Особенности экономического кризиса России (конец 80-х-90-е го-ды)

Переход к новому уровню розничных цен не ликвидировал дефицит государственного бюджета. Фактор дополнительной денежной эмиссии был сохранен, что создавало давление дополнительной денежной массы на цены потребительного рынка. В 1991 г. эмиссия денег выросла вдвое (в декабре розничные цены в России по сравнению с декабрем 1990 г. повысились в 2,6 раза). В январе 1992г. индекс потребительских цен в целом по России вырос по отношению к декабрю 1990г. в 9 раз, в феврале— в 12,9, а в марте - в 14,9 раза. Покупательная способность 1 руб. в марте 1992 г. была равна покупательной способности 17,5 коп. декабря 1991 г. или 6,7 коп. 1990г.

Цены, таким образом, росли практически пропорционально объему денег, находящихся в обращении.

В России в период, предшествующий либерализации цен, избыточный спрос был необыкновенно высок из-за слишком большого объема денег в обращении относительно существовавшего тогда низкого фиксированного уровня цен. Предпринимались попытки определить размер излишка денежной массы, однако методически сделать это было трудно, особенно в декабре 1991 г. И только последовавший за либерализацией рост цен (в течение одной недели цены выросли в 3,5 раза!) дает основание утверждать, что в декабре 1991 г. количество денег в обращении превышало равновесный уровень в 3,5 раза.

При проведении либерализации цен намечалось, что населению будет компенсироваться 65—70% потерь в связи с повышением розничных цен на товары и услуги. Повышение розничных цен в январе 1992 г. привело к существенно большему снижению уровня жизни населения. С учетом роста розничных цен в январе месяце, по данным Госкомстата России, уровень реальных доходов населения составил 40% от дохода в декабре 1991 г., т. е. снизился в 2,5 раза. Вмешательство государства в ценовый механизм объяснялось тем, что при более высокой зарплате и принудительно низких ценах все слои населения оказались одинаково беззащитными перед дефицитом товаров и спекуляцией теневых структур. Государством двигало одно желание — не отпускать цены, сделав их доступными для всех слоев населения. Однако, государство, пытаясь защитить бедных низкими государственными ценами, тем самым сделало проблему окончательно запутанной, потому что товары, едва появившись в магазинах, тут же исчезали в пучине теневых структур, где продавались по более высоким ценам, складывающимся под влиянием реального спроса. Поскольку для российской экономики характерно было хроническое недопроизводство товаров, а цены на них в спекулятивных структурах имели довольно высокие надбавки, низкодоходные слои населения оказались в двойном проигрыше: во-первых, не хватало товаров по низким ценам, а во-вторых, ощущалась нехватка государственных средств для помощи неимущим гражданам из-за того, что теневые структуры, игнорируя налогообложение, не пополняют бюджет.

Сложившаяся тяжелейшая ситуация требовала признания, что значительная часть общества будет жить ниже черты бедности и в условиях нищеты не месяцы, а годы.

Последовательное приближение внутренних цен к мировым способствовало усилению финансовой дестабилизации, росту инфляции, дальнейшему падению и без того заниженного курса рубля. Негативное влияние на стабилизацию экономики оказывало стремление правительства к конвертируемости рубля без создания для этого необходимых условий. Постоянное снижение курса рубля, в основе которого были спекулятивные цены на крайне ограниченный круг товаров (таких, как видеотехника, компьютеры, средства связи), сложило одной из причин формирования общего уровня внутренних цен в стране. Можно сказать, что наряду со спиралью инфляции «цены—заработная плата—цены» в России действовала еще одна спираль: «цены—курс рубля — цены».

Либерализация цен привела к обесценению излишней денежной массы, находившейся в экономике. Однако полностью решить проблему ликвидации излишней массы денег у населения не удалось. Эффективный переход к рыночной экономике выражается, прежде всего, такими показателями, как:

• насыщение рынков и ликвидация на этой основе товарного дефицита;
• снижение инфляции до умеренного размера (не более 10% прироста цен в год);
• формирование внутренней конвертируемости национальной денежной единицы (достижение единого и стабильного рыночного курса обмена на твердую валюту, причем на уровне, соответствующем национальным экономическим интересам).

Страны, успешно осуществившие «шоковую терапию», достигали, как правило, три указанные цели в кратчайшие сроки. Из восточно-европейских стран Чехия и Словакия наиболее успешно осуществили «шоковую терапию». В этих странах либерализация цен началась с 1 января 1991 г., а жесткие финансовые и антиинфляционные меры, включая ликвидацию дефицита госбюджета, были введены еще в 1990 г. При этом в Чехии и Словакии полностью отменялось государственное регулирование цен на продовольствие. Их уровень определялся спросом и предложением.

Проведенная несколько ранее в Польше (с конца 1989г.) «шоковая терапия» тоже быстро достигла успеха, хотя и с большими издержками (инфляционный всплеск цен после их либерализации достиг 8-кратного размера). Однако последующий сценарий развития в этих двух странах был различен, с явным преимуществом в пользу Чехии и Словакии

«Шоковая терапия» в 1992г. преследовала не столько цель преодоления экономического кризиса, сколько политические задачи: утверждения нового режима и окончательного демонтажа aдминиcтративно-командной системы народного хозяйства. С этой точки зрения такая политика на данный момент в основном была оправданной. Но шоковый монетаризм показал свою ограниченность и неспособность к решению долговременных и глобальных задач, стоящих перед Россией.

В целом «шоковая терапия» проявилась в виде социально- экономических эффектов:

• свертывания инвестиционных процессов, приостановления воспроизводства основных фондов, разрушения строительного и научно-технического комплексов;
• падения объемов производства и, следовательно, предложения потребительских товаров, что привело к нарушению рыночного равновесия: товаров производится все меньше, цены растут;
• загадочной диспропорции, возникшей между индексом потребительских цен (рост в 26 раз) и индексом денежных доходов населения (рост всего в 7,5 раз);
• «российской конкуренции», выразившейся в свертывании производителями производства и поднятии цен.

 «Шоковая терапия» в России  не сопровождалась какими-либо  положительными результатами, потому что проблема насыщения рынков в условиях быстрого и устойчивого спада производства и массового вывоза товаров так и не была решена. Некоторое  смягчение дефицита по отдельным группам товаров связано было лишь с достижением по ним такого уровня цен, который превращает эти товары в полностью недоступные для основной массы населения (и тем вызывает резкое сокращение их потребления и производств). Зато либерализация вызвала высокий рост цен, достигший уровня гиперинфляции.

Гиперинфляция принесла:

• резкое снижение жизненного уровня преобладающей массы населения России;
• ускорение спада производства, при разгуле спекулятивной деятельности;
• подталкивание к финансовому краху многих жизненно важных предприятий;
• заметное усложнение выполнения доходных и расходных статей госбюджета;
• возникновение устойчивого дефицита рублевой наличности;
• резкое усиление центробежных сил и в СНГ, и в рамках самой России.

Гиперинфляция помешала введению внутренней конвертируемости рубля. Неолиберальные и монетарные теории, используемые творцами российской «шоковой» реформы, в подобных результатах не виновны. Эти теории признают положительную роль свободного ценообразования только для такой экономической среды, в которой осуществлены, по крайней мере, два решающих условия: наличие развитых конкурентных рынков и господство здоровой финансово-денежной системы. Ничего этого в России, как известно, не было.

Наш рынок носил сверхмонополизированный и дефицитный характер, к тому же он был разрушен в результате развала государственности. Все более туманными становились и достижения в рамках «шоковой терапии», хотя бы относительной финансово-денежной стабилизации.

Решающие антиинфляционные меры российского правительства не только не достигали цели, а скорее способствовали дальнейшему разжиганию инфляции. На фоне все возрастающих социальных контрастов в экономике продолжала действовать спираль «зарплата - цены», придающая гиперинфляции устойчивый долгосрочный характер.

Введение в качестве нового бюджетного дохода гигантского (28%) косвенного налога на добавленную стоимость резко подтолкнуло цены вверх при удушающем воздействии на производителей. Политика «управляемой» гиперинфляции бесперспективна - она будет лишь усугублять весь набор отрицательных последствий, самое страшное из которых - нарастающая опасность экономического краха не только отдельных предприятий, но и целых жизненно важных отраслей (как результат действия порожденного гиперинфляцией в условиях монополистического рынка механизма).

 Важным фактором в концепции выхода России из инфляционного тупика является не столько выбор экономической политики («жесткая» или «мягкая»), сколько структурные преобразования, и, прежде всего в производственной сфере, т.е. масштабное перераспределение государственных ресурсов. Реальная картина падения производства в России в первый год реформ объясняемся рядом причин.

• Трансформация любой переходной экономики сопровождается падением объемов производства, что отчасти объясняется гипертрофированным развитием тяжелой промышленности в период социалистического строительства. Государство, отказавшись от своих заказов, в том числе и для оборонных целей, и свернув инвестиционные программы, тем самым обусловило спад производства в этих отраслях.
• Гипертрофированная статистика прошлых лет («дутые» цифры, имевшие место в прошлом по политическим причинам для «выполнения» плановых показателей). Поэтому произошла переоценка спада производства в реальном выражении.
• Уклонение от налогов - с этой целью предприятия не представляют правдивой отчетности о своей деятельности. Им скорее выгоднее сообщать сведения о резком сокращении производства, чтобы обосновать необходимость выделения им субсидий, налоговых льгот, дешевых кредитов.
• Крах экономического механизма.
• Усиление влияния международной конкуренции, из-за чего пришлось отказаться от производства ряда товаров, имеющих низкое качество.
• Низкая скорость прохождения платежей.

Антиинфляционная кредитно-денежная политика правительства РФ, направленная на сдерживание денежной эмиссии, первоначально привела к возникновению слабой формы подавленной инфляции. К прежним причинам, вызывавшим сокращение производства в связи с распадом хозяйственных связей и отставанием с заключением новых договоров (1993), добавились «ножницы цен» между непомерно подорожавшими поставками сырья и материалов и сузившимся при новых ценах платежеспособным спросом на готовые конечные продукты.

В этих условиях по классической рыночной модели производители конечной продукции были бы вынуждены снизить цены и тем самым нажать на предшествующие отрасли вплоть до добывающих отраслей, заставив их остановить раскрутку спирали «инфляция — цены». В России этого не произошло, хотя импульс для такой логики развития процесса был дан. Он привел к непредсказуемым последствиям.

Начались  неплатежи финишных производств промежуточным. Предприятия оказались в положении ищущих необходимые средства, как для выплаты заработной платы, так и для оплаты закупок сырья. Попытка получения кредита, в связи с повышением Центральным банком в 1993г. кредитных ставок до 50%, а потом до 80% для большинства предприятий стала невозможной. Причиной обострения нехватки денежных средств в банках в тот момент стало перенасыщение денежными средствами частного и кооперативного секторов экономики. Сложилась параллельная сфера денежного обращения, которая полностью вышла из-под контроля государственной банковской системы. Это в свою очередь создало угрозу стабилизации цен в будущем.

Рост платежеспособного спроса в связи с увеличением денежных доходов населения стимулировал инфляционное повышение цен. Особенно существенно оно было в потребительском секторе экономики из-за сокращения объема производства товаров народного потребления (наибольшее снижение производства имело место по продовольственным товарам).

Сценарий проведения «шоковой терапии», разработанный специалистами Министерства экономики РФ, резко разошелся с реальным положением дел. В проекте бюджета на 1992г. прогнозировался спад в размере 8% с постепенным его замедлением во второй половине года. В прогнозных расчетах предполагалось сокращение производства в 1993 г. на 5%, в 1994 г.— всего на 1,9%, а, начиная с 1995г. намечалось оживление производственной деятельности. Таким образом, в целом за 1992— 1994 гг. прогнозировался спад в промышленности не более чем на 20%. Фактически с первых же месяцев 1992 г. кризис в промышленности опрокинул эти расчеты, он охватил практически все отрасли и предприятия, причем упало производство дефицитной продукции.

Правительственные эксперты, определившие данную тенденцию как некую неизбежность перед началом процесса стабилизации, заняли явно ошибочную позицию. Дальнейшие этапы реформы показали, что начавшийся негативный процесс может привести к потере половины промышленного производства (в истории России это соизмеримо с потерями, имевшими место в результате первой мировой войны или Октябрьской революции, или Гражданской войны), что равнозначно коллапсу всей экономики.

В инвестиционном комплексе кризис приобрел разрушительные масштабы. Уже в 1991 г. начался процесс сокращения инвестиционной активности, а за 1992 г. объем капитальных вложений сократился более чем на 50%. В последующие годы отсутствие реальных финансовых ресурсов у большинства предприятий, непомерно высокие ставки банковского процента, направление под давлением трудовых коллективов возрастающей части накоплений на оплату труда с целью компенсации роста цен — все это подорвало инвестиционные возможности предприятий. Продолжающийся рост цен, естественно, резко сократил реальную величину бюджетных ассигнований, выделяемых на инвестиции. Банковский кредит из-за его дороговизны практически не использовался предприятиями в качестве источника финансирования капитальных вложений. Доля долгосрочных кредитов в общей сумме кредитных вложений снизилась до 5%, в то время как в конце 80-х годов она составляла около 25%. Сфера, где кризис продолжал углубляться и мог иметь катастрофические последствия для народа, — сельское хозяйство, особенно животноводство. Недостаток кормов и сброс поголовья не позволял надеяться на какую-либо стабилизацию. При этом потери скота в коллективных хозяйствах лишь частично компенсировались его ростом в личных подворьях и у фермеров (не более чем наполовину).