Экономические воззрения социалистов-рикардианцев

 У. Томпсон, насколько это было  возможно в рамках внеисторического  понимания предмета политической  экономии, приблизился к выяснению механизма воспроизводства отношения труда и капитала. Здесь он продвинулся значительно дальше своих учителей А. Смита и Д. Рикардо.  
      Чем же измеряется доля продукта, отнимаемая у рабочих собственниками капитала? «Два масштаба,— говорит Томпсон,— представляются нам возможными для определения ценности этого вычета: масштаб рабочего и масштаб капиталиста». Масштаб рабочего, представляющий естественную, отвечающую потребностям самого производства пропорцию, предполагает, что «вычет может покрывать лишь стоимость потребленных материалов и амортизацию основного капитала» плюс небольшое, равное заработной плате наиболее искусных рабочих вознаграждение капиталиста как организатора трудового процесса. «Масштаб капиталиста, напротив, охватил бы весь прирост ценности, который создается данным количеством труда в силу пользования машинами и прочим капиталом. Вся эта прибавочная стоимость (выделено нами.— Авт.) должна была бы перейти к капиталисту». «Масштаб рабочего» и «масштаб капиталиста» в теории Томпсона не просто психологические категории, выражающие «исходные запросы» представителей этих классов. Это нормы естественного и неестественного состояния общества. Томпсон на конкретных примерах показывает, что за исключением тех случаев, когда обострившаяся нехватка рабочей силы усиливает взаимную конкуренцию капиталистов, последние «насильственно устранили небольшой остаток конкуренции между ними и бедными... и установили, что они сами будут решать вопрос об оплате их конкурентов».  
      Томпсон смело вовлекает в анализ «внеэкономические» факторы, в первую очередь законодательное ограничение заработной платы. Это не ослабляет, а усиливает его теоретические позиции по сравнению с классиками буржуазной политической экономии. А. Смит тоже обращал внимание на неравноправное положение продавцов труда в конкурентной борьбе. Но то, что Смит рассматривал как досадную аномалию, мешающую выявлению преимуществ буржуазного общества, Томпсон определяет как коренную, сущностную черту капиталистической системы, которая не может быть ликвидирована в ее рамках.     

 Конечно, концепция Томпсона  отражала положение вещей, характерное  для раннего капитализма, когда  рабочий класс еще не мог  организованно бороться за свои  права и даже юридически находился в бесправном положении. По мере усиления классовой борьбы наиболее одиозные законодательные ограничения были ликвидированы. Однако, отталкиваясь от таких фактов, Томпсон указывал на связь экономического и политического господства буржуазии, на необходимость смены политической власти для смены экономического порядка.      

 У. Томпсон не останавливается  на установлении факта эксплуатации. Он попытался показать последствия  несправедливого, неестественного  строя капиталистической собственности. Снижение заработной платы до минимума приводит к тому, что рабочий теряет интерес к труду. В результате снижается производительность труда и качество продуктов. Томпсон даже сформулировал закон прогрессирующего убывания производительности труда по мере падения заработной платы: «Чем ниже заработная плата, тем менее пригоден, даже по сравнению с заработной платой, труд».     

 Какова же мера вознаграждения  труда, которая обеспечивает его  наивысшую производительность и  как следствие наибольшее счастье  для людей? Томпсон считает наиболее эффективной систему, предложенную Р. Оуэном, в которой класс неработающих собственников отсутствует вообще и работник (разумеется, в составе коллектива) получает в качестве вознаграждения полный продукт своего труда. Современники промышленного переворота в Англии Р. Оуэн и У. Томпсон видели тенденцию к дегуманизации труда промышленного рабочего. Единственным стимулом мулом к труду в таких условиях они считали справедливое его вознаграждение.  
      Как уже отмечалось, строй, основанный на кооперативной собственности, рассматривался Томпсоном в качестве идеала. Но достигнуть его «одним махом», за счет обращения всех в коммунистическую веру Томпсон не надеялся. Он скептически относился к иллюзиям своего учителя Оуэна о сотрудничестве классов и считал, что лишь сами рабочие смогут организовать коммунистические общины.      

 Поскольку объединенный в  кооперативе труд, по мнению Томпсона, обладает большей производительностью, чем труд на капиталистических  предприятиях, то первые же кооперативные союзы экономически победят капиталистические предприятия, вытеснив их с рынка. Единственной опасностью, считал автор, является политическая власть, государство, пока они остаются в руках имущих классов. Условием построения нового общества поэтому выступает не экспроприация капиталистической собственности, а захват политической власти. Причем такой захват Томпсон представлял как мирный, происходящий в рамках реформы избирательной системы. Борьбу за переход политической власти в руки трудящихся Томпсон связывал с достижением всеобщего избирательного права. Он был, следовательно, прямым предшественником чартистов.  
      При условии политической победы пролетариата Томпсон рассчитывал на мирную экономическую победу, которая, однако, потребовала бы достаточно длительного времени. С этой мыслью Томпсона связана выдвинутая им теория переходного периода от капитализма к кооперативному строю. В период, когда кооперативная собственность будет сосуществовать с капиталистической, считал Томпсон, можно облегчить победу социализма, создав условия, при которых капиталисты были бы заинтересованы продолжать свою хозяйственную деятельность. Владелец капитала должен вознаграждаться заработной платой квалифицированного работника, т. е. в соответствии с «масштабом рабочего». Такая мера, по мнению Томпсона, предотвратила бы растрату производительных сил общества, неизбежную при уходе не выдержавших конкуренции кооперированного труда капиталистов из сферы производства. Томпсон рассматривал капиталиста как полезного для общества организатора производства.  
      У. Томпсон указывал, что достижение оуэновской модели кооперативного строя предполагает, что каждый производитель осознает общий интерес как свой собственный. Это потребует таких сдвигов в общественном сознании, которые возможны лишь в отдаленном будущем. До этого неизбежно противоречие между приматом индивидуального интереса у производителя и общей собственностью на капитал. Томпсон предлагал разрешить это противоречие следующим образом: при сохранении общей собственности допускается фактическое индивидуальное присвоение орудий и средств труда, а в тех случаях, когда это невозможно, отношения между коллективом и работником строятся по принципу «масштаба рабочего». При этом соблюдаются три «естественных закона распределения»: строгая добровольность, отсутствие принуждения, как к определенному виду труда, так и к определенной его продолжительности; обеспечение работнику полного (за предусмотренными вычетами на восстановление капитала) продукта труда; свободный и добровольный обмен продуктам.  
      Нельзя не отметить, что социалистическим проектам Томпсона присуще внутреннее противоречие: попытка сочетания общественной собственности с частным по существу присвоением. В реальности либо последнее подорвало бы общую собственность, либо общество, чтобы воспрепятствовать такой тенденции, пошло бы на ограничение частного присвоения.

4. Проекты реформ сферы обмена Дж. Грея и Дж. Брея.

Наибольшую популярность в рабочей среде имели, однако, не научные трактаты У. Томпсона, а написанные в острой, памфлетной форме сочинения Джона Грея (1798—1850) и Джона Фрэнсиса Брея (1809—1895). Эти авторы не могут сравниться с Годскином и Томпсоном по глубине и оригинальности критики капитализма: они были скорее пропагандистами, нежели исследователями. Обличение капитализма в их работах привлекает простым и образным языком. Хрестоматийной стала фраза Грея: «Каждый непроизводительный член общества является прямым налогом на производительные классы». Английский пролетариат начала XIX в. еще не сбросил кожу мелкобуржуазной среды, из которой он не так давно вышел. Отсюда переоценка его идеологами самостоятельности мелкого товаропроизводителя в сфере производства. Обмен рассматривался в работах Грея и Брея как всеобщая и абсолютная форма общественного разделения труда. Общество нуждается не в реформе производства, а в реформе обмена, писал Грей. Всякий мелкий буржуа главное внимание уделяет обращению, ибо в нем заключен источник всех его страданий. Основное зло современного Дж. Грею общества, по его мнению, составляли конкуренция и наличие привилегированного товара — денег. Конкуренция и деньги, по мнению социалистов-рикардианцев, мешают действительному равенству товаропроизводителей, осуществимому только на основе строгого соблюдения закона трудовой стоимости. Выходом из такого положения им казалась реформа сферы обращения, направленная на уравнивание обычных товаров с деньгами путем перехода к непосредственному учету труда. Деньги должны были заменяться банкнотами на 1 рабочий час, 1 рабочий день и т. д. Такие «рабочие деньги» должны были дать их владельцу право на получение товара по трудовому эквиваленту и гарантировать строгое соблюдение закона трудовой стоимости.      

 Впервые детальный проект  такой реформы разработал Дж. Грей в работе «Социальная  система» (1813). Осуществление его должно было проходить без ломки отношений собственности — путем создания на добровольных паевых началах обменного банка, действующего в сфере товарно-денежных отношений. Через сеть своих филиалов банк должен был принимать все предложенные товары, учитывать количество труда, затраченное на их производство, и выдавать соответствующие квитанции, дающие право на любой товар, имеющийся на складах, при условии, что в нем овеществлено эквивалентное количество труда. «Если,— писал Дж. Грей,— в капиталистической системе хозяйства спрос — причина производства, а главное желание производителя товара — продать его, так как приобретение опосредуется трудностью добычи денег, то в предлагаемой «социальной системе» производство — причина спроса и продать так же легко, как и купить, благодаря тому, что все товары складываются в один общественный резервуар богатства». Обменный банк, учитывая количество затраченного труда, должен применять общественно обоснованные нормы его затрат. Таким образом, предлагаемый Греем орган осуществлял бы контроль за мерой труда и мерой потребления его членов.     

 Но Грей не видел, что банк  справедливого обмена может удовлетворять  потребности своих участников  лишь при условии прямого регулирования  общественных пропорций воспроизводства. Рыночный регулятор (конкуренцию) Грей отбрасывает, но планового регулятора он не приемлет, так как это привело бы к ущемлению неограниченной самостоятельности частного производителя. Грей, таким образом, проявил непонимание самой сущности товарного производства, взаимосвязи и различия частного и общественного труда. К. Маркс в работе «К критике политической экономии» писал, что если «Грей принимает содержащееся в товарах рабочее время за непосредственно общественное, то он принимает его за обобществленное рабочее время или за рабочее время непосредственно ассоциированных индивидуумов...» По его мнению, «продукты должны производиться как товары, но обмениваться не как товары».  
      Однако, отмечал Маркс, «внутренняя последовательность заставляет Грея отвергать одно за другим условия буржуазного производства, хотя он хочет «реформировать» только возникшие из товарного обмена деньги. Так, он превращает капитал в национальный капитал, земельную собственность — в национальную собственность, и если внимательно приглядеться к деятельности его банка, то можно обнаружить, что он не только одной рукой принимает товары, а другой выдает свидетельства на доставленный труд, но и регулирует самое производство». Так, Грей считает, что центральный обменный банк, «имея возможность всегда определить наличный запас любого рода товаров, мог бы всегда сразу сказать, где производство должно идти быстрее, где оно должно идти своим обычным темпом и где оно должно быть замедлено». Грей видит, что для регулирования хозяйства из единого центра необходим учет и контроль, но он не указывает средства такого регулирования. Да таких средств и не может быть при сохраняющейся обособленности мелких товаропроизводителей. Обменный банк Грея не смог бы регулировать пропорции производства, поскольку он не распоряжался распределением работников по отраслям хозяйства.      

 Но даже подобное регулирование  производства было бы возможно  лишь при условии расширения  плана Грея в национальном  масштабе. Поскольку же социализм  рикардианцев принципиально отвергал революционные методы борьбы, создаваемым ими банкам пришлось функционировать в условиях стихийного товарно-денежного хозяйства, что обусловило безнадежность любой попытки влиять на производство. Наоборот, с первой минуты своего существования банки подверглись разрушительному воздействию капиталистических отношений. Выражаясь словами К. Маркса, «банкротство взяло... на себя роль практической критики» этих учреждений.  
      Значительно более четко выражены специфические интересы рабочего класса в работах Дж. Ф. Брея, появившихся в конце 30-х годов XIX в. и совпавших с подъемом чартистского движения. Брей в своем анализе структуры общества не ограничивается выделением производительных классов, а фиксирует внимание на рабочем классе как основном создателе общественного богатства. В качестве распространенного примера неэквивалентного обмена он выделяет обмен труда на капитал.  
      Брей дал блестящую критику буржуазного «равенства». «Какого рода равенство прав возможно между производителями и лицами, находящимися у них на содержании? Здесь нет равенства оказываемых и получаемых услуг: одна сторона дает все, а другая берет все, и в этом заложены сущность и дух всего неравенства». Установление формального равенства прав, писал Брей, ничто без ликвидации монополии класса буржуазии на собственность: «Ястреб-ростовщик остается тем же, называется ли он монархистом или республиканцем», но Брей не видел, что политическая борьба может явиться средством социального преобразования общества. Поэтому он отрицательно относился к чартистскому движению и даже к зарождающемуся тред-юнионизму.  
      В 30-е годы XIX в. существенно изменилась программа рикардианского социализма. Это нашло отражение в бреевских проектах преобразования общества. Они рассчитаны уже не на ремесленников, а на пролетариев. Рабочий в отличие от мелкого буржуа не имеет средств производства. Чтобы воспользоваться услугами банков справедливого обмена, мелкому производителю достаточно отнести туда произведенный товар. Рабочего же необходимо авансировать. Таким авансом должны, по мнению Брея, служить банкноты, обеспечением которых является будущая продукция. Рабочие организуются в общества, которые при помощи выпуска банкнот, приобретают необходимые средства производства. Брей, таким образом, мыслит будущее производство как систему крупных (от 100 до 1000 человек) кооперативов, обменивающихся друг с другом через банки справедливого обмена. Это отражает реальные сдвиги в обобществлении производства в Англии того периода.     

 Существенные различия в классовых позициях Дж. Грея и Дж. Брея сказались и на их дальнейшем жизненном пути. Первый с каждой новой работой все дальше отходит от социализма и в «Лекциях о природе и употреблении денег» (1848) «старается представить свои рабочие деньги как чисто буржуазную реформу». Брей же до конца своей жизни придерживался социалистических взглядов.      

 Несмотря на то, что социалисты-рикардианцы «оставались в плену... экономических категорий», найденных ими «у своих предшественников», метод и направленность их исследований совершенно иные. Литература социалистов-рикардианцев повернула «теорию стоимости и прибавочной стоимости Рикардо в интересах пролетариата против капиталистического производства» явилась первым выражением идеологии молодого рабочего класса в политической экономии.

   Заключение.

Творчество Дж. Грея, подобно научному наследию Дж. Брея, содержит немало положений теоретико-методологического свойства, которые сближают либо отличают его позиции с теми или иными представителями как утопического социализма, так и классической политической экономии. Так, в духе своего кумира Р. Оуэна и других социалистов-утопистов, он не приемлет либеральные постулаты классиков о свободной конкуренции и саморегулируемости экономики, о совместном участии всех факторов производства в создании стоимости и доходов классов общества и другие положения. Зато в духе одного из лидеров классиков Дж.С. Милля, но, многим ранее него, в его «Социальной системе» (1831), как и в миллевских «Основаниях политической экономии» (1848), была заявлена мысль о необходимости «создать законы», применимые в сфере распределения и «рассчитанные на то, чтобы привести к наилучшим результатам».

Методологической доктрине классиков об «эффективном спросе», в соответствии с которой (например, в интерпретации Дж. Мак-Куллоха) именно так возможно характеризовать спрос, если «количества капитала и труда, вложенные в каждое из различных занятий», обеспечивают «одинаковую чистую прибыль», - этой доктрине Дж. Грей противопоставил собственную версию ее трактовки, которая практически созвучна с ее осмыслением в «Общей теории» Дж.М. Кейнса, изданной в 1936 году. Ведь как говорится в греевской «Социальной системе», чтобы обеспечить эффективный спрос, «создайте увеличенный спрос и будьте уверены, что за ним немедленно последует соответствующее увеличение производства». Иными словами, «эффективный спрос», по Грею, это не данность в условиях экономики свободной конкуренции, а его достижение требует воздействие внешнего фактора - государства, государственного регулирования.

Теоретическое положение Дж. Грея о том, что «естественная цена труда», то есть заработная плата все же может и должна быть «точно определена, чтобы трудящиеся, могли сберечь что-либо из своих заработков», предвосхищает одну из общепринятых ныне концепций экономической науки концепцию минимального уровня оплаты труда, гарантируемой государством наемным работником.