительно ускорило процесс переговоров по вопросам финансового сотрудничества.

Вдобавок к этому, как пишет в своем докладе для G-24 И. Сон, азиатские страны стремились к созданию региональных инициатив и институтов, так как их представительство в глобальных финансовых организациях не соответствует их уровню экономического развития. «Например, квота и права голоса в МВФ восточноазиатских стран не отражают их важности в мировой экономике. В начале 2000-х годов, странам АСЕАН, Китаю, Японии и Южной Корее была отведена квота в размере 13%, хотя это намного меньше, чем их доля в мировом ВВП (24%), ВВП по паритету покупательной способности (25%), торговле (16%), резервах (28%) и населению (33%)»23.