Власть и социальные нормы в первобытных обществах

многочисленные конфликты между  самцами, и носили часто кровавый характер. Ведь

они владели искусством убивать крупных животных камнями и дубинами из дерева и

кости. Конфликты расшатывали стадо. В результате развитие одних сообществ

предлюдей пошло по линии образования  гаремных групп. В такой группе

присутствовал один самец и несколько  самок с детенышами, которых он защищал.

Развитие этих самцов пошло по пути увеличения физической силы и размеров

(австралопитеки массивные, или  парантропы). Физическая мощь главы  такой группы

не могла заместить объединенную силу физически более слабых взрослых самцов

общего стада. Распад общего стада  на гаремные группы с неизбежностью  вел в

тупик.

              Развитие той части ранних  предлюдей, которые дали

начало поздним предлюдям, а  тем самым и людям, пошло по иному пути. Действие

естественного отбора пошло у предлюдей именно по линии удлинения эстрального

периода. По мере удлинения эстрального  периода он постепенно терял все  свои

черты, кроме одной – способности  в это время к спариванию. И  когда, наконец,

этот период совпал со временем от одной менструации до другой, он перестал быть

эстральным. О том, что физиология размножения предлюдей эволюционировала именно

в этом направлении, можно судить по конечному результату. Многие исследователи

рассматривают исчезновение эструса  как важный момент в развитии от животного к

человеку.

 

            Огромное значение у предлюдей  имел переход от праорудийной

к производственной деятельности. Систематически оперируя каменными орудиями,

предлюди должны были сталкиваться со случаями повреждения камней, в  результате

чего последние приобретали более совершенные качества.

 

Так постепенно произошел переход

к изготовлению орудий. Тем самым  на смену праорудийной деятельности пришла

подлинная орудийная, включавшая в  себя два компонента: 1) деятельность по

изготовлению орудий – орудийно-созидательную и 2) деятельность по присвоению

предметов природы с по мощью  этих изготовленных орудий – орудийно-присваивающую

или орудийно- приспособительную. С  зарождением производственной деятельности

ран-

 

ние предлюди превратились в

поздних предлюдей. Последние были существами, которые вплотную подошли к

порогу, отделяющему животных от человека. Именно поздними предлюдми, а не

людьми были существа, получившие название хабилисов.

 

            Крайне сложен вопрос о характере  объединения у поздних

предлюдей. Многие исследователи связывают 

этот период с возникновением парной семьи. Объясняя это   первоначальным

разделением труда по половому

признаку (самцы – охотники, самки  – собирательницы), и   возникновению

циркуляции мясной и

растительной пищи между мужскими и женскими особями. Однако даже у современных

низших охотников – собирателей, семейные отношения всегда приносятся в жертву

общественным, особенно в распределении  пищи.

 

Тем более что парная семья не

смогла бы выжить в тех условиях. Совершенствование производственной

деятельности, возможно, было только в рамках сравнительно крупного и

стабильного объединения, обеспечивающего передачу опыта от поколению к

поколению. О том, что поздние предлюди жили именно такими объединениями,

свидетельствуют данные археологии.

 

           Особый интерес вызывает распределение  пищи (главным

образом мяса) в сообществах как ранних, так  и поздних предлюдей. Отношения

доминирования с   неизбежностью должны

были проявляться  при распределении мяса. Это отнюдь не означает, что мясо

доставалось исключительно лишь доминирующим животным. Его в любом случае

получали

детеныши. Если добыча была велика, то доступ к  ней был возможен практически  для

всех членов стада. Когда мясо приносилось  в стойбище, то какая-то его часть

доставалась и самкам-матерям. Однако ни о каком дележе мяса среди членов стада

в том смысле, в котором это  слово применяется к человеческому  обществу,

говорить не приходится.

 

           Таким  образом, объединение поздних  предлюдей внешне по

своим особенностям мало чем отличалось от стад ранних предлюдей. И в то же

время именно его развитие подготовило  появление качественного нового явления –

формирующегося человеческого  общества.

2.4      Возникновение

человеческого общества. Начало социогенеза.

             Главным фактором биологической эволюции является

естественный отбор. Он может быть как индивидуальный, так и групповой, то есть

грегарный. Грегарный отбор в  той или иной степени имеет  место везде, где

существуют объединения животных, и включает в себя два тесно связанны, но

различных явления. В первом смысле подразумевается обор индивидов  обладающих

теми

или иными особенностями, которые  могут не давать конкретному индивиду каких

либо преимуществ, но полезны для  всего объединения.   Второе явление  – отбор

объединений как определенных целостных

единиц. Примерами грегарного отбора могут служить объединения пчел, муравьев,

термитов и т.д.

 

             У ранних предлюдей господствовал  индивидуальный отбор.

А именно изменение морфологической  организации индивида, которое делало их

более способными к действиям с  орудиями. Но наступило время, когда  дальнейшее

развитие морфологической организации  не могло обеспечить прогресса.

Единственным способом совершенствования  по приспособлению к среде с помощью

орудий, стало совершенствование применяемых орудий, т.е. изготовление орудий. В

результате деятельность разделилась  на орудийно-созидательную и

орудийно-приспособительную. На смену  праорудийной деятельности пришла орудийная

т.е. производственная.

 

             Развитие производственной деятельности было

объективной биологической необходимостью. И в то же время она не могла

развиваться таким же образом как  праорудийная, ибо, взятая сама по себе, была

биологически бесполезной. Таким  образом, индивиды, по своим морфологическим и

иным данным более способные  к производственной деятельности, не имели никаких

биологических преимуществ по сравнению  с теми, которые такими особенностями  не

обладали.

 

         Большая  по сравнению с другими членами  группы

приспособленность к производственной деятельности, не была таким качеством,

которое

 

могло предоставить предчеловеку

высокий статус в системе доминирования. Имеются серьезные основания  полагать,

что наличие у индивида качеств,

 

способствующих успеху

производственной деятельности, делало менее вероятным наличие у него таких

особенностей, которые обеспечивали бы ему высокий ранг в иерархии. В результате

индивиды, более других способные  к изготовлению орудий, имели не только больше,

а, наоборот, меньше шансов получить высокий  статус, а тем самым выжить и

оставить потомство, чем особи, менее способные к этому.

 

             Тем самым существовавшие отношения  препятствовали

развитию производства, и развитию праобщины. Объективной производственной

потребностью была ликвидация доминирования, вернее замещение ее такими

отношениями, которые не подрывали  сплоченность праобщины, и в то же время давали

одинаковый доступ к мясу всем членам общины. Реализация   этой проблемы была

возможна лишь при условии

выхода за пределы биологической  формы движения материи. Новые отношения должны

были стать надбиологическими, суперорганическими, т.е. социальными.

 

              В этой ситуации

проявил себя грегарно-индивидуальный отбор. Но он действовал не по пути

образования сверхорганизма (как у  пчел), поскольку это невозможно в среде

высокоорганизованных животных. Первобытное  стадо эволюционировало тем успешнее,

чем больше отдельные индивидуумы  могли реализовать свои производственные

наклонности, не испытывая ограничения  в пище со стороны доминирующих особей.

 

           При  наличии зачатков сознания и  воли, которые были

необходимы и развились в  связи с производственной деятельностью, появилась

групповая потребность в социальных, общественных отношениях.

 

           Эта  потребность праобщества и определяла  его волю, его

формирующуюся мораль (прамораль). Удовлетворение этой социальной потребности

было невозможно без ограничения  биологических потребностей членов праобщества.

Поэтому первым и вначале единственным

 

требованием воли праобщества —

его праморали, обращенным к каждому из его членов, было: не препятствовать

доступу никого из остальных членов праобщества к мясу. Это было требование всех

членов праобщества, вместе взятых, к каждому его члену, взятому  в отдельности.

Оно было первым правилом, первой нормой человеческого поведения. Но эта

обязанность всех членов праобщества  с неизбежностью оборачивалась  для них и

правом, а

 

именно правом каждого из них

получить долю мяса, добытого в  коллективе.

 

И эта обязанность, и это право,

сама норма, от которой они были неотделимы, были не чем иным, как одновременно

и порождением и отражением материальных отношений собственности праобщества  на

мясо.

 

Собственность есть явление,

качественно отличное от биологического и любого другого потребления.

Производственные, социально-экономические отношения всегда есть, прежде всего,

отношения собственности, в данном случае общественной или коллективной. В

обществе доклассовом волевые

 

отношения собственности

регулируются моралью и выступают  как моральные, В данном случае мы имеем дело с

формирующимися волевыми отношениями  собственности. Они регулировались

формирующейся волей праобщины  —праморалью. В становящихся волевых  отношениях

собственности воплощались зарождающиеся  материальные отношения собственности.

 

           Существование воли общества предполагает существование

воли у каждого из его членов. Чтобы праобщество могло регулировать поведение

своих членов, необходимо наличие  у каждого из них способности  управлять своими

действиями. Понимание сущности отношений  общественной и индивидуальной воли

предполагает ответ на вопрос, что  именно заставляет индивида подчиняться

требованиям общественной воли, нормам поведения. Объяснить это одной  лишь

угрозой наказания со стороны праобщества

 

нельзя. Все эти индивиды, вместе

взятые, могли систематически требовать от каждого индивида неуклонного

соблюдения определенных норм поведения  лишь при том непременном условии, чтобы

все они были кровно заинтересованы в этом. Вполне понятно, что

заинтересованность всех членов праобщества, вместе взятых, в соблюдении норм

невозможна без заинтересованности в этом каждого из них, взятого  в отдельности.

Нормы были выражением потребностей праобщества. Но потребности праобщества  с

неизбежностью были и потребностями  всех его членов, вместе взятых, а  тем самым

и каждого из них, взятого в отдельности.

 

            Как уже отмечалось, имеются серьезные  основания

полагать, что первоначальные запреты  носили форму табу. Если это так, то

изучение особенностей табу может  пролить свет на путь формирования первой нормы

поведения, а тем самым и на процесс формирования первоначальных

производственных отношений.

 

            Огромный материал о табу предоставляет  в наше

распоряжение этнография. Термин «табу» прежде всего, применяется для

обозначения особого рода запретов совершать определенные действия и самих этих

запретных действий. Первоначально  табу и представляли собой лишь запреты. Не

все табу-запреты регулировали отношения  людей в обществе, т. е. были нормами

поведения. Но именно в табу-нормах поведения, т. е. в моральных, или

нравственных, табу, все особенности  табу-запретов проявлялись наиболее

отчетливо. Они были исходной, первоначальной формой табу. В дальнейшем речь

пойдет исключительно о них.

 

           Если  всякое поведенческое табу есть  запрет, то не всякая

норма поведения, состоящая в запрете тех или иных действий, есть табу. Табу —

запрет особого рода. Он с неизбежностью  включает в себя три основных

 

компонента.

 

            Первый компонент — глубокое  убеждение людей,

принадлежащих к определенному  коллективу, что совершение любым его членом

определенных действий неизбежно  навлечет не только на данного индивида, но и на

весь коллектив какую-то страшную опасность, возможно, даже приведет к  гибели

всех их. Им известно только, что, пока люди воздерживаются от такого рода

действий, эта опасность остается скрытой.

 

           Второй  компонент — чувство страха: чувство  ужаса перед

неведомой опасностью, которую навлекают  известные действия, и тем самым  страха

перед этими навлекающими опасность  действиями.

 

           Третий компонент — собственно запрет, норма. Наличие

запрета говорит о том, что ни веры в опасность, навлекаемую данными  актами