Преступление против половой неприкосновенности и половой свободы личности

При “понуждении” исключаются насилие  или угроза его применения либо использование  беспомощного состояния потерпевшей. Подобные действия являются признаком составов преступления, предусмотренных ст. 131, 132 УК. В качестве способа достижения указанных в ст. 133 целей состав преступления не предусматривает психологическое давление на близких потерпевшему (потерпевшей) лиц.

Преступление признается оконченным с момента оказания психического воздействия, независимо от достижения виновным конечной цели.

Субъективная сторона преступления состоит в прямом умысле.

Субъектом преступления может быть вменяемое лицо, достигшее шестнадцатилетнего возраста. В случае понуждения с использованием материальной или иной зависимости необходимо, чтобы потерпевший находился в такой зависимости от виновного.

1.5 Половое  сношение и иные действия сексуального  характера с лицом, не достигшим  четырнадцатилетнего возраста (ст. 134 УК РФ)

Основным непосредственным объектом данного преступления является половая неприкосновенность лица, не достигшего 16-летнего возраста. Кроме того, в качестве дополнительного объекта выступают интересы нормального психического и физического развития несовершеннолетних^[1]. Как отмечается, раннее начало половой жизни, особенно при значительной разнице в возрасте партнёров, может приводить к нарушению процесса формирования нравственных установок, касающихся сексуальных отношений, к возникновению у потерпевших циничного отношения к половым контактам. Жертвы таких преступлений чаще демонстрируют распущенность в половой жизни, легче вовлекаются в занятие проституцией. Вовлечение в сексуальные отношения в подростковом возрасте детерминирует совершение в будущем сексуальных преступлений жертвами такого вовлечения^[2].

Объективная сторона состоит в добровольном половом сношении, мужеложстве или лесбиянстве с лицом, не достигшим четырнадцати лет. В случае если потерпевшая (потерпевший) не понимала значения и характера совершаемых с нею действий вследствие малолетства или умственной отсталости, совершенное виновным преступление следует квалифицировать как изнасилование или насильственные действия сексуального характера с использованием беспомощного состояния потерпевшей (потерпевшего). Преступление считается оконченным с момента начала совершения указанных в законе действий.

Субъективная сторона преступления состоит только в прямом умысле.

Субъектом преступления может быть, как указано в ст. 134 УК, лицо, достигшее восемнадцатилетнего возраста (как мужчина, так и женщина).

В случае, если половое  сношение, мужеложство или лесбиянство с лицом, не достигшим четырнадцатилетнего возраста, было совершено под воздействием шантажа, угрозы уничтожением, повреждением или изъятием имущества либо с использованием материальной или иной зависимости, действия виновного квалифицируются по совокупности ст. 133 и 134 УК. В зависимости от последствий полового сношения, мужеложства или лесбиянства с лицом, не достигшим четырнадцатилетнего возраста, действия виновного могут быть квалифицированы по совокупности со статьями: 109 (причинение смерти по неосторожности), 118 (неосторожное причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью), 121 (заражение венерической болезнью), 122 (заражение ВИЧ-инфекцией) УК.

1.6 Развратные действия (ст. 135)

Объектом данного преступления является нормальное физическое и моральное развитие малолетних.

Объективная сторона преступления выражается в развратных действиях в отношении малолетнего. По характеру выражения эти действия могут быть как физическими, так и интеллектуальными. Физическими действиями, направленными на развращение малолетних, является, например, совершение полового акта в присутствии малолетнего, а интеллектуальными действиями, развращающими малолетних, - показ порнографических изданий (квалифицируется по совокупности со ст. 242 УК), рассказы такого содержания, которое направлено на сексуальное возбуждение, и т. п.

Преступление считается  оконченным с момента совершения развратных действий; произошло ли развращение малолетнего в действительности, значения для состава преступления не имеет. Если развратные действия непосредственно предшествовали изнасилованию, совершению насильственных действий сексуального характера, добровольному половому сношению, мужеложству или лесбиянству с лицом, не достигшим четырнадцатилетнего возраста, действия виновного квалифицируются по направлению умысла на совершение преступления, являющегося окончательным результатом его деятельности.

Субъективная сторона преступления характеризуется прямым умыслом.

Субъектом преступления могут быть лица обоего пола, достигшие шестнадцатилетнего возраста. Однако Пленум Верховного Суда РФ в своем постановлении от 22. 04. 1992 г., отмечая, что субъектом развратных действий может быть лицо, достигшее шестнадцати лет, вместе с тем указал, что при решении вопроса об уголовной ответственности лиц, не достигших совершеннолетия, за указанное преступление необходимо в каждом конкретном случае строго дифференцированно подходить к решению вопроса об ответственности и мере наказания виновного, учитывая возраст обоих несовершеннолетних, данные, характеризующие их личность, степень тяжести наступивших последствий и иные обстоятельства дела.

2. УГОЛОВНО-ПРАВОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ ПОНУЖДЕНИЯ К ДЕЙСТВИЯМ СЕКСУАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА.

Вопрос об ответственности  за понуждение к действиям сексуального характера в российском уголовном законодательстве решался по-разному. УК РСФСР 1922 г. в его первоначальной редакции не содержал подобной нормы. В 1923 г. этот УК был дополнен статьей 126 (а), которой была установлена ответственность за понуждение женщины к вступлению в половую связь с лицом, в отношении которого она находилась в материальной или служебной зависимости. Для обоснования социальной необходимости включения в УК РСФСР 1922 г. этой нормы указывалось, что она предусматривается уголовным законом в целях охраны трудящихся женщин от посягательств на их половую свободу со стороны хозяев или отдельных должностных лиц [2]

УК РСФСР 1926 г., а также УК РСФСР 1960 г. (ст. 118) содержали  норму об ответственности за понуждение женщины не только к совершению полового сношения, но также к удовлетворению половой страсти в иной форме.

Избирательность уголовно-правовой охраны интересов  личности в половых отношениях, безусловно, противоречила принципу равноправия. Результатом этого явилась недостаточная  защищенность половой свободы мужчин по сравнению с половой свободой женщин притом, что этот интерес является для них одинаково значимым. Норма, содержащаяся в ст. 133 УК РФ, устранила это противоречие.

Содержание  объективной стороны этого преступления раскрывается в доктринальных источниках, как правило, посредством разъяснения форм понуждения к сексуальным действиям, поскольку признаки последних не отличаются от тех, которые характерны для преступлений, предусмотренных ст. ст. 131 и 132 УК. В этом контексте делается акцент на отличии понуждения от принуждения: "Понуждение в отличие от принуждения означает оказание определенного психического давления на потерпевшего, но в менее опасных формах, чем при применении психического насилия в виде угрозы физического воздействия. При понуждении не применяется физическое насилие или угроза физическим насилием". (Для сравнения, санкция ст. 169а УК РСФСР 1922 года (статья, устанавливающая ответственность за "понуждение") в качестве максимального наказания предусматривала 10 лет лишения свободы)

Из другого  доктринального источника следует, что "понуждение означает психическое  воздействие на потерпевшего (потерпевшую) с целью заставить его (ее) вступить в половой контакт с другим лицом против своей воли. В этом случае оно является способом подавления воли и получения согласия, хотя и вынужденного, на вступление в гетеросексуальную или гомосексуальную связь либо на совершение иных действий сексуального характера"[3]

Как видно, в  этом доктринальном положении не делается акцента на существенном различии терминов ""понуждение" и "принуждение". Понуждение трактуется как форма психического насилия, синоним принуждения. По этой причине авторы приведенного выше положения относят преступление, предусмотренное ст. 133 УК к насильственным сексуальным посягательствам.

В их трактовке  одной из особенностей ст. 133 УК является формально очерченный круг действий: 1) шантаж; 2) угроза уничтожением, повреждением или изъятием имущества; 3) использование  материальной или иной зависимости  потерпевшего (потерпевшей).

Бесспорно, формальность описания способов принуждения определяет правила квалификации сексуального насилия по ст.ст. 131, 132 и 133 УК. Так, если содержание принуждения не связано  с применением физического насилия, угрозы применения физического насилия или использования беспомощного состояния жертвы, то посягательство на ее половую свободу (половую неприкосновенность) не может быть квалифицировано ни по ст. 131, ни по ст. 132 УК.

Абсолютная  значимость способа принуждения  для разграничения преступлений, предусмотренных ст.ст. 131, 132 и 133 УК, в литературе не подвергается сомнению. Более того – некоторые авторы пытаются построить на ней свою теорию.

Так, Е.А. Котельникова считает, что именно способ принуждения  является четкой границей между указанными выше преступлениями. По ее мнению, понуждение к действиям сексуального характера является своего рода приготовлением к совершению насильственных сексуальных действий: "… когда виновный (виновная) явно обозначает свое намерение совершить половое сношение или насильственные действия сексуального характера вопреки воле потерпевшего (потерпевшей), но ни насилия, ни угроз, предусмотренных этими состава, ни попытки совершить половой акт или иные действия сексуального характера не предпринимает. На этой стадии в большей степени соприкасаются рассматриваемые составы. Следующей стадий перерастания ст. 133 УК РФ в ст. 131 или 132 УК РФ, то есть покушением, будет являться совершение преступником активных действий, непосредственно направленных на совершение изнасилования или насильственных действий сексуального характера"[4]

Эти выводы выглядят неубедительно, так как они не способствуют решению задачи разграничения  преступлений, предусмотренных статьями 133, 131 и 132 УК. Например, сформулированные Е.А. Котельниковой положения не помогают отграничить понуждение к действиям сексуального характера от приготовления, например, к изнасилованию.

Кроме того, вряд ли угроза как форма психического насилия (принуждения) может рассматриваться  как приготовление к преступлению, посягающему на половую свободу личности. По смыслу закона, она и есть оконченное преступление. Следует задуматься, является ли способ совершения сексуального посягательства таким же существенным признаком криминализации видов сексуального насилия, как способ совершения хищения для законодательной дифференциации его форм в статьях 158 – 162 УК.

Законодательное разграничение форм хищения осуществляется, в соответствии с законами формальной логики, по одному видоизменяющемуся  признаку – способу хищения. При  этом все формы хищения имеют одно общее основание криминализации – хищение, как системообразующее понятие. Именно оно является смысловым стержнем при определении деяния как признака объективной стороны состава любого из тех преступлений, которые предусмотрены ст.ст. 158 – 160 УК.

Применительно к насильственным сексуальным посягательствам  такая последовательность отсутствует: способ принуждения не может служить критерием разграничения составов этих преступлений. Но, если он и выступает в этом качестве, то это ведет к такой квалификации, которая не отвечает требованию адекватности отражения в уголовно-правовой оценке деяния его фактических обстоятельств и социального значения.

Так, судебная практика по делам об изнасиловании показывает, что при изнасиловании воля жертвы может быть подавлена (блокирована) не только путем применения физического насилия или угрозы его применения либо путем использования беспомощного состояния потерпевшей, но и путем использования зависимости потерпевшей. Это касается, как правило, случаев инцеста, при котором несовершеннолетняя (или малолетняя) потерпевшая, не будучи беспомощной, испытывает чувство страха и подавленности перед отцом (или отчимом) и не может оказать ему сопротивление, хотя и проявляет свое нежелание вступать с ним в половой контакт.

Как было показано, суды квалифицируют подобные случаи сексуального насилия по ст. 131 (или 132) УК, несмотря на то, что способ осуществления  психического насилия над жертвой  не соответствует тому, который предусматривается  указанными выше статьями. Вопрос о применении в таких случаях ст. 133 УК в кассационной практике Верховного Суда РФ даже не возникал. Конечно, при квалификации подобного деяния по ст. 131 или 132 УК судам необходимо установить факт применения насилия к потерпевшей. Поэтому применение насилия усматривается в применении физической силы при совершении самих сексуальных действий, что не в полной мере соответствует значению признака применения насилия как способа подавления или предупреждения сопротивления жертвы.

С другой стороны, имеют место случаи, когда суд, ориентируясь на способ насильственных действий, квалифицирует по ст. 132 УК деяние, которое по своей сущности является не действием сексуального характера, а понуждением другого лица к его совершению.

Как следует  из определения Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ [5], "Н., демонстрируя нож, заставил потерпевших Ш. и Х. заняться лесбиянством". Действия Н. были квалифицированы судом первой инстанции по п. "в" ч. 2 ст. 132 УК. Верховный Суд РФ оставил этот приговор без изменения.