Приспособление под современное использование ОКН

Культурное достояние: относится  к местам, структурам, объектам и  природным ландшафтам, имеющим археологическую, историческую, религиозную, эстетическую или иную культурную ценность.

Культурные ландшафты: природные  ландшафты с культурной ценностью, такие, как сознательно созданные территории (парки, усадьбы, имения); ландшафты, которые были вовлечены в определенный род деятельности или занятий людей, в результате которых данные территории и были сформированы (сельские исторические округи или сельскохозяйственные ландшафты); территории, которые имеют ценность в силу своей связи с историческим событием, деятельностью или личностью (места сражений или дома выдающихся личностей).

Материальное или «построенное»  наследие: здания, исторические памятники, объекты и сельскохозяйственные пейзажи.

Живое или «экспрессивное»  наследие: социальные практики, жизнь  в сообществе, ценности и верования, формы выражения, такие, как язык, искусства и ремесла, музыка, танец, поэзия и литература.

Культурная значимость: используется для оценки ценности объекта или  места. Она включает в себя эстетическую, историческую, научную (исследовательскую),     социальную     или     экономическую     ценность.

Культурная свобода: относится  к правам группы людей следовать  или усваивать по собственному выбору способ жизни, говорить на своем родном языке, исповедовать свою религию и  участвовать в культурной, социальной и экономической жизни по собственному выбору. Устойчивое развитие: развитие, которое удовлетворяет потребности  настоящего, не лишая возможности будущих поколений удовлетворять собственные нужды.

Устойчивость: как возможность  оставить будущим поколениям так  же много возможностей, как имеем  и мы сами или даже больше.⁶

С концептуальной точки зрения представляет также интерес содержание терминов: «сохранение», «консервация», «реставрация», «реконструкция»,  «адаптация», «поддержание».  Здесь же приведены  такие дефиниции, как «экономическое развитие», «человеческое развитие», «главенство социальных факторов». Понятийный аппарат не случайно сформирован таким образом, чтобы показать включенность наследия в процессы социального и экономического развития, чтобы создать основу для его использования в качестве инструментария социальной и культурной политики при разработке подходов и создании моделей трансформации общества. Этим он принципиально отличается от понятийного аппарата, использующегося в подходах многих других исследователей, в том числе и российских специалистов, когда наследие и связанный с ним круг понятий рассматриваются как самоценность, вне контекста текущих социальных, экономических и прочих проблем жизни, а также перспектив развития общества.

В этой связи особый подход к определению состава наследия продемонстрировал В.А.Квартальнов: «Культурное, историческое и природное наследие принято делить на следующие категории: достояние, используемое в основном туристами (фестивали, представления, памятники и т. д.);достояние смешанного пользования (менее значительные исторические памятники и музеи, театры, заповедники и пр.);достояние, используемое в основном местным населением (гражданские сооружения, культовые объекты, кинотеатры, библиотеки и др.)»⁷. Интерес в данном случае представляет не состав самих объектов наследия, а способ их классификации через различные категории туристического потока и, таким образом, разные уровни включенности в жизнь сообществ, хотя и четкое выделение каждой из данных категорий по уровню значимости на практике представляется подчас затруднительным.

Таким образом, на основе существующих подходов можно предложить  следующую классификацию достаточно широкого круга терминологии, связанной с материальным культурным наследием:

1. «утилитарно-практическая»  терминология, демонстрирующая взгляд на наследие с точки зрения правовых и имущественных отношений в обществе. Для этой группы определений характерно скрупулезное исследование внутреннего состава наследия, но при этом отсутствует характеристика его роли как фактора социально-экономической жизни, объекта политики и т.д., т.е. системы всех внешних взаимосвязей;

2. «информационно-культурологическая»,  или «синергетическая» терминология, основанная на глубокой и взаимообусловленной  связи между культурой, наследием  и информацией, о которой уже  говорилось выше, и подходом к  наследию как к информационно-культурному феномену,

3. «экономическая» терминология,  понятийный аппарат которой четко  связан с проблемами и перспективами  использования наследия в качестве  ресурса для экономического развития, туризма и т.д.;

4.«социально-гуманитарная»  терминология, используемая при  рассмотрении наследия как ресурса развития для общества в целом, включая не только экономические, но и широкий круг социальных и гуманитарных аспектов, в том числе образование, борьба с бедностью, качество жизни, устойчивое развитие и др.

Нам представляется, что  использование терминов второй и  четвертой групп наиболее эффективно при рассмотрении процессов, связанных  с изменением роли наследия, его исследования и использования в современном мире.

Переходя к рассмотрению концепций наследия, следует сказать, что их предтечей была забота об охране переживших время памятников и иных реликтов прошлого, возникшая  и продолжающая существовать в русле  музееведения и памятниковедения. Как справедливо отмечает Т.П. Миронова, «...подходы к процессу сохранения культурного и природного наследия зависят, прежде всего, от того, что вкладывается в данное понятие в тот или иной исторический период. В связи с этим, первоначально интерес к недвижимым памятникам проявился в виде так называемой «тоски по прошлому», вызванной утратой старой субстанции, стремлением к сохранению традиций или же интереса к необычайному, редкостному. Вплоть до недавнего времени выдающееся культурное достижение данного общества определялось как «памятник». Следовательно, смысловой основой подобного подхода являлось «сохранение памяти, которая объективировалась в предметах, созданных ранее, и чем старше был предмет, тем большую ценность он приобретал в глазах открывших его потомков. Однако подобное отношение к фактам культуры приводило к тому, что «объект» вырывался из своей среды, задуманной для него ранее, из времени, отражением которого он был. Теряя пространственно-временную связь с окружающим миром, «памятник» становился «формой без содержания». Искажение сущности, вложенной в тот или иной предмет, односторонняя оценка его роли и места в социальной жизни приводили в ряде случаев к общественному забвению «памятника», а иногда и к гибели».⁸

Эту же точку зрения разделяет  А.Н.Дьячков: «в своих рассуждениях о памятниках большинство авторов первой половины XX века не выходило за рамки изящных искусств и даже еще более ограничивало это понятие, включая в него только объекты, при создании которых использовались конкретные физические материалы - камень, дерево, полотно, покрытое красочным слоем, бумага и т.д.».⁹

 Однако процесс эволюции  отношения к физическим историческим  ресурсам привел к важным изменениям концептуального плана. Концепция охраны памятников, постепенно усложнившись, переросла в сложный и многоаспектный комплекс мероприятий по сохранению материальных исторических ресурсов или, говоря шире, наследия, которое включило в себя изучение, интерпретацию и использование. Подобный комплекс в итоге и стал основой современной концепции наследия, к которой в Европе постепенно начали переходить в конце 1960-х-начале 1970-х годов, в США и некоторых других странах - в конце 1970-х, а в СССР и позже, в Российской Федерации - в конце 1980-х-начале 1990-х в ходе демократизации общественной жизни.

С политической и управленческой точки зрения, этот эволюционный прогресс может быть сведен к определенному  количеству чисто практических политических, правовых и организационных шагов. Каждый из них фиксировал изменения  в формировании политики по отношению  к наследию, в выборе и внимании к определенным объектам, критериях  их отбора, инструментах операционной деятельности и даже составе и  целях организаций и людей, ответственных за принятие решений, касающихся этих проблем.

Возьмем в качестве отправной  точки европейскую систему охраны и использования наследия, которая существует уже более ста лет. Почти все это время в ней доминировали подходы охраны. Эти подходы были сосредоточены на зданиях и сооружениях как памятниках, отобранных на основе определенного четкого набора, как предполагалось, объективных и очевидных сущностных критериев, таких как возраст или эстетическая красота, сопровождаемых табличками «памятник охраняется государством» или иными обозначениями. Они зачастую навязывались «экспертами» из числа общественности, которые сами определили себе роль в качестве хранителей общественного культурного достояния. Сдвиг от охраны к сохранению, которое уже подразумевало использование, начавшийся в конце 1960-х годов, расширил объект внимания от отдельных памятников до ансамблей и территорий и поэтому неминуемо повлек за собой привлечение такого же внимания к определению функций этих административных образований. Распространенное ныне определение сохранения как охраны целеполагающей и целенаправленной, подняло качественный состав функций по сохранению наследия, включая критерии отбора, и привело администраторов и управленцев при принятии решений в «стан» архитекторов и историков. Эти критерии еще более расширились, когда стало ясно, что регенерация и реабилитация территорий может быть достигнута на основе менеджмента использования территорий в той же степени, в какой и через защитные меры. И, в заключение, самые последние недавние изменения критериев заключаются в придании им рыночной ориентации, в восприятии исторических реликтов как продукта, отбор которого осуществляется на основе критериев, связанных с требованиями потребителя и управляемого через вмешательство в рыночные процессы.¹⁰

В конце 1980-х - начале 1990-х  годов в Российской Федерации  были также предприняты попытки  перейти к рассмотрению понятия  наследия в широком смысле ресурса  развития и сформировать по отношению  к нему адекватную политику. Процесс  этот шел сложно и фактически продолжается в настоящее время. Толчком к  этому стали ратификация СССР в 1988 году Конвенции ЮНЕСКО 1972 года, фактически «утвердившая» использование  самого понятия «наследие», а также те политические изменения, которые повлекли за собой пересмотр государственной культурной политики, в том числе по отношению к культурному наследию. Пионером подобного отношения к наследию в нашей стране стал Российский НИИ культурного и природного наследия. В его научных трудах было уделено большое внимание разработке понятийного аппарата, связанного с культурным и природным наследием, а также программам развития регионов Российской Федерации на базе рационального использования историко-культурного и природного наследия. Прежде всего, было установлено отношение к наследию через призму естественной и несомненной взаимосвязи природного и культурного наследия.

Другим наиболее важным достижением  института стали разработка и  внедрение концепции особо охраняемых (уникальных) территорий. Очень часто  природные и историко-культурные объекты пространственно совмещены и образуют единый ансамбль, сочетая природную среду обитания человека в прошлом и следы антропогенного воздействия. В этих случаях, когда природные и культурные части наследия составляют четко определяемый территориальный комплекс, их необходимо рассматривать как единый объект охраны и управления.

В последние годы для идентификации  подобных объектов используется термин «культурный ландшафт», под которым  понимается результат сотворчества человека и природы. Культурный ландшафт может представлять как характерные особенности целого региона, так и сугубо индивидуальные черты, присущие отдельному территориальному комплексу¹¹. Работы специалистов института убедительно доказали, что охрана и использование археологических объектов не могут быть эффективными без учета окружающего их исторического и природного пространства с точки зрения не только восприятия памятника, но и его жизнеспособности. Функционирование объекта наследия невозможно без подключения окружающей территории, причем не в качестве охранной зоны, а как естественной, традиционной природно-исторической среды. Поэтому создание особо охраняемых территорий призвано одновременно решить вопросы и охраны, и рационального использования памятников истории, культуры и природы. В силу этого, особую значимость приобретает переход от охраны отдельных памятников или их группы, как бы вырванных из природной среды или городского окружения (точечный подход), к охране историко-культурной среды в целом.

Уникальные историко-культурные территории - это целостные пространственные образования, основное социальное предназначение которых состоит в воспроизводстве условий, обеспечивающих сохранность наиболее значимых объектов и явлений человеческой истории и культуры. Как правило, уникальные территории составляют каркас региональных систем наследия. В большинстве стран мира основу этого каркаса составляют природные резерваты, исторические города, крупные историко-культурные музеи-заповедники, но чаще всего региональные и национальные парки, сочетающие элементы природного и культурного наследия¹².  Степень благоприятности той или иной территории для отнесения ее к числу уникальных может быть определена в результате ее соответствия четырем основным группам критериев: природно-охранным, историко-культурным, рекреационным и экологическим¹³.

Приоритетными теоретическими и практическими направлениями  работы института являются следующие: научные подходы и методические приемы выявления объектов и явлений наследия, а также его размежевание с понятиями «ресурсы», «ценности» и т.п.; теория и практика выявления экологических, социальных и прочих функций наследия (территорий наследия); разработку методики пространственно-функционального анализа территории; идентификацию ценности природного и/или культурного наследия, оценку и исчисление потенциала био-, ландшафтного, этнического, культурного и георазнообразия территории; разработку систематики явлений и объектов культурного и природного наследия, а также территорий наследия; развитие концепции каркаса территории (природного, экологического, природно-экологического, социокультурного и т.п.); разработку научных подходов к формированию систем охраняемых территорий наследия на основе оптимизации их сетей; выявление закономерностей взаимодействия (взаимовлияния и взаимозависимости) объектов и явлений природного и культурного наследия; выявление закономерностей пространственно-временной динамики экологической и социальной ценности наследия; разработку принципиальных подходов к формированию охраняемых территорий наследия для различных территориальных уровней; совершенствование научных основ территориального экологического проектирования, внедрение охраны природного и культурного наследия в региональную и национальную политику; выявление факторов риска природному и культурному наследию; разработку научно-методических приемов определения динамики состояния наследия (прогнозирование) под воздействием естественных и антропогенно-обусловленных факторов риска; идентификация состояния природного и культурного наследия как индикатора степени устойчивости развития регионов. Среди самых важных результатов исследований, нашедших  признание в отечественной и зарубежной науке и практике, сами специалисты института выделяют следующие: