Умысел и его виды

По своей направленности в зависимости от степени определенности и представлений субъекта о важнейших фактических и социальных свойствах своего деяния и его последствий умысел может быть конкретизированным и неконкретизированным.

Конкретизированный умысел имеет место в случаях, когда  виновный точно определяет желаемый результат, предвидит наступление конкретных общественно опасных последствий. Умысел в этих случаях характеризуется, как правило, четким представлением о каком-то одном индивидуально определенном результате.

Неконкретизированный  умысел заключается в том, что  у субъекта имеется общее представление о причиняющих свойствах деяния и его последствиях, которые хотя и охватывались в общей форме предвидением виновного, однако величина причиненного ущерба не была конкретизирована. Так, при избиении жертвы в драке виновный сознает, что причиняет вред здоровью, но не знает, какой по степени тяжести будет этот вред.

В этих случаях ответственность  должна определяться фактически наступившими последствиями.

По данным одного выборочного  исследования около 40% убийств совершается  с неопределенным умыслом. По вопросу о том, какой вид умысла (прямой или косвенный) возможен при совершении преступлений, характеризующихся подвидами умысла, в юридической литературе высказывались различные мнения.

Некоторые ученые полагают, что при наличии любого подвида речь идет только о прямом умысле. Другие считают, что при любом подвиде возможен как прямой, так и косвенный умысел¹.

Наконец, третьи полагают, что преступления, совершенные с  конкретизированным альтернативным умыслом, предполагают наличие только прямого  умысла, в остальных же случаях умысел может быть как прямым, так и косвенным.

Действительно, при наличии  конкретизированного или альтернативного  умысла речь может идти лишь о прямом умысле, так как названные подвиды  умысла предполагают предвидение конкретных последствий и желание их наступления.

Однако при неконкретизированном умысле, а равно заранее обдуманном и внезапно возникшем волевой  критерий умысла может характеризоваться  сознательным допущением либо безразличным отношением к общественно опасным  последствиям, возможность наступления которых субъект предвидит.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 3. Отличие косвенного умысла от прямого

 

Прямой и косвенный  умысел - это разновидности одной  и той же формы вины, поэтому  между ними много общего. Интеллектуальный элемент обоих видов умысла характеризуется осознанием общественной опасности совершаемого деяния и предвидением его общественно опасных последствий. Общим для волевого элемента прямого и косвенного умысла является положительное, одобрительное отношение к наступлению предвидимых общественно опасных последствий. Тем не менее речь идет о различных видах умысла, каждый из которых имеет свои особенности.

Основное различие между  прямым и косвенным умыслом коренится  в волевом элементе. Для прямого  умысла характерно желание, а для косвенного - сознательное допущение преступных последствий (ч. 3 ст. 25). Действуя с косвенным умыслом, лицо сознательно допускает преступное последствие, но это последствие не является ни целью, ни средством ее достижения, ни этапом на пути достижения цели. Виновный в этом случае занимает пассивную позицию по отношению к последствиям, поэтому преступления с косвенным умыслом (при прочих равных условиях) принято считать менее опасными, чем преступления, совершаемые с прямым умыслом. Совершая преступление с косвенным умыслом, лицо может надеяться, что последствия почему-либо не наступят (надежда на «авось»), а также рассчитывать на какие-то обстоятельства, позволяющие предотвратить последствия.

Сознательное допущение  наступления последствий представляет собой такой ход мышления, при котором субъект, не желая наступления общественно опасных последствий, тем не менее согласен на их наступление.

Безразличное отношение  к последствиям мало чем отличается от сознательного их допущения. Оно  характеризуется отсутствием «активных эмоциональных переживаний в связи с общественно опасными последствиями, реальная возможность наступления которых отражается опережающим сознанием виновного. В этих случаях субъект причиняет вред общественным отношениям, не задумываясь о последствиях совершаемого деяния, хотя возможность их причинения представляется ему весьма реальной»¹.

В УК РСФСР 1960 г. волевой  компонент косвенного умысла характеризовался как сознательное допущение общественно  опасных последствий. Однако в уголовно-правовой литературе высказывалось мнение о необходимости дополнения волевого компонента указанием и на безразличное отношение к последствиям.

Некоторые ученые отождествляли  эти два понятия¹, а некоторые полагали, что эти два вида волевого отношения к последствиям «представляют собой различные оттенки одного и того же психического процесса, но первый из них шире второго, вследствие чего второй является как бы частным случаем первого».

Чаще всего волевой  элемент косвенного умысла заключается  в сознательном допущении последствий  при безразличном к ним отношении. На оба этих признака указывал и  Н.С.Таганцев, который считал, что  косвенный умысел имеет место  в случаях, когда виновный «предвидел, что предпринятое им произведет такое нарушение, безразлично к этому относился, допускал его наступление».

Однако Уложение о  наказаниях 1845 г., Уголовное уложение 1903 г., а также советские уголовные  кодексы при определении косвенного умысла указывали лишь на сознательное допущение преступных последствий. Представляется, что сознательное допущение последствий и безразличное к ним отношение являются разновидностями одного понятия. Однако безразличное отношение к общественно опасным последствиям точнее отражает специфику волевого критерия.

Законодательная конструкция  умысла рассчитана на такие составы  преступления, которые признаются оконченными  при наступлении общественно  опасных последствий. В тех же случаях, когда законодатель признает оконченным преступлением совершение одного действия или бездействия, вынося возможные последствия за пределы состава преступления, законодательная формулировка умысла полностью неприменима. В этих случаях, вынося возможные последствия за пределы состава, законодатель тем самым не требует установления характера предвидения этих последствий. Следовательно, в таких случаях правоприменительные органы должны устанавливать осознанность общественной опасности совершаемого действия или бездействия и волевое отношение к деянию. При прямом умысле это волевое отношение к деянию характеризуется желанием его совершения².

При совершении же преступлений, моментом окончания которых законодатель признает совершение действия или бездействия, косвенный умысел невозможен. Так, совершая оскорбление, виновный не может сознательно допускать или безразлично относиться к своему деянию, он желает его совершить.

Эту позицию подтвердил и Верховный Суд РФ. «Если убийство может быть совершено как с  прямым, так и с косвенным умыслом, то покушение на убийство возможно лишь с прямым умыслом, т.е. когда содеянное свидетельствовало о том, что виновный осознавал общественную опасность своих действий (бездействия), предвидел возможность или неизбежность наступления смерти другого человека и желал ее наступления, но смертельный исход не наступил по не зависящим от него обстоятельствам».

Преступление, окончание  которого статья УК определяет моментом наступления общественно опасных  последствий, может быть совершено  с прямым или косвенным умыслом.

Невозможен косвенный умысел также при приготовлении и покушении, совершении действий организатора, подстрекателя, пособника».

Существуют определенные проблемы отграничения косвенного умысла от прямого по интеллектуальному  моменту. Дело в том, что определяя  прямой умысел, законодатель выделил две формы предвидения общественно опасных последствий: возможность и неизбежность. В определении косвенного умысла отмечается лишь возможность предвидения таких последствий.

Анализируемые изменения  возродили давнюю дискуссию о  возможности косвенного умысла при предвидении неизбежности наступления последствий. Еще в период действия УК РСФСР некоторые ученые утверждали, что при предвидении неизбежности наступления последствий следует всегда констатировать наличие прямого умысла, поскольку, предвидя неизбежность последствий, субъект не может их не желать. Ныне такая позиция еще более укрепляется и основывается уже на законодательной базе. Логика рассуждений ее сторонников, по-видимому, следующая. Коль скоро неизбежность наступления последствий упоминается в определении лишь прямого умысла, то при названной форме предвидения косвенный умысел исключается, он всегда будет прямым. Законодательное определение умысла в УК РФ с точки зрения формальной логики и буквального толкования закона действительно провоцирует такой вывод и неверно ориентирует как теорию уголовного права, так и судебно - следственную практику, а потому не может быть признано удачным¹.

Искать различия между  прямым и косвенным умыслом по степени предвидения - занятие малопродуктивное. Оно неизбежно заводит в область чисто философских дискуссий, ничего не дающих для практического применения уголовного закона.

Поэтому в рамках данной работы представляется нецелесообразным углубляться в столь непростой  вопрос, оставим его для дискуссий специалистов, поскольку, на мой взгляд, основные различия между прямым и косвенным умыслом коренятся не в интеллектуальном, а в волевом моменте.

Неправильное разграничение  преступной самонадеянности от косвенного умысла может повлечь ошибку в  установлении формы вины.

Различие между ними следует проводить как по интеллектуальному  элементу, так и по волевому.

Косвенный умысел имеет  некоторое сходство с преступной самонадеянностью.

По предвидению можем  ли мы различить косвенный умысел и преступную самонадеянность.

Предвидение, согласно теории уголовного права - это отражение  в сознании тех событий, которые  произойдут, должны или могут произойти  в будущем.

Поэтому под предвидением общественно опасных последствий  следует понимать мысленное представление виновного о том вреде, который причинит его деяние общественным отношениям, поставленным под защиту уголовного закона.

По своему интеллектуальному  элементу легкомыслие имеет некоторое  сходство с косвенным умыслом.

Но если при косвенном  умысле виновный предвидит реальную (т.е. для данного конкретного случая) возможность наступления общественно опасных последствий, то при легкомыслии эта возможность предвидится как абстрактная: субъект предвидит, что подобного рода действия вообще могут повлечь за собой общественно опасные последствия, но полагает, что в данном конкретном случае они не наступят.

Предвидение абстрактно, т.е. отвлеченно от данной конкретной ситуации, возможности наступления общественно  опасных последствий характеризуется  тем, что виновный не сознает действительного развития причинной связи, хотя при надлежащем напряжении своих психических сил мог бы осознать это.

Он легкомысленно, несерьезно подходит к оценке тех обстоятельств, которые, по его мнению, должны предотвратить  наступление преступного результата, но на самом деле оказались неспособными противодействовать его наступлению.

Если выделить интеллектуальный элемент указанных видов вины - предвидение, и сопоставить, то можно  сделать вывод о том, что по законодательной формулировке мы не можем отличить косвенный умысел от самонадеянности, и ошибемся.

Потому что в словесной  формулировке разницы нет, а то что  стоит за этим - есть, и отличается это как черное от белого.

По характеру предвидения  эти две формы сильно отличаются друг от друга.

Однако этого нет в кодексе, но это понимание есть в жизни, в здравом смысле, реальности.

И таким образом при  косвенном умысле предвидение носит  конкретный (реальный) характер, а при  преступной самонадеянности абстрактный  характер.

Следовательно, отличие  от косвенного умысла, при котором лицо предвидит реальную возможность наступления общественно опасных последствий своих действий, при самонадеянности возможность наступления последствий субъект предвидит отвлеченно от конкретной ситуации, то есть абстрактно, применительно не к данной, а к другим сходным ситуациям.

Он предвидит, что подобного  рода действия вообще могут повлечь  за собой общественно опасные  последствия, но полагает, что в данном конкретном случае они не наступят.

Основное, «главное отличие  легкомыслия от косвенного умысла заключается в содержании волевого элемента. Если при косвенном умысле виновный сознательно допускает наступление общественно опасных последствий, т.е. одобрительно относится к ним, то при легкомыслии отсутствует не только желание, но и сознательное допущение этих последствий, и, наоборот, субъект стремится не допустить их наступления, относится к ним отрицательно».

По волевому моменту  преступное легкомыслие косвенный  умысел также различаются между  собой, так как у них разное волевое отношение к последствиям.

При косвенном умысле лицо безразлично относится к  наступлению общественно опасных  последствий, а при преступной самонадеянности  сознание и воля лица не безразличны  к возможным последствиям совершаемого им деяния, а направлены на их предотвращение.

При этом субъект рассчитывает на конкретные, реально существующие обстоятельства, способные противодействовать наступлению преступного результата, например, на свою силу, ловкость, умение, опыт, мастерство, на действия других лиц, сил природы, машин и механизмов, а также на другие определенные обстоятельства.

Но расчет оказывается  неосновательным, легкомысленным, в  результате чего преступного результата избежать не удается.

Так например, «Ж. управлял легковым автомобилем в сильной степени опьянения, не имел прав на управление транспортными средствами: по пути следования неоднократно грубо нарушал правила дорожного движения, в результате чего сбил одного пешехода, через некоторое время - другого, а затем автомашина столкнулась со встречной и ударилась о столб электросети. Нескольким гражданам были причинены тяжкие и иные телесные повреждения и нанесен существенный материальный ущерб. Суд счел указанное деяние совершенное по неосторожности в форме преступной самонадеянности»¹.