Современные направления развития региональной экономики

     Теория размещения населенных пунктов.

Следующим шагом в  развитии теорий размещения стало появление  теории размещения населенных пунктов. Первую теорию о функциях и размещении системы населенных пунктов (центральных мест) в рыночном пространстве выдвинул В.Кристаллер. Его теория центральных мест раскрывается в вышедшей в 1913 г. работе «Центральные места в Южной Германии». Центральными местами Кристаллер называет экономические центры, которые обслуживают товарами и услугами не только себя, но и население своей округи (зоны сбыта). Зоны обслуживания и сбыта имеют тенденцию оформляться в соты (правильные шестиугольники), а все заселенная территория покрывается шестиугольниками без просвета (кристаллеровская решетка). Благодаря этому минимизируется среднее расстояние для сбыта продукции или поездок в центры для покупок и обслуживания. Одни товары и услуги (товары первой необходимости) должны предоставляться в каждом населенном пункте, другие - в средних поселениях(обычная одежда, основные бытовые услуги), третьи - только в крупных городах (театры, музеи, предметы роскоши). Каждое центральное место имеет тем большую зону сбыта, чем выше уровень иерархии, к которому оно принадлежит. Кроме продукции, необходимой для зоны своего ранга, центр производит товары и услуги, типичные для всех центров более низших рангов. Тип иерархии определяется числом центральных мест следующего, более низкого уровня иерархии, подчиненных одному центральному месту.

     Таким образом, теория центральных мест позволяет создать эталон системы расселения [I, 9, C.87].

Теории пространственной организации.

     Теория А. Леша.

     Общая теория размещения получила развитие в XX веке. Ее автором стал польский экономист А.Леш, взгляды которого изложены в работе «Пространственная организация хозяйства», вышедшей в 1940 г. Общая теория размещения связывает частные теории Тюнена, Вебера, Кристаллера. Она расширяет предмет теории размещения, переходя от уровня предприятий и поселений к проблемам формирования экономических регионов. Наиболее важным вкладом А. Леша считается разработка принципиальных основ теории пространственного экономического равновесия. Состояние равновесия по А. Лешу характеризуется следующими условиями:

• местоположение каждой фирмы характеризуется максимально  возможными

преимуществами для  потребителей и производителей;

• фирмы размещаются  так, что территория используется полностью;

• существует равенство  цен и издержек;

• все рыночные зоны имеют  минимальный размер (в виде шестиугольников).

     Особенностью мышления А. Леша является высокая степень абстрагирования и теоретических обобщений при объяснении возникновения территориального разделения труда. Начальную проблему Леш формулирует следующим образом: какие условия необходимы и достаточны для возникновения территориального разделения труда?

     Предполагается, что территория абсолютно однородна и изначально пуста. Учитываются только два фактора: эффект концентрации производства и транспортные издержки. Для каждого вида деятельности существует свой рациональный предел концентрации, превышение которого перекрывается ростом транспортных издержек. Для разных видов производств сочетания указанных двух факторов дают разные оптимальные решения. И уже в силу этих обстоятельств возникают разные концентрации разных производств по территории, т.е. территориальное разделение труда [I, 9, C.88-89].

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

II. СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ РЕГИОНАЛЬНОЙ ЭКОНОМИКИ РОССИИ

 

  1. Особенности регионального развития России

 

     В мире найдется не много стран, подобных России, в которых география так сильно предопределяла бы специфику общественной жизни. Разработка эффективной региональной стратегии для такой страны невозможна без точного знания и тщательного учета ее географических особенностей. Эти особенности можно разбить на две группы: исконные (культурные, природные) и преходящие (наследие новейшей истории).

Исконные особенности:

1. Огромная территория  – Россия по-прежнему остается  самой большой страной в мире. Это и позитивный фактор развития (обилие ресурсов, разнообразие условий), и негативный (низкая плотность населения, трудности взаимодействия частей, затраты на преодоление больших расстояний).

2. Суровая природа  – Россия расположена в суровом  северо-восточном углу Евразии, три четверти ее территории покрыты тундрой и тайгой на вечной мерзлоте, лишь пятая часть пригодна для распашки, да и то половина этой части лежит в зоне рискованного земледелия. Почти все окружающие моря замерзают, почти все границы безлюдны, проходят по горам и густым лесам, так что страна выглядит изолированной от соседей самой природой.

3. Контрасты размещения  – 3/4 населения сосредоточены  в европейской части, которая  составляет лишь 1/4 территории страны, а на огромное пространство  от Урала до Дальнего Востока  приходится всего четверть населения.  Основная часть ресурсов, обилием которых так знаменита Россия, расположена далеко от главных хозяйственных центров, а то и вовсе в труднодоступных для освоения районах Сибири и Крайнего Севера.

4. «Одномерность» –  освоенная часть страны притиснута  к южной границе и тянется полосой на десяток тысяч километров с запада на восток. За Уралом она почти лишена глубины. Как и контрасты размещения, это усугубляет негативное воздействие больших расстояний [II, 4, C.66-67].

5. Противоречивость географии  – разнообразие природы уживается  с монотонностью вдоль обжитой  полосы; отсутствие гор, затрудняющих  сообщение, – с досадной «поперечностью»  рек и хребтов, вроде Урала  в этой полосе; пестрота наций  уживается с подавляющим большинством одной из них по численности; жесткий государственный централизм – с традиционной автономией отдаленных окраин, а диспропорции в уровне и характере хозяйственного развития (от пост- до доиндустриального) – с повсеместным господством специфичнейшего советского наследия.

6. Сложность территориальной  структуры – сосуществование  простоты и хаотичности. Здесь  господствуют два правила. Во-первых, четко прослеживается закономерность  «центр – периферия» – концентрация  жизни в крупнейших городах,  падение плотности населения, хозяйственной активности, инновативности и многого другого по мере удаления от этих центров. Особенно ярко проявляется это в масштабе страны с удалением от Москвы, однако воспроизводится часто и на других масштабах – и внутри области, и внутри отдельного района. Поэтому общая картина становится мозаичной, беспорядочной. Во-вторых, часто отсутствует мезомасштаб: легко различить на территории России крупные части, вроде Сибири или Урала (макромасштаб), каждый житель хорошо знает район своего обитания (микромасштаб), но различение районов среднего уровня, вроде Мещеры или Поморья, встречается крайне редко. Это правило воспроизводится порой и на других масштабах (легко выделить в Москве две-три крупные части и множество своеобразных кварталов, но трудно разделить ее на 10–20 четких частей). Все это сильно осложняет территориальную организацию общественной жизни [II, 4, C.67-68].

7. Аспатиальность культуры  – этим научным термином обозначается  ослабленность в русской культуре  реакции на пространство (сравнительно слабое чувство расстояния, границы, места). Частично это связано с особенностями природы (расстояния слишком велики, природные рубежи не выражены). Это свойство примиряет россиян с централизмом управления, они привыкли определять свое географическое положение по административно-территориальному делению, а не по историко-культурным районам, как большинство других народов мира.

     Все это помогало русским расширять ареал своего расселения, но мешало и мешает им осваивать его.

Преходящие особенности.

     Они предопределены прежде всего семидесятилетним господством большевизма, а также событиями после 1985 г. и особенно реформами 1992–1993 гг.

1. Гигантизм, гиперконцентрация  – упор на гигантские предприятия,  крупнейшие центры, главные регионы-локомотивы, стремление добиться успеха за счет размаха, масштаба. В основе – скрытые экономической риторикой идеологические мотивы (стройки коммунизма и т. п.). Следствия – монополизм суперзаводов, удлинение связей, зависимость страны от двух-трех центров производства большинства товаров, гипертрофия столичных городов, кризис малых, упадок сельской местности. И на этом же фоне обширные ареалы фактически остаются незатронутым резервом развития вширь.

2. Гиперспециализация  регионов и центров на узком  наборе видов хозяйственной деятельности, усугубляемая рахитичностью сферы услуг, которая могла бы разнообразить структуру каждого района и центра. Из-за этого структурно-отраслевые сдвиги быстро перерастают в региональные, а регионы оказываются в сильнейшей зависимости от поставок извне. Идея территориально-производственных комплексов, увы, провалилась. С другой стороны, этот же фактор препятствует развалу страны на самодостаточные части [II, 4, C.68-69].

3. Нерасчлененность производств  и социальной сферы – обилие предприятий с собственным жилым фондом, социальной инфраструктурой и т. п., в связи с чем отраслевая перестройка невозможна без тяжелых социальных последствий. Многие центры превращаются в «миллтаунс» – города при заводах, где властные функции фактически исполняют руководители предприятий, а вся общественная жизнь пронизана патернализмом. Другое явление того же порядка – обилие искусственных образований, вроде «закрытых городов», изолированных элитарных поселков, по большей части связанных с отраслями военно-промышленного комплекса и изолированных от окружения. В этих условиях «чисто экономические» реформы неизбежно вызывают тяжелейшие социальные последствия, затрудняющие процессы реформирования и искажающие их смысл.

     Нередко «социальное эхо» структурных перестроек отзывается обострением общеполитической обстановки в регионах и по всей стране.

4. Окостенение административно-территориальных  границ – втиснутость всех  видов общественной жизни в  рамки границ областей и республик,  превращение этих границ в  своеобразные «китайские стены» (эти границы хорошо различимы даже из космоса: на них размыкается сеть местных автодорог, почти все они заросли густыми лесами).

5. Сильные территориальные  контрасты буквально во всех  сферах – и в хозяйственной,  и в социальной, и даже в политической. В 1990 г., накануне реформ, душевой национальный доход, направленный на потребление, колебался от 4 тыс. руб. в Москве до 1,3 тыс. в Дагестане. Разрывы в 3–4 раза по основным социальным показателям были обычным делом. Это неудивительно для страны с рыночной экономикой, но вряд ли оправдано в стране, правители которой провозглашали равенство главным лозунгом государства. Громадны были и контрасты в экономике: в эффективности производства, в благосостоянии, инвестициях, милитаризованности производства и т. п. К началу реформ в России сосуществовали регионы, находившиеся на весьма удаленных друг от друга этапах общественного развития – от доиндустриального (вроде Тувы или Дагестана) до постиндустриального (Москва, Ленинград) [II, 4, C.70-71].

 

 

  2. Процессы регионализации в современной России

 

     Сложное, противоречивое воздействие на региональное развитие оказали реформы 1992–1993 гг. Распад хозяйственных связей между республиками бывшего СССР вызвал повсеместное снижение уровня производства, поразившее прежде всего индустриальные регионы с высокой концентрацией специализированных производств и предприятий ВПК. В то же время началась переориентация экономических связей на российских поставщиков и потребителей, что объективно способствует укреплению единого хозяйственного пространства страны. Уже в 1993 г. негативный потенциал процесса распада связей оказался во многом исчерпанным.

     Будучи экономически оправданной, либерализация цен положила конец многолетнему периоду подавленной инфляции, сделала ее открытой, продемонстрировав в то же время неспособность федерального центра контролировать ее, существенно снизить и стабилизировать темпы роста цен [I, 1, C.212]. Инфляция породила целый ряд негативных процессов в экономике регионов:

1) возникли серьезные ценовые перекосы, в результате чего межрегиональные различия в уровне жизни еще более возросли;

2) появился мощный  импульс для развития нерыночного  бартерного обмена под контролем  местных властей, препятствующего  углублению экономической реформы;

3) в некоторых регионах  власти использовали инфляцию  как повод для консервации  элементов старой хозяйственной  системы (нормированное распределение  товаров, жесткий контроль над  ценами и т. п.);

4) общие финансовые трудности  породили кризис наличности и замкнутый круг взаимных неплатежей предприятий, чем еще больше усугубили проблемы регионов и их фактическое неравенство в бюджетной системе страны;

5) оказались подорванными стимулы  к долгосрочному инвестированию, что усугубило трудности промышленных регионов, обеспечивающих материальное наполнение капиталовложений, а вынужденная в этих условиях переориентация производства на выпуск технологически примитивной продукции провоцирует общий технологический откат всей российской индустрии;

6) временные остановки предприятий делают нестабильными экономические связи уже внутри самой России, а ожидаемые процедуры банкротства могут вызвать серьезное обострение проблем безработицы, поражающей целые регионы [I, 1, C.212-213].

     В общем, положительный процесс вовлечения России в систему международного разделения труда вместе с тем сделал межрегиональные социально-экономические контрасты еще более выразительными.