Понятие соучастия преступления и его признаки

По прямому указанию закона (ст. 32 УК) соучастие в преступлении —  умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении преступления. То, что соучастие  — умышленная совместная преступная деятельность, свидетельствует также о возможности соучастия лишь в умышленных преступлениях. Это положение непосредственно вытекает из закона и последовательно проводится в практике применения норм о соучастии в преступлении.

Далее, «умышленное совместное участие», исходя из содержания умысла в ст. 25 УК, означает, во-первых, осознание каждым соучастником общественно опасного характера своего собственного поведения и общественно опасного характера поведения других соучастников (по меньшей  мере, одного из них) плюс осознание объективной взаимосвязи своего поведения с поведением других соучастников (по меньшей мере одного); во-вторых, предвидение преступного результата от соединенных усилий; в-третьих, желание или сознательное допущение того, что этот результат будет достигнут именно путем сложения усилий всех соучастников или, по меньшей мере, усилий двух из них.

Из приведенных положений следует, что первые два из них составляют своеобразие интеллектуального  элемента умысла при соучастии в преступлении.¹³ В теории уголовного права и практике применения норм о соучастии в преступлении он получил наименование взаимной осведомленности соучастников (по меньшей мере двух из них) о преступном характере их поведения и взаимосвязанности последнего. Как справедливо свидетельствует судебная практика, лицо не может быть признано виновным в совершении умышленного преступления, если по делу установлено, что, будучи введено в заблуждение, оно не сознавало преступного характера своих действий.¹⁴

Третье же положение отражает специфику волевого элемента умысла при соучастии. В теории и практике уголовного права он получил наименование согласованности волеизъявлений соучастников (по меньшей мере двух из них) в отношении общего для них преступного результата. При этом согласованностью волеизъявлений охватывается также и само сложение усилий, и их координация в направлении достижения общего и единого для всех (по меньшей мере двух) соучастников преступного результата. Верховный Суд РФ неоднократно отмечал, что обвинение в соучастии признается обоснованным в том случае, если установлено, что обвиняемый, объективно способствовавший совершению преступления, имел с непосредственным исполнением единые намерения, общие цели и взаимную осведомленность о преступной деятельности.¹⁵

Названные два субъективных признака соучастия в преступлении, то есть взаимная осведомленность и согласованность в указанном понимании, непосредственно и однозначно вытекают из закона (ст.25, ст. 32 УК РФ) и предопределяются своеобразием причиняющего фактора при каждой конкретной форме проявления такой преступной деятельности. Это в полной мере согласуется с взаимоотношением философских категорий объективного и субъективного, а также с взаимоотношением уголовно-правовых понятий деяния и виновного отношений к нему (УК РФ, ст. 14,25,32).¹⁶

В связи с изложенным нельзя признать обоснованными попытки  иной трактовки субъективных признаков  соучастия в преступлении. Это прежде всего касается концепции так называемой минимальной (односторонней) субъективной связи, согласно которой для наличия соучастия в преступлении достаточно того, что подстрекатель к пособник знают о преступной деятельности исполнителя, и вовсе не обязательно, чтобы исполнитель знал об их деятельности.

К сожалению, эта концепция  периодически появляется в учебниках  по Общей части уголовного права (учебники 1988 и 1994 годов). Эта концепция  имела определенные основания в  уголовном законодательстве до 1958 года.

Однако в Основах  уголовного законодательства Союза  ССР и союзных республик, принятых в 1958 году. и в изданных вслед за ними Уголовных кодексах союзных  республик, а также в ныне действующем  уголовном законодательстве она  не имеет достаточного основания.¹⁷

В законодательном определении  понятия соучастия как умышленного совместного участия двух и более лиц в совершении преступления термин «умышленное» вовсе не случайно помещен на первом месте. Это означает, что он имеет вполне определенное отношение к каждому из последующих терминов этой формулы закона, в том числе и к указанному в законе минимуму соучастников, состоящих из двух лиц. Отсюда с очевидностью следует, что предписание закона об умышленной совместности участия в преступлении в равной мере относится к каждому из них, в том числе и к исполнителю преступления, ибо он по прямому указанию закона (ст. 33 УК) тоже является соучастником преступления. Это, в свою очередь, должно означать только одно: в каком бы сочетании с другими соучастниками ни выступал исполнитель (с организатором, подстрекателем, пособником или с другим исполнителем-соисполнителем), для него остается единое и непреложное требование закона, чтобы он действовал так же умышленно совместно, как и иные соучастники.¹⁸

Поэтому признаки взаимной осведомленности и согласованности в очерченном выше смысле не могут не быть на стороне исполнителя преступления. Характерно, что при изложении приведенной концепции ее сторонники пользуются либо надранными примерами, либо вообще их не приводят. Это вполне естественно, ибо судебно-следственная практика исходит и основана на действующем уголовном законе, которому эта концепция не соответствует.

Другое дело, что ситуации, на которых основываются сторонники концепции «минимальной» субъективной связи, конечно, не всегда и во всем безразличны для уголовного закона, однако даже значительное их сходство в отдельных случаях с соучастием в преступлении не должно служить основанием для их отождествления. Квалификация таких случаев, как соучастие в преступлении, свидетельствовала бы о возрождении аналогии уголовного закона, о переносе специальных положений закона об ответственности за соучастие в преступлении на деятельность, специально и прямо им не предусмотренную. Становится поэтому очевидно, что усилия сторонников рассматриваемой концепции должны быть нацелены не на отождествление случаев с соучастием в преступлении, на которых они основываются, а на создание в законе специальной нормы, предусматривающей ответственность в таких случаях (вне рамок института соучастия).¹⁹

Наряду с виновным отношением соучастников преступления к содеянному на стороне каждого  из них могут присутствовать определенные мотив и цель. При этом необходимо иметь в виду, что мотивы и цели у соучастников преступления могут  и не совпадать.

 

 

Заключение.

Подводя итог сказанному следует отметить, что соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух и более  лиц в совершении умышленного  преступления, и оно должно отвечать следующим основным признакам:

- соучастие может быть только в совершении умышленных преступлений и не может быть в неосторожных;

- основанием ответственности  соучастников является состав  преступления, предусмотренного Особенной  частью УК, а для организатора, подстрекателя и пособника необходима ссылка к тому же на ст.33 УК РФ, если они одновременно не являлись исполнителями данного преступления.

Соучастие имеет объективную  и субъективную сторону.

Объективная сторона  соучастия включает в себя:

а) участие в преступлении двух и более лиц, каждое из которых должно отвечать требованиям субъекта преступления, т.е. быть вменяемым и должно достигнуть возраста привлечения к уголовной ответственности;

б) совместную деятельность соучастников по совершению преступления, что означает:

- осуществление преступления общими усилиями всех соучастников;

- последствие, достигнутое  в результате совершения преступления, является единым, неделимым, общим  для всех соучастников;

- между действиями  всех соучастников и совершенным  исполнителем 
(соисполнителем) преступлением, существует необходимая причинная связь.

Субъективная сторона  означает, что не только само преступление должно быть умышленным, но и все  соучастники должны действовать  при его совершении умышленно - не может быть в соучастии соучастников, действующих с различными формами вины - одни умышленно, другие неосторожно. Причем этот умысел должен быть совместным, т.е. необходимо согласие всех соучастников на совершение преступления в соучастии.

Кроме того, умысел при  соучастии имеет свой интеллектуальный и волевой моменты:

а) интеллектуальный момент включает в себя сознание каждым соучастников общественной опасности не только своих, но и действий других соучастников, а также предвидение наступления, в результате этих совместных действий, общественно опасных последствий;

б) волевой момент предполагает наличие у всех соучастников желания  наступления общественно опасных  последствий либо безразличного  к ним отношения, т.е. они могут  действовать при соучастии, как  с прямым, так и с косвенным  умыслом.

Институт соучастия в преступлении в своей служебной роли подчинен общим задачам охраны комплекса общественных отношений и их участников от преступных посягательств (ст.2 УК РФ). Эта роль института соучастия в преступлении обладает, однако, своей спецификой, так как увязана в уголовном законе с массивом конкретных случаев совершения преступления путем объединения усилий нескольких (двух или более) лиц.

 

Судебная практика.

 

Производство по делу в отношении лица, осужденного по ч. 4 ст. 33, п. "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ (подстрекательство к убийству с целью скрыть другое преступление), прекращено ввиду непричастности его к совершению преступления, а квалификация его действий по ч. 4 ст. 33, п. "б" ч. 3 ст. 162 УК РФ (подстрекательство к разбою в крупном размере) изменена на п. "б" ч. 2 ст. 175 УК РФ (заранее не обещанное приобретение автомобиля, заведомо добытого преступным путем)

 

Определение Судебной коллегии по уголовным

делам Верховного Суда РФ

от 9 октября 2003 г. N 55-O03-6

 

     Верховным  Судом Республики Хакасия 28 ноября 2002 г.  Платонов осужден по ч. 4 ст. 33, п. "к" ч. 2 ст.   105 УК РФ и ч.   4 ст. 33, п. "б" ч. 3 ст. 162 УК РФ.

     Он признан   виновным в соучастии (в форме  подстрекательства) в разбое с применением насилия,  опасного для  жизни  и  здоровья,  в целях  хищения  чужого имущества в крупном размере и в соучастии (в форме подстрекательства) в убийстве  потерпевшего  с  целью  скрыть другое преступление.

     Как указано  в приговоре,   преступления   Платонов  совершил в июне - августе 1999 г. в г. Абакане.

     В судебном заседании Платонов виновным себя не признал. В кассационной  жалобе  он отрицал,  что подстрекал Гасанова к совершению разбоя и убийства,  утверждал,  что приговор в отношении него  основан на противоречивых показаниях Гасанова и свидетеля Т., оговоривших его,  и ссылался на приговор окружного военного суда  в отношении Гасанова, вынесенный с учетом этих же обстоятельств.

     Адвокат  осужденного   Платонова   также    считала    приговор необоснованным.

     Судебная   коллегия   по уголовным   делам Верховного Суда РФ 9 октября 2003 г. приговор изменила, указав следующее.

     Вывод о   виновности  Платонова  суд   основал   на   показаниях Гасанова.

     Между тем  Гасанов на протяжении предварительного  следствия и всудебных  заседаниях  давал разные показания в отношении Платонова. Так,  допрошенный в качестве свидетеля  он  показал,  что  Платонов предложил  ему  только  угнать  автомашину.    Согласно  показаниям Гасанова в качестве подозреваемого,  он сам решил угнать автомашину и  угнал  ее,  убив  водителя.  Платонову он  сообщил,  что угнал автомашину и предложил купить ее.  Тот   согласился    купить    за 30 тыс. рублей. Он поставил ее в гараж Платонова.      На очной ставке Гасанов также не уличал Платонова в какой-либо причастности  к  совершению  преступлений.  Как  показал Гасанов на допросе  3  сентября  1999  г.,  он  предложил   Платонову   купить автомашину  на  запасные  части,  после  чего  договорился со своим знакомым угнать автомашину,  и они это сделали,  убив водителя. При последующем  же  допросе он стал утверждать,  что инициатива угнать автомобиль исходила от Платонова,  но не говорил,  о том,  что  тот требовал  убить  водителя автомашины.  Допрошенный 5 ноября 1999 г. без участия адвоката Гасанов показал, что Платонов предлагал ему не только совершить угон автомашины, но и убить водителя автомашины.

Во время очной ставки с Платоновым 8 февраля 2002  г.  Гасанов изменил   свои   показания   в  отношении  Платонова,  заявив,  что оговаривал его.

     По-разному  Гасанов   объяснял   и   причину   изменения своих показаний.  В одном случае он утверждал, что хотел, чтобы Платонова отпустили  под подписку о невыезде,  в другом - заявлял,  что давал показания,  выгодные следователю. Затем он стал утверждать, что его избили  оперативные   работники.   Согласно  показаниям  Гасанова, Платонов говорил на очной ставке то,  что ему было выгодно,  и  его (Гасанова)   заставили давать  показания,  аналогичные показаниям Платонова.

     При таких   обстоятельствах  у  суда  не  было оснований делать вывод о том,  что  показания  Гасанова  свидетельствуют  о  степени участия  Платонова  в  совершении преступлений и что незначительные противоречия в его (Гасанова) показаниях не дают повода сомневаться в их правдивости.

     В обоснование вины Платонова суд сослался также  на  показания свидетеля Т.  и протокол следственного эксперимента с ее участием в целях проверки ее показаний на месте.  По словам  Т.,  находясь  на кухне  во  время  вечеринки по поводу праздника,  она слышала,  как Платонов уговаривал Гасанова совершить угон автомашины с  убийством водителя, на что тот не согласился.

     Отвергая  доводы стороны защиты об оговоре  Платонова свидетелем Т.  из  личной неприязни,  суд констатировал,  что неприязни друг к другу они не испытывали, отношения между ними были дружескими.

     Давая оценку  характеру взаимоотношений между  Т.  и Платоновым, суд оставил без учета ее явную заинтересованность  в  благоприятном исходе  дела  для  Гасанова.  Как  показала  Т.,  она  испытывала к Гасанову материнские чувства и чувства признательности за  то,  что он  защищал ее сына от обидчиков,  а Платонову она хочет "отомстить за все".

     Кроме того,  исследованная судом переписка  Т.  с Гасановым,  а также показания потерпевшей М.  свидетельствуют о том,  что Т. была осведомлена относительно показаний Гасанова, и когда тот изменил их в пользу Платонова, она стала влиять на Гасанова для того, чтобы он дал прежние показания.

     Как видно  из материалов дела,  заявление  Т.  в  прокуратуру  о причастности   Платонова   к   совершению  указанного  преступления поступило 15 мая 2002 г., а 17 мая 2002 г. Гасанов вернулся к своим прежним    показаниям   относительно   причастности   Платонова   к содеянному.

     Следовательно,  суд  сделал  неправильный  вывод  о  нормальном характере взаимоотношений между Т.  и Платоновым и ее объективности в отношении Гасанова.