Государственное антикризисное управление и регулирование в странах Европейского союза

Опыт, полученный главным банком зоны евро в ходе текущего кризиса, безусловно, способствует развитию его денежно-кредитного инструментария и повышает его устойчивость в отношении будущих колебаний конъюнктуры. Вместе с тем, в отношениях ЕЦБ с другими органами ЕС могут возникнуть дополнительные линии напряжения. Как ни странно, до последнего времени Совет и Европейская комиссия крайне скупо освещали в своих документах антикризисную деятельность ЕЦБ и были сдержаны на ее положительную оценку. Причина этого, вероятно, коренится в некотором отрыве экономической политики ЕС от единой денежно-кредитной политики зоны евро.

Выше уже говорилось, что текущий кризис может сместить приоритеты общей экономической политики ЕС, ослабить внимание Совета и Комиссии к вопросам оздоровления государственных финансов. Если это произойдет, ЕЦБ не сможет в одиночку обеспечить экономическую базу для выполнения его главной цели – долговременного поддержания стабильности цен в зоне евро. В таком случае дистанция между ним и другими руководящими институтами Евросоюза будет нарастать, что еще больше усложнит процесс управления интеграционной группировкой. Проблема осложняется тем, что проведение устойчивой в долгосрочном плане экономической политики регулярно вступает в противоречие с текущими интересами правительств и ожиданиями избирателей. Совет и Комиссия ЕС, как уже отмечалось, играют ограниченные компетенции в данной сфере. Но и они склонны демонстрировать гражданам ЕС быструю отдачу от своих действий, особенно в острой фазе кризиса. [2 c. 17]

Еще одно противоречие, связанное с долгосрочными задачами устойчивого развития, может проявиться в отношении планов расширения зоны евро. Ни для кого не секрет, что кризис особенно негативно отразился на экономическом положении новых членов ЕС и стран с малой открытой экономикой. Поэтому их правящие круги и особенно финансовая элита резко усилили внимание к планам вступления в зону евро. В обществе укрепилось мнение, что внутри валютного союза переживать подобные периоды турбулентности значительно легче, чем вне его. В наибольшей степени это проявилось в балтийских государствах, а также в Швеции и Дании. Однако прежде чем войти в валютный союз эти страны обязаны выполнить маастрихтские критерии. Но после кризиса им будет крайне сложно вернуться к сбалансированным госбюджетам и допустимому уровню государственного долга. Таким образом, правительства окажутся между двух огней – им придется выбирать между долгосрочной целью перейти на единую валюту и актуальными задачами антициклического регулирования.

3 Влияние новых членов ЕС на политику государственного антикризисного регулирования

Текущий кризис демонстрирует высокую зависимость новых членов ЕС от состояния мировой экономической конъюнктуры. Первые признаки внешнего шока проявились в странах ЦВЕ весной и летом 2008 г. Тогда подъем мировых цен на энергоносители и продовольствие привел к быстрому росту инфляции и снижению покупательной способности населения. Государствам ЦВЕ было сложнее противостоять инфляционному давлению извне, поскольку у них высока доля импорта в энергобалансе, а энергоемкость единицы ВВП больше, чем в западноевропейских странах. В странах ЦВЕ доля продуктов питания в расходах домашних хозяйств в заметно выше, чем у их западных соседей, поэтому повышение мировых цен на сельскохозяйственную продукцию сразу сказалось на уровне жизни населения.

С осени 2008 г. во всех государствах ЦВЕ наблюдается падение ВВП и рост безработицы.

Таблица 2 - Прогноз по основным макроэкономическим показателям ЕС и стран ЦВЕ в 2011 г., %

 Примечание: инфляция рассчитана как гармонизированный индекс потребительских цен.

На состоявшемся 1 марта 2009 г. чрезвычайном саммите ЕС в Брюсселе была оглашена просьба Венгрии и Польши (прежде также поддержанная правительством Австрии) о предоставлении бывшим социалистическим странам кредита в размере 180 млрд. евро на оздоровление их банковских систем и поддержку обменных курсов. Однако инициатива не получила дальнейшего развития. Канцлер председательствовавшей в органах ЕС Германии Ангела Меркель заявила, что учреждение специального фонда помощи странам со слабой экономикой нецелесообразно, поскольку каждая из них нуждается в особом подходе. Против создания подобного фонда выступил и председатель Европейской комиссии Жозе Мануэль Баррозу. Вместо этого участники саммита договорились о противодействии протекционизму и о том, что государственная поддержка пострадавших от кризиса отраслей не будет создавать препятствия для функционирования единого внутреннего рынка ЕС.

Формально у руководства ЕС были все основания для того, чтобы отклонить просьбу Венгрии и Польши об особом подходе к странам, еще недавно имевшим плановую экономику. Тем более, что он мог иметь далеко идущие и весьма нежелательные для интеграционного процесса последствия. Дело не столько в том, что восточную и западную части Евросоюза мог разгородить новый, на этот раз экономический, «железный занавес», а в том, что иждивенческие настроения легко провоцируют исключительно тяжелые и затяжные политические конфликты.

Вместе с тем возникает вопрос о том, существуют ли значимые различия в экономической структуре и механизмах стран ЦВЕ и стран Западной Европы и, если да, то насколько они влияют на антикризисную политику. В экономической литературе данная проблема получила название асимметричного шока. Им называют внешнее или внутреннее воздействие, которое по-разному влияет на хозяйства отдельных стран, входящих в экономический или валютный союз. Для Германии, например, таким шоком стало ее объединение, для Финляндии – распад Советского Союза, с которым она была связана гораздо более тесными экономическими связями, нежели другие государства ЕС. Асимметричным шоком также называют нефтяные кризисы 70-х годов, поскольку одни страны Западной Европы пострадали от них больше, чем другие. При возникновении асимметричного шока у органов группировки и ее отдельных членов возникают весьма серьезные структурные проблемы. Их содержанием является противоречие между задачам проведения единого экономического курса и сохранения целостности группировки, с одной стороны, и необходимостью учитывать особенности национального развития, с другой.

Первое отличие между станами ЦВЕ и основным составом ЕС лежит на поверхности. Почти всем странам ЦВЕ предстоит догонять государства Западной Европы по уровню экономического развития. Как видно из таблицы 3, составленной на основе данных МВФ, на протяжении 2000 – 2007 годов темпы роста ВВП в странах Центральной и Восточной Европы составляли (за исключением 2001 года) от 4 до 7% в год. В этот же промежуток времени темпы прироста ВВП в зоне евро находились в основном пределах от 1 до 3% в год. Превышение темпов роста ВВП в новых странах ЕС над аналогичным темпом в зоне евро означает, что национальным властям данных государств следует проводить более настойчивую и в то же время осмотрительную антициклическую политику. Она, с одной стороны, должна максимально стимулировать инвестиционную активность в стране, а с другой – сдерживать резкие колебания экономической конъюнктуры, неизбежные при таких скоростях экономического развития. Действительно, нетрудно заметить, что глубина и резкость падения темпов роста ВВП в Центральной и Восточной Европе была в 2001 году больше, чем в Западной Европе в 2001 – 2002 годах. Согласно оценке экспертов МВФ, снижение темпов роста в 2008-2010 гг. будет в странах ЦВЕ также значительнее, чем в зоне евро. Из этого следует вывод, что денежные власти стран ЦВЕ обязаны уделять больше внимания антициклческому измерению денежно-кредитной политики, нежели ЕЦБ. Такой же логики требует реализуемая Евросоюзом политика сплочения, цель которой - постепенное выравнивание уровней жизни в различных регионах ЕС. Данная цель является неотъемлемой частью концепции устойчивого развития ЕС, изложенной в его Лиссабонской стратегии. Сокращение разрыва по показателям благосостояния играет важную роль в сохранении единства Евросоюза, поскольку снижает риск консервации имеющихся и возникновения новых разделительных линий внутри объединения, охватывающего теперь 27 стран с населением около 500 млн. человек. В 2007 году ВВП на душу населения в странах ЦВЕ составлял 14700 долларов, по сравнению с 32900 долларами в зоне евро. Процентное соотношение этих величин увеличилось с 35% в 2000 году до 45% в 2007 году. Однако, как это ни парадоксально, абсолютный разрыв за указанный промежуток времени не уменьшился, а увеличился – с 16400 долларов до 18200 долларов. Поэтому задача поощрения хозяйственной активности не может не стоять во главе угла денежно-кредитной политики денежных властей новых стран Евросоюза. [12 c. 96]

Второе значимое отличие наблюдается в инфляционном механизме. Переход от плановой к рыночной экономики всюду сопровождался нарушением макроэкономического равновесия, расстройством денежно-кредитной сферы и крайне высокой инфляцией. В 2000 году средний темп инфляции в странах ЦВЕ составил 19,7%, а в 2001 году он даже поднялся до 23,5%. После этого в течение нескольких лет происходило поступательное снижение ценовой динамики. В 2005 году инфляция в регионе сократилась до 4,7% в год, однако дальше она вновь стала расти, главным образом в силу внешних факторов: повышения мировых цен на нефть и продовольствие (табл. 3). В целом, по общему мнению, самым сложным для стран ЦВЕ показателем конвергенции является именно показатель инфляции. Это связано как с историческим наследием, так и с ускоренными темпами роста ВВП, которые обычно сопровождаются экспансионистской денежно-кредитной политикой и, следовательно, повышенной инфляцией. Кроме того, в большинстве новых стран ЕС главным инструментом управления ценовой динамикой является таргетирование инфляции, тогда как в зоне евро применяется смешанная модель (ориентир роста денежной массы плюс ориентир роста цен). Это накладывает на национальные власти более жесткие обязательства, чем в случае ЕЦБ.

Таблица 3 - Показатели ВВП и инфляции стран Европы в 2000 – 2008 гг. Примечания. Данные по темпам роста ВВП и потребительских цен округлены с точностью до десятых; данные по ВВП на душу населения округлены с точностью до сотен.

Третье различие касается обменного курса, вернее того, что центральные банки стран ЦВЕ должны ориентироваться на выполнение сразу нескольких целей: сохранение ценовой стабильности, поддержание курса национальной валюты и стимулирование экономического роста. Часть новых членов ЕС (Эстония, Латвия, Литва) в настоящее время участвуют в механизме обменных курсов – 2 (МОК-2), в рамках которого национальные валюты привязаны к евро. Согласно одному из маастрихтских критериев, чтобы перейти на единую валюту, страна должна два года участвовать в указанном механизме и не проводить при этом девальваций национальной денежной единицы. Болгария уже больше десяти лет практикует довольно редкий для современной финансовой архитектуры режим – валютное управление. Согласно нему, установлен жесткий курс болгарского лева по отношению к евро, а эмиссия левов зависит от накопления резервов в евро центральным банком Болгарии.

Однако механизм фиксированных курсов или валютных коридоров плохо совместим с таргетированием инфляции. Повышение центральным банком ставки рефинансирования (например, для подавления инфляции) неминуемо приводит при таком сочетании к росту курса национальной валюты. Наоборот, снижение ставки (например, для содействия экономическому росту) создаст угрозу обесценения валюты.

Не случайно ЕЦБ имеет только одну главную цель – поддержание ценовой стабильности в среднесрочной перспективе. Для этого ЕЦБ устанавливает ориентир роста цен (который все десять лет функционирования ЭВС составляет 2%) и ориентир роста денежной массы (он равен 4,5%). При снижении или повышении главной процентной ставки (ставки по основным операциям рефинансирования – main refinancing operations – MRO) Совет управляющих ЕЦБ обосновывает свои решения именно наличием или отсутствием угроз для роста цен и нарушения ценовой стабильности. В официальных документах ЕЦБ никогда прямо не говорится о том, что процентная политика главного банка зоны евро и проводимые им операции на открытом рынке могут использоваться в целях регулирования хозяйственного цикла, то есть для стимулирования деловой активности в периоды спада и для ее охлаждения в периоды перегрева экономики. То же касается и политики обменного курса евро. С момента введения режим обменного курса евро расценивается как «свободное плавание», а ЕЦБ не ставит задачу регулировать обменный курс евро по отношению к доллару США или другим иностранным валютам.

Данные о движении курсов национальных валют стран  ЦВЕ наглядно показывают, что в условиях кризиса одни страны смогли воспользоваться девальвацией для поддержки национальной экономики, а другие оказались заложниками фиксированного курса. Так, с сентября 2008 г. по март 2010 г. чешская крона и румынский лей подешевели к евро на 23%, венгерский форинт – на 35%, а польский злотый – на 48%. В тот же отрезок времени курсы болгарского лева, эстонской кроны, литовского лита и латвийского лата остались неизменными. Другими словами, гибкий режим обменного курса позволил правительствам Чехии, Румынии, Венгрии и Польши смягчить воздействие мирового кризиса на национальную экономику, особенно в его самой острой фазе. В то же время правительства Болгарии, Латвии, Литвы и Эстонии были вынуждены перенести упор антикризисных мероприятий с реальной экономики на политику обменного курса. Для прибалтийских государств это имело самые неблагоприятные макроэкономические последствия.

Изложенное позволяет  сделать вывод, что правительства  и денежные власти стран ЦВЕ должны противостоять кризису в более сложных условиях, чем их западные соседи. Ведь переходная экономика реагирует на внешние шоки, равно как и на традиционные методы регулирования иначе, чем зрелая. С этой точки зрения дальнейшая адаптация стран ЦВЕ к правилам и механизмам экономической политики ЕС представляет значительную проблему, поскольку последние направлены на решение задач зрелой экономки, сложившейся в условиях относительно закрытого рыночного хозяйства.

Заключение

Подводя общие итоги, следует обратить внимание на некоторые  новые тенденции и стратегические задачи, которые вырисовываются на фоне современного кризиса и антикризисных действий Европейского Союза.

В настоящее время  страны ЕС переживают самый глубокий за всю послевоенную историю экономический спад. Его особенностью является то, что он проходит в обстановке зрелой глобализации, создающей для ЕС как новые возможности, так и новые вызовы. Это ставит перед Евросоюзом задачу скорейшего оформления новой экономической стратегии, которая была бы адекватна достигнутой стадии интеграции и изменившейся роли ЕС в мире. Если на первых этапах своего развития ЕС в основном занимался негативной интеграцией - устранением барьеров на пути движения факторов производства внутри группировки, то теперь ему предстоит максимально развернуть начатые проекты позитивной интеграции, которые позволили бы создать новое качество общего экономического пространства. Для того Брюсселю и Франкфурту предстоит не только провести консолидацию имеющихся направлений экономической политики ЕС, но и сделать так, чтобы она начала реально работать на экономический рост и устойчивое развитие.