Гендерные аспекты деятельности в неформальной экономике

16

женской занятости, а, тем самым, все ближе сдвигаться в сторону “неформальности”, (низкая зарплата, ненадежность занятости, расширение частичной занятости, распространение  случайной и нерегулярной занятости). И

хотя тезис  о “глобальной феминизации” разделяют  далеко не все исследователи, работающие над проблемами неформальной экономики, практически никто не оспаривает существования вышеперечисленных  тенденций в системе занятости развитых стран.

Вместе с  тем, трансформация сферы занятости  дала толчок к новым теоретическим  интерпретациям неформальной экономики[21]. Эти интерпретации были предложены как в рамках неоклассической, так и марксистской парадигм. Неолиберальный вариант, выдвинутый Всемирным Банком,  получил свое наиболее полное выражение в книге Херандо де Сото “Другой путь”[22]. Автор утверждает, что расширение неформального сектора является реакцией на чрезмерность государственного вмешательства в экономику. В итоге немалая часть населения, не имея возможности удовлетворить свои потребности в рамках формального сектора, выталкивается в зону “неформальности”. С этой точки зрения неформальный сектор следует рассматривать как своеобразный резерв для развития предпринимательства и источник социально-экономической динамики.

Иной подход, также развиваемый в рамках неоклассической  парадигмы, был предложен экспертами Международной Организации Труда. Они, также как и де Сото, не отрицают динамизма неформального сектора, но при этом подчеркивают, что в развитии неформальной экономики есть целый ряд слабых мест, таких как низкие производительность труда и доходы, повышенная интенсивность труда, недостаточный профессионализм, и, наконец,  техническая отсталость.

Марксистская  интерпретация исходит из того, что  расширение неформального сектора представляет собой универсальный процесс, происходящий как в странах третьего мира, так и в развитых капиталистических странах. При этом неформальный сектор является не маргинальным приложением к национальной экономике, а ее органичной составной частью. Расширение “зоны неформальности” выражает политику крупных корпораций, развивающих неформальные отношения для обеспечения большей гибкости производства. Эта линия развития вполне отвечает логике постфордизма, когда  структура занятых на предприятии или фирме состоит из стабильного и небольшого по численности кадрового ядра, окруженного многочисленными периферийными слоями занятых. Подобная структура обеспечивает широкие возможности проведения гибкой стратегии занятости на уровне фирмы (в плане сокращения или увеличения численности работников). В итоге нестабильная занятость становится одной из ключевых

17

характеристик новых условий капиталистического накопления. Периферийные слои рабочего класса рекрутируются из работников, имеющих относительно более слабые позиции на рынке труда (женщины, этнические меньшинства, нелегальные мигранты, молодежь), что заставляет их соглашаться на худшие условия

занятости (более  низкая зарплата,  худшие условия  труда, отсутствие социальных гарантий и должностных перспектив).

Таким образом, на смену представлениям о едином рабочем классе, имеющим сходные  социально-экономические позиции  и интересы, приходит представление  о рабочей силе как принципиально  сегментированной и гетерогенной. Эти выводы хорошо согласуются с эмпирическими данными, показывающими, что неформальная экономика глубоко сегментирована по полу, и женщинам принадлежат рабочие места с наихудшими условиями занятости.

Кроме того, женщины  выполняют в сфере неформальной занятости практически те же (или сходные) виды работ, что и в домашнем хозяйстве. Объяснение подобного положения дел связано с тем, что неформальный сектор экономики в существенно большей мере, чем формальный, “погружен” в культурный контекст общества. В результате и предложение женского труда, и спрос на него в сфере неформальной экономики отражают культурные предписания в целом, и, в частности, гендерные стереотипы в отношении занятости женщин, согласно которым женская работа вне дома по своему содержанию является продолжением женских домашних обязанностей.

Как показывают статистические данные, в начале 90-х  годов завершился двадцатилетний период, в течение которого наблюдался достаточно стабильный рост занятости женщин в  формальном секторе экономики. С начала 90-х этот рост наблюдается преимущественно в регионах экспортно-ориентированного производства. Вместе с тем, общий уровень занятости женщин в экономике (включая как формальный, так и неформальный сектор) не понизился, но в ряде  регионов даже вырос. Однако этот рост происходил за счет увеличения доли женщин на нижних этажах субподрядных сетей, которые стали активно развиваться именно в эти годы. Организационная перестройка производства, затронувшая многие отрасли (как в развитых странах, так и в экспортных промзонах развивающихся стран), имела в качестве одного из организационных прототипов модель надомной занятости, в которой традиционно были заняты женщины. Таким образом, и в рамках неформального сектора женщины оказались вытеснены в его наименее защищенный и плохо оплачиваемый сегмент. (надомницы, работницы, занятые в маленьких цехах с примитивным оборудованием и плохими условиями труда и пр.).

18

Помимо собственно пола, важным фактором гендерной сегментации  являются и семейные ограничения. В частности, женщины, которые до замужества работали на фабрике, после создания семьи, как правило, вынуждены переходить на надомную занятость.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

19

5. Занятость  женщин в неформальном секторе  стран с переходной экономикой

Важнейшие особенности неформальной экономики в значительной степени определяются конкретным социально-экономическим контекстом и историческими условиями той или иной страны. До недавнего времени неформальный сектор изучался преимущественно на примере стран Юго-Восточной Азии, Латинской Америки, и, в меньшей степени, Африки. Затем, уже в конце 80-х гг. пришла очередь европейских стран (преимущественно Южная Европа) и США. Что же касается бывших социалистических стран, то особенности формирования и развития неформальной экономики в этом регионе до сих пор остаются наименее исследованными. Параллели между этими странами и странами третьего мира не представляются достаточно обоснованными в силу различий в культурном и социально-экономическом контексте. Вместе с тем, основными причинами расширения неформального сектора в обоих случаях считаются сокращение степени государственного регулирования экономики и снижение государственных расходов на социальные цели.

Рассмотрим  некоторые особенности неформального  сектора постсоциалистических стран на примере современной России. Неформальный сектор в России развивался на основе широко распространенных неформальных практик советского периода. Однако, к настоящему времени функции и роль неформальной экономической деятельности существенно изменились. Неформальная занятость перестала играть вспомогательную роль по отношению к доходам от основной занятости, как это было в советское время, когда она обеспечивала небольшое денежное дополнение к зарплате или пенсии. В настоящее время именно неформальная занятость нередко становится главной опорой семейного бюджета.

Резкий рост неформальной занятости в период экономических реформ проявил многие скрытые характеристики неформального  сектора, такие, в  частности, как  культурная укорененность неформальных отношений и значимость гендерных стереотипов. К гендерному разделению профессий формального сектора на “мужские” и “женские” добавилась аналогичная сегрегация и в неформальной сфере.

Однако, несмотря на то, что внешне российский неформальный сектор имеет немало черт сходства с ситуацией стран третьего мира, существуют и немаловажные отличия.

Во-первых, неформальный сектор в России имеет принципиально  иные источники рекрутирования кадров. Как уже было сказано выше, во многих странах третьего мира

 

20

неформальный  сектор поглощает значительную часть  лиц, дискриминируемых на рынке труда, таких, в частности, как вынужденные  и добровольные мигранты, представители  этнических и расовых меньшинств, молодежь, женщины. Для этих групп  населения невозможность найти работу в формальном секторе во многих случаях была обусловлена не только наличием дискриминационной составляющей, но и отсутствием необходимой квалификации. В России же немалую часть работников неформального сектора составляют бывшие квалифицированные специалисты с высшим образованием (как женщины, так и мужчины), уволенные с предприятий и из организаций государственного сектора в годы проведения экономических реформ. Однако пути трудовой мобильности мужчин и женщин, потерявших рабочие места в государственном секторе, оказались различными. Если мужчинам нередко удавалось вновь трудоустроиться в государственный сектор либо перейти в развивающийся коммерческий сектор, то женщины заняли низкостатусные ниши в сфере неформальной занятости.

Во-вторых, в отличие от развивающихся стран, неформальный сектор в России имеет иную структуру видов деятельности и, соответственно, занятости: здесь заметно выше доля торговли и услуг при сравнительно слабом развитии  собственно производственных видов деятельности (включая надомное производство). Наиболее типичными для России видами деятельности в рамках неформального сектора являются рыночная и уличная розничная торговля, предоставление разнообразных услуг населению, таких как ремонт и строительство жилья, транспортные услуги (частный извоз), репетиторство, уборка жилых помещений и офисов, приготовление пищи, уход за детьми и престарелыми, пошив одежды.

В-третьих, хотя российский неформальный сектор характеризуется  высокой степенью гендерной сегментации, эта сегментация имеет иной характер, чем в  неформальном производстве. Если в регионах с развитым неформальным производством гендерная сегментация формируется по вертикали вдоль цепочек субподрядчиков, то в России, где преобладают неформальные услуги, гендерное разделение труда строится по горизонтальному принципу, то есть по видам деятельности.

Как подчеркивает З.Хоткина [23], “мужскими” являются наиболее высокооплчиваемые виды деятельности, такие как ремонт квартир и автомобилей, частный извоз, в ряду случаев – мелкий частный незарегистрированный бизнес (мы, естественно, не обсуждаем сейчас запрещенные виды деятельности, т.е. фактически криминальную экономику). Занятость в среднеоплачиваемых видах деятельности носит смешанный характер при некотором преобладании женщин. К числу этих видов относятся 

21

репетиторство, частные уроки, пошив одежды, работа “челноков” и пр. Наконец, в наименее оплачиваемых видах деятельности, таких  как уличная торговля или лоточная торговля на рынке (“работа на хозяина”) практически полностью преобладают женщины. 

Как отмечает Дениз  Кандиотти, еще одной (причем исключительно  важной в современном российском контексте) осью гендерной сегментации  неформального сектора является степень криминализации экономической  деятельности. Наиболее прибыльные (и одновременно наиболее криминальные) сферы охраны, рэкета и контроля за рыночными нишами (не говоря уже о чисто криминальных видах деятельности типа сутенерства, содержания притонов, торговли наркотиками и т.п.) являются полностью “мужскими”[24]. В этих сегментах неформального сектора женщины присутствуют в лучшем случае на нижних этажах “должностной иерархии” (например, проститутки). В целом же женщины обычно занимают так называемые “ниши выживания”, не имеющие значимой криминальной составляющей, но и не обеспечивающие высоких доходов (типа розничной торговли в киосках и на рынках). Подчеркнем, что эту модель гендерного разделения труда никак нельзя считать чем-то новым. Она основана на глубоко укорененном культурном стереотипе, согласно которому рынок, и уж тем более, неформальный мир патронажа и взяточничества - исключительно мужская область, куда не допускаются женщины.

Помимо пола, важным фактором сегментации в неформальном секторе являются возраст и образование. Специфическое сочетание признаков пола, возраста и образования порождает различные конфигурации гендерной сегментации неформального рынка рабочей силы.  “Более прибыльные неформальные работы для женщин в индустрии развлечения, проституции и эскорт-обслуживании заняты молодыми привлекательными женщинами, в то время как более бедные пожилые женщины должны зарабатывать на жизнь на низкооплачиваемых работах в сфере услуг и торговлей на улице. Женщины, социальный и интеллектуальный капитал которых позволял в прошлом получить высокостатусную работу, легче находят возможности применения своих умений либо в возникающем корпоративном секторе, либо в качестве предпринимателей в неформальной экономике. И, наконец, структура домохозяйства по возрасту и полу является решающей характеристикой с точки зрения его благосостояния, обрекая пожилых, вдовых и одиноких на ранее немыслимую степень уязвимости.” [25]

 

 

 

22

 

 

1. K. Hurt. Informal Income Opportunities and Urban Employment in Ghana // Journal of Modern African Studies. 1973, N 11.

2. Подробнее  см.: Т.Шанин. Эксполярные структуры и неформальная экономика современной России. В: Неформальная экономика. Россия и мир. М., “Логос”, 1999, с. 14.