История монастырских тюрем

СОДЕРЖАНИЕ

 

ВВЕДЕНИЕ…………………………………………………………………3

1. Соловецкий монастырь…………………………………………………6
2. Спасо-Евфимиевский монастырь…………………………………….17
3. Новодевичий монастырь……………………………………………...21

ЗАКЛЮЧЕНИЕ…………………………………………………………...25

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ………………………….27

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ВВЕДЕНИЕ

 

Еще в средние века Русская  православная церковь была «встроена» в государственную систему исполнения наказания. Нередко в монастыри  под строгий надзор направляли обвиненных в ереси, богохульстве и других религиозных  преступлениях. Сюда же попадали и те, чью вину, подлинную или мнимую, знали очень немногие - монастырские стены умели хранить тайны  своих узников. Для отбытия наказания  в монастырях создавались специальные  тюрьмы, отношение к узникам которых  традиционно не отличалось милосердием, а зачастую было более суровым, чем  в обычных острогах. Охрану узников  в крупных монастырских тюрьмах  осуществляли специальные военные  команды. Зачастую узники попадали в  монастырскую тюрьму так и не побывав  под судом и следствием.

В разное время в качестве тюрем использовались следующие крупные православные монастыри: Кирилло-Белозерский, Антониево-Сийский (на р. Северная Двина), Николо-Карельский (г. Архангельск), Спасо-Прилуцкий (г. Вологда), Соловецкий - в европейской части страны; Селенгинский Троицкий и Долматовский троицкий - в Сибири.

Помимо перечисленных  выше обителей в качестве тюрем иногда использовались и некоторые другие монастыри. Например, Голутвин монастырь  в г. Коломна, под Москвой, или Новодевичий в самой Москве. Но делалось это нечасто и использование этих монастырей обуславливалось особыми на то причинами (в Голутвине содержалась Марина Мнишек, супруга Самозванца, и ее сын, а в Новодевичьем - Царевна Софья, сестра Петра Первого. Это были важные политические фигуры своего времени и московская власть не могла отпустить столь важных узников далеко от столицы).

Типичные монастырские тюрьмы совмещали в себе несколько специфических  черт, которых не имели иные широко известные тюрьмы царской эпохи (Петропавловская крепость, Шлиссельбург, Свеаборг и т. п.):

а) Удаленность от центров  цивилизации. Расположение монастырей вне крупных городов, на малонаселенных территориях давало власти двоякое  преимущество. С одной стороны, помещенный в такую тюрьму узник отрывался  от своей родины, лишался поддержки  родственников и единомышленников. Если в обычную ссылку или каторгу  осужденного могла сопровождать семья, то о появлении в мужском  монастыре жены или дочерей не могло быть и речи. С другой стороны  специфика географического положения  монастырей чрезвычайно затрудняла побег заключенных. Впрочем, этот тезис  будет подробно разобран ниже.

б) Заключение в монастыре  давало уникальную возможность духовного окормления заключенных. Узники попадали в совершенно специфическую обстановку, которую немыслимо было представить даже на самой строгой каторге. Например, в монастырях нельзя было петь и тяжесть этого запрета для узников трудно переоценить. Вместе с тем, тщательный и неусыпный контроль за состоянием духа заключенного и его воззрениями со стороны допущенных к этому монахов давало власти уникальную возможность психологической обработки узников.

Все это предопределило и  специфику контингента заключенных, попадавших в монастырские тюрьмы. В основном это были преступники "по делам веры", т. е. разного рода еретики и раскольники, а также особо важные государственные преступники. Обычных уголовников среди них было сравнительно немного. Само заключение уголовных преступников в монастырь указывало на особую тяжесть содеянного ими.

Впрочем, нет правил без  исключений. В суздальском Спасо-Евфимьевском монастыре содержались преступники-сумасшедшие  и сексуальные извращенцы, но сравнительная немногочисленность заключенных (около 120 за два столетия) все же позволяет утверждать, что такого рода заключенные были для монастырских тюрем нетипичны.

Следует ясно понимать, что  заключение в монастырскую тюрьму не имело никакого отношения к монашескому  служению. Заключенный не переставал оставаться всего лишь заключенным, которого охранял воинский караул. Некоторые из узников становились  впоследствии монахами, причем монахами выдающимися, чей духовный подвиг оставался  в веках (например, священник Иван Иванов, основавший Голгофо-Распятский скит на Анзерском острове в Соловецком монастыре и признанный местночтимым святым ), но подобный переход из узников  в монахи был явлением вовсе необязательным и нечастым.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Соловецкий монастырь

 

Наиболее ярким образчиком монастырской тюрьмы следует признать Соловецкий монастырь. Прежде всего, как  по продолжительности использования  монастыря в качестве места заточения (с середины 16-го столетия до конца 19-го, т. е. около 350 лет), так и наиболее полному соответствию упомянутым выше специфическим чертам такого рода тюрем. Через Соловки прошли около 600 заключенных  и это своего рода рекорд для монастырских тюрем. Значительная часть соловецких сидельцев - люди необыкновенной судьбы.

Расположенный на двух островах в Белом море, Соловецкий монастырь  отделялся от берега проливом, который  в своем самом узком месте  составлял 35 км. Это уникальное военно-инженерное сооружение было возведено в таком  месте, где, казалось, даже суровый северный климат противостоял замыслам русских  мастеров. Все земляные и каменные работы велись только в летнее время: зимой грунт промерзал до такой  степени, что невозможно было даже выдолбить могилу (поэтому могилы готовили с лета, примерно подсчитывая количество людей, которые не переживут зиму).

Соловецкий Кремль был  сложен из колоссального размера  камней, оставшихся на островах еще  с ледникового периода. "Проплешины" между огромными камнями заполнены  во многих местах кирпичной кладкой, но все же главным строительным элементом  соловецкого кремля является именно валунная кладка. В качестве тюрьмы использовались как внутренние постройки, так и монастырская ограда (кремль), состоявшая из 8 мощных башен с 4 (а затем с 5) воротами, соединенных сложенной из громадных валунов крепостной стеной. Бегство из кремля само по себе представлялось непростой задачей для узника, но даже в случае его успеха широкий и холодный пролив не оставлял беглецу шансов на успех: преодолеть его в одиночку было невозможно. Зимой море замерзало, но пройти несколько десяткой километров по торосистым льдам, постоянно трещавшим под воздействием морских течений, было делом самоубийственным. Побережье Белого моря на протяжении 1000 км принадлежало монастырю и в течение 16-19-го веков было малонаселенным. Беглец, чудом преодолевший пролив и попавший в эту ледяную пустыню без поддержки местных жителей не имел шансов остаться в живых.

Первым преступником, сосланным  в Соловецкий монастырь, был игумен Троицкого монастыря Артемий, активный сторонник ереси Башкина. Случилось  это в 1554 г. Игумен Артемий был  сторонником обширной реформы Православия; он отрицал божественную сущность Иисуса Христа, ратовал за отказ от почитания  икон, разыскивал протестантские книги для изучения и для этого вступил в контакт с немцами, проживавшими в Москве. Виновность Башкина и игумена Артемия была полностью доказана духовным собором 1554 г. и нет никаких оснований считать его результаты фальсифицированными, а расправу - необоснованной.

Известно, что содержание игумена Артемия было не особенно строгим. Ему было дозволено читать, присутствовать на службах, он имел свободу  перемещения в пределах монастырской ограды. Из этого можно заключить, что в середине 16-го столетия представления  о режиме содержания ссыльных и заключенных  на Соловках выработаны еще не были.

Воспользовавшись этим, игумен совершил побег. Вне всякого сомнения, ему помогала группа сторонников, которая  не только обеспечила возможность беглецу  пересечь на корабле Белое море, но и предоставила кров на берегу, весьма малонаселенном в то время. Игумен Артемий  успешно добрался до Литвы, где впоследствии написал несколько книг богословского  направления.

Следующим соловецким сидельцем  оказался - как это нередко случалось  в отечественной истории - суровый  гонитель, обличитель и разоблачитель игумена Артемия протопоп Сильвестр (персона, приближенная к Государю Ивану Грозному), впав в цареву немилость, очутился в соловецком заточении в 1560 г. Судьба этого необыкновенного человека сложилась не столь удачно, как предшественника. Протопоп умер в Соловецком монастыре и по преданию его могила находится возле главного храма - Спасо-Преображенского собора.

В эпоху Смутного времени  на Соловках появился первый настоящий  преступник-человекоубийца. Это был  прогремевший по всему Московскому  царству разоритель церквей Петр Отяев. В 1612 г. он был пойман и по приговору  князя Пожарского с боярами направлен  в Соловецкий монастырь для "самого тяжкого тюремного заключения". Более свободы этот душегуб не видел. Он скончался на Соловках и  место его погребения неизвестно.

Лишь в 1620-х гг. направление  в Соловецкий монастырь разнообразных  нарушителей закона приобретает  характер систематический. Преступления, за совершение которых люди попадали в эту суровую тюрьму, для того времени были довольно нетипичны. Например, в 1623 г. за насильный постриг в  монашество жены здесь очутился боярский сын Федор Семенский, в 1628 г. за растление дочери на Соловки сослали дьяка Василия Маркова, а в 1648 г. поп Нектарий провел в заточении почти год за то, что будучи пьян помочился в храме.

В эти же годы побывали в  Соловецком монастыре и некоторые  другие узники, но в целом характер понесенных ими наказаний таков, что их никак нельзя назвать запредельными  или необоснованными. Конечно, они  были суровы, но в той же степени, сколь сурово было само время. С тем, какие приговоры имели узники позднейших эпох эти наказания даже сравнивать неловко. Например, в 1641 г. в  Соловецкий монастырь был сослан черный поп Гедеон. Вина его состояла в том, что будучи в сильном  подпитии он вышел во время службы из алтаря без риз. За это он был приговорен к работе на мельнице Соловецкого монастыря на протяжении 6 недель с цепью на шее. После окончания срока приговора с Гедеона сняли цепь и вернули право служить службы в церкви. Подобных - столь мягких - приговоров невозможно отыскать в летописи последующих столетий.

Весьма примечательна  судьба одного из соловецких сидельцев  того времени - старца Арсения, грека  по национальности. Он попал в монастырь  как православный, "проявивший нетвердость  в вере". Учившийся на богословских отделениях в европейских университетах, старец Арсений был одно время  католиком. После того, как он попал  на Русь это сослужило ему плохую службу. Так бы и окончил свой век на холодном северном острове  этот заключенный, если бы в 1652 г. старца Арсения не вытребовал в свое распоряжение могущественный митрополит новгородский Никон, ставший в скором времени  Патриархом. Ученый Арсений оказался в числе тех церковных теоретиков, опираясь на которых Патриарх готовил  и проводил свою знаменитую церковную  реформу.

В 1657 г. в Соловецкий монастырь  был доставлен первый "никониановский" (исправленный реформой Патриарха) служебник. Монахи, привыкшие к строгости  догматов, обнаружили в книге массу "богопротивных ересей и новшеств лукавых". На протяжении ряда лет  монастырские старцы пытались бороться с "никонианством" силой слова. В 1663-68 гг. они послали в Москву 9 грамот, в которых разоблачали  реформаторов. Московскому Государю надоело "умничанье" монастырской братии и в 1668 г. на Соловки отправился первый отряд стрельцов, призванный силой оружия сломить упорство "староверов". Монахи заперлись в кремле и предложили стрельцам их не трогать. Так началось знаменитое "Соловецкое сидение", растянувшееся на многие годы. Вскоре на Соловках появились второй и третий стрелецкие отряды. Но за "валунной оградой" укрывались более 1 100 человек  и с такой силой стрельцы ничего не могли поделать. В 1674 г. командование стрельцами принял воевода Иван Мещеринов, резко активизировавший действия осаждавших. Окрест кремля были уничтожены все постройки, сожжены деревья, монастырь лишился своего флота. Однако, штурмующие не имели артиллерии и специальной осадной техники, способной сокрушить многометровые стены и башни кремля.

Мещеринову помог изменник - монах Феоктист - предавший осажденных. Он указал штурмующим слабое место  в обороне монастыря - подземный  ход, который вел в обширные Сушила - хозяйственные помещения под  Белой башней кремля. Ночью, в полной тишине, группа стрельцов-добровольцев прошла подземным ходом и вышла  к окну, заложенным кирпичом, беззвучно разобрала кладку и проникла в Сушило. Далее, внезапной атакой была захвачена Белая башня и открыты ворота в монастырь.

После 1680 г. работа тюремного  конвейера мало-помалу оживилась. Из заключенных в это время людей наиболее примечателен, пожалуй, иеромонах Сергий, казначей архиепископа Афанасия. "За скаредные дела" он попал в соловецкую тюрьму в 1686 г. Какое-то время узник пробыл в ручных и ножных кандалах, которые, однако, вскоре были сняты. У иеромонаха нашелся влиятельный заступник - воевода Кондратий Нарышкин, который добился послабления режима содержания.

Вплоть до конца 17-го столетия тюрьма Соловецкого монастыря была более каторгой, нежели тюрьмой. Осужденные не столько "сидели", сколько работали. Традиционным местом их содержания была мельница и монастырская хлебопекарня.

Хотя там они и сидели на цепи, тем не менее, это были отнюдь не тюремные казематы ; да и изоляция на таких работах была весьма условна. Превращение Соловецкого монастыря в мрачнейшую тюрьму, "в гроб для живых человеков", произошло чуть позже. Связано это превращение с одной из мрачнейших фигур отечественной истории - Императором Петром Первым.

"Великий преобразователь  земли Русской" приезжал на  Соловки дважды : в 1694 г. и в  1702 г. Именно ко времени Петра  Первого относится появление  в Соловецком монастыре "земляных  тюрем". Такая тюрьма представляла  собой погреб, закрытый сверху  перекрытиями из бревен. Соловецкие  острова представляют собой выход  скальной породы и слой земли  и песка там совсем невелик.  На территории монастыря только  в одном месте почвенный слой  был достаточен для того, чтобы  выкопать в нем яму достаточной  глубины без опасения их затопления  грунтовыми водами - под Корожной  башней, на северо-западном углу  монастырской стены. Из всех  видов застенков "земляные  тюрьмы" были самыми страшными. 

В 1702 г. в Соловецком монастыре  появились новые необычные заключенные. Одним из них был расстриженный  к тому времени епископ тамбовский Игнатий (Иван Шангин ), а вторым - бывший духовник Петра Первого Иван Иванов. Оба оказались участниками известного "дела книгописца Григория Талицкого". Последний прославился тем, что  первым заговорил о Петре Первом как Антихристе и взялся проповедовать  скорый конец света. Талицкий записал  свое учение в нескольких тетрадях, поэтому его и назвали "книгописцем".