Методы регулирования уголовно-правовых отношений

Опасность того или иного деяния человека для общества в истории человечества оценивалась по-разному в зависимости от социально-экономических условий и уровня человеческой цивилизации. Преступление как социально-правовое понятие связано с возникновением публичной власти (государства), стремлением последней гарантировать незыблемость объективно сложившихся в обществе экономических отношений, упорядочить в соответствии с этим систему устоев социальной жизни членов общества, обеспечить их охрану, в том числе и путем объявления соответствующих деяний в качестве преступлений. Естественно, что понятие преступного в экономических и политических системах, основанных па открытом подавлении (принуждении) экономически господствующим классом интересов угнетаемых, не могло не носить классового характера. Доминирующее значение классовый фактор в решении вопроса об отнесении того или иного деяния к числу преступлений имел в эпоху рабовладельческого и феодального государства. [24, c.9-10]

Однако следует иметь в виду, что понятие преступного никогда не основывалось на узкоклассовых интересах экономически господствующего класса, ибо преступление - это деяние, подрывающее в целом устои общественной и политической организации, в сохранении которой заинтересован прежде всего экономически властвующий класс. Сегодня подавляющее количество преступлений посягает на ценности, охраняемые государством в интересах всего общества, и совершается по мотивам, противоречащим общечеловеческим представлениям. Определение в уголовном праве в качестве приоритетных объектов уголовно-правовой охраны человека его прав и свобод с учетом достигнутого обществом уровня цивилизации - объективная тенденция и результат исторического развития человеческого общества. Для уголовного права современных демократических государств характерны именно такие понимание и оценка социальной роли уголовного права в обеспечении установленного обществом правопорядка [24, с.11].

Объектом преступных посягательств в конечном счете, всегда является человек с его индивидуальными потребностями и интересами, правами и обязанностями, которые реализуются через общественные отношения. В зависимости от важности этих отношений для существования самого человека и человеческого общежития они и ставятся под охрану уголовного закона. По мере достижения обществом более высокого уровня цивилизованности, усовершенствования государственно-политической системы, повышения уровня легитимности политической власти уголовное право должно и непременно будет приобретать характер общеправового средства борьбы с преступностью как с явлением, которое представляет собой произвол конкретного человека по отношению к общесоциальным ценностям человеческой цивилизации [24, с.12].

По сфере действия и в определенной мере по характеру своих функций уголовное право тесно связано с уголовно-процессуальным и уголовно-исполнительным правом. Все три отрасли права направлены на решение задачи борьбы с преступностью. В комплексе указанных отраслей уголовное право занимает ведущее (базовое) место, определяя, какие деяния являются преступными и какие меры уголовной ответственности могут применяться к лицам, их совершившим. Уголовно-процессуальная деятельность и процесс исполнения уголовно-правовых мер воздействия, регулируемые соответственно нормами уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного права, возможны только в связи с совершением преступления и применением наказания или иных мер уголовной ответственности.

Указанные отрасли права различаются предметом правового регулирования. Так, уголовно-процессуальное право регулирует деятельность (отношения) по расследованию преступлений и осуществлению судопроизводства в отношении лиц, совершивших преступление. Уголовно-процессуальные отношения возникают и изменяются на основе соответствующих актов процессуальной деятельности (постановление о возбуждении уголовного дела, о привлечении в качестве обвиняемого и т.д.). [29, c.27]

Уголовно-исполнительные правоотношения возникают по поводу порядка и условий исполнения и отбывания осужденными мер уголовной ответственности. Возникают уголовно-исполнительные отношения в рамках конфликтных охранительных уголовно-правовых отношений на стадии реализации уголовной ответственности, когда назначенная судом мера ответственности обращается к исполнению. [29, c.15]

Система уголовного права представляет собой структурное подразделение ее норм на относительно самостоятельные части. Правовые нормы, составляющие содержание уголовного права, традиционно подразделяются на две части: Общую и Особенную. Такое деление уголовного права - результат исторического развития, обобщения опыта и практики применения норм данной отрасли права, когда постепенно в процессе законотворчества стали отдельно выделяться нормы, носящие общий характер, по отношению к нормам, определяющим признаки конкретных преступлений (нормы о стадиях преступной деятельности, соучастии, обстоятельствах, исключающих уголовную ответственность, видах и системе наказаний и т.д.). [10, c.110]

Так, в Уголовном кодексе нормы Общей части определяют принципы уголовного права, порядок действия кодекса во времени и пространстве, понятие преступления, определение вины, понятие уголовной ответственности и формы ее реализации, виды наказания, общие начала его назначения, основания и условия освобождения от уголовной ответственности и наказания, особенности уголовной ответственности несовершеннолетних, принудительные меры безопасности и лечения. [24, c.50]

В нормах Особенной части дается перечень и описание конкретных видов преступлений с указанием наказания и его пределов за каждое преступление в соответствии с характером и степенью общественной опасности последнего.

Нормы Общей и Особенной частей уголовного права органически связаны. Нельзя, например, определить признаки конкретного преступления без учета вины и общих оснований уголовной ответственности, даваемых в нормах Общей части уголовного права. Таким образом, при применении уголовно-правовых норм необходимо учитывать внутреннюю динамику и взаимосвязь норм Общей и Особенной частей уголовного права (Уголовного кодекса).

Долгое время метод уголовного права либо вовсе не рассматривался в учебной литературе, либо раскрывался предельно кратко: «Метод регулирования уголовно-правовых отношений заключается в установлении уголовного наказания за определенные деяния и реальном его применении к лицам, совершившим преступление»; специфика метода уголовно-правового регулирования состоит в том, что «за нарушение запрета, установленного уголовно-правовой нормой, как правило, следует наказание, применяемое судом от имени государства»; и т. п. Не лучшим образом обстояло дело и с научными публикациями. [17, c.16-25]

В последние годы ситуация изменилась, но не намного. В частности, стали высказываться мнения о недопустимости сведения метода уголовно-правового регулирования к применению и угрозе применения мер наказаний, необходимости более широкой трактовки данного понятия с включением в него «1) применения санкций уголовно-правовых норм (уголовного наказания); 2) освобождения от уголовной ответственности и наказания (включая и применение принудительных мер воспитательного характера к несовершеннолетним, совершившим преступление; 3) применения принудительных мер медицинского характера».[17, c.29]

Обоснованность такого рода представлений о методах уголовно-правового регулирования вызывает большие сомнения: думается, методы, выступая в качестве приемов, способов регулирования общественных отношений, должны отличаться от различных, скажем так, форм реагирования на совершенное общественно опасное деяние, в том числе применением санкций, назначением наказания, применением мер принудительного характера. Однако в данном случае нас интересует не столько это, сколько то, что уже давно всеми авторами признается одним из методов регулирования: установление уголовным законом запрета на совершение общественно опасных деяний.

Считая преступление лишь юридическим фактом, но не самим предметом уголовно-правового регулирования, В. Г. Смирнов утверждал: «Для того чтобы раскрыть предмет уголовно-правового регулирования, надо ориентироваться не на юридический факт, порождающий уголовно-правовое отношение, но на специфику общественного отношения, вызывающего необходимость урегулирования его мерами уголовно-правового воздействия». Не разделяя такой позиции, М. И. Ковалев сделал вывод, что предметом уголовно-правового регулирования являются также общественно опасные действия, посягающие на различного рода охраняемые ценности. Обосновывая свою позицию, автор подчеркивает: «Если речь идет о содержании предмета уголовно-правового регулирования, то, следовательно, имеются в виду обобщенные признаки тех общественных отношений, которые должны быть урегулированы нормами уголовного права, причем признаки, составляющие сущность общественного, а не правового отношения, В этом смысле и преступление является общественным и одновременно правовым отношением, а не просто юридическим фактом». Заметим, что признание преступления предметом уголовно-правового регулирования послужило поводом для критики положения о возможности определения самого преступления как общественного отношения. «Именно соотнесение преступления с предметом правового регулирования – общественными отношениями, а не отождествление преступления и общественных отношений, – считают В. С. Прохоров, Н. М. Кропачев и А. Н. Тарбагаев, – позволяет установить общее, внутреннее, объективное свойство всех без исключения преступлений, раскрыть их генетическую однородность и, следовательно, историческую изменчивость, средства, методы и цели борьбы с преступностью, т. е. выявить сущность общественной опасности не только как уголовно-правовой, но и социальной категории». [1; 3; 15]

Полагая, что объект уголовно-правовой охраны – это различного рода «нормальные» общественные отношения, которые служат объектом преступления, в отечественной юридической литературе часть авторов высказались в пользу того, что осуществление уголовным законом охранительной функции непременно сопряжено с их регулированием, что, собственно, и дает возможность говорить о его творческом, созидательном, воспитательном характере. Такого решения вопроса придерживается, в частности, М. И. Ковалев, в связи с чем пишет: «Норма уголовного права обращена к конкретному гражданину не только санкцией, но и диспозицией, то есть она угрожает и предписывает, говоря гражданину, как надо и как не надо себя вести в определенной ситуации. Тем самым она всем гражданам или определенной категории их вменяет в обязанность конкретное поведение или, наоборот, запрещает такое при каких-то условиях под угрозой уголовного наказания».

Установление запрета означает возложение обязанности не совершать общественно опасных действий, а возложение ее как раз и является регулированием, вне зависимости от того, исполняется ли она индивидом. Можно придерживаться разных мнений о том, какие именно отношения следует считать предметом регулирования – криминальные (преступления), охраняемые либо те и другие одновременно. Однако, придерживаясь бытующих представлений об уголовно-правовой природе нарушаемых преступником запретов, нет оснований ставить под сомнение регулятивное воздействие норм уголовного права на поведение людей. Другое дело, следует ли считать обоснованным сам тезис о запрещенности общественно опасных деяний уголовным законом. Положительное решение этого вопроса обычно воспринимается как само собой разумеющееся: в частности, в ныне действующем УК само понятие преступления формулируется как совершение некоторого рода деяния, запрещенного Кодексом под страхом наказания. Более того, довольно часто можно встретить суждения, согласно которым уголовное право характеризуется как право запретов, а сам запрет обозначается как уголовно-правовой тип, способ, метод регулирования общественных отношений. Понятно, что с точки зрения здравого смысла индивид может наказываться лишь за совершение того, что каким-либо образом запрещено. Определяясь с природой запретов типа «не убей», «не укради», нельзя забывать о том, что в обществе существует не только уголовный закон, но и множество других юридических (конституционных, гражданско-правовых, административно-правовых и т. д.) и неюридических норм (этических, моральных, религиозных и т. п.). В отличие от Уголовного кодекса, где речь идет об отклоняющемся поведении, социальные нормы чаще всего описывают должный, желаемый вариант поведения людей, некий его допустимый стандарт. Выполняя такую функцию, они, безусловно, прямо или косвенно очерчивают границы порицаемых обществом действий, информируя его членов о добре и зле, хорошем и плохом, допуская одно и запрещая другое.

Ориентируясь на понимание уголовно-правовой нормы как единства юридического факта и предмета регулирования, следует решать и все возникшие в этой связи вопросы, в том числе вопрос о нормативности уголовного закона. Подчеркнем еще раз: отрицая наличие в нем собственных юридических норм, К. Биндинг ошибался не в том, что считал недопустимым подменять закон, который нарушается преступлением, законом, по которому наказывается виновный, но в том, что видел в санкции последнего лишь меру принуждения. К сожалению, таким же образом санкция стала истолковываться и многими представителями отечественной юридической науки, отстаивающими идею об уголовно-правовой природе запрета на совершение общественно -опасного деяния, сопряженную с представлением об особенностях строения нормы уголовного права. Суть же проблемы заключена в другом: санкция есть не мера принуждения как таковая, а то, что в каждом отдельном случае раскрывает предмет уголовно-правового регулирования. Если мы имеем дело с совершением общественно опасного деяния невменяемым, то это служит юридическим основанием для возникновения такого отношения, в рамках которого суду вменяется в обязанность решить вопрос о целесообразности назначения и виде принудительных мер медицинского характера. Когда содеянное квалифицируется в качестве определенного рода преступления, то возникает уголовно-правовое отношение, причем именно предусмотренное санкцией конкретной уголовно-правовой нормы. Специфические его признаки, непосредственно касающиеся того, в чем оно по общему правилу может находить свое выражение (перечень мер наказаний), законодатель излагает в статье Особенной части Уголовного кодекса. В Общей же его части содержатся предписания, которыми должен руководствоваться правоприменитель по всем категориям уголовных дел. Устанавливаемые в ней правила адресуются именно ему, обязывая совершить одни действия, запрещая другие и дозволяя третьи. Можно спорить о том, какой именно способ регулирования используется законодателем в том или ином случае, но применительно к той части уголовно-правовой нормы, которую именуют санкцией, несомненным представляется следующее.

1. Деятельность правоприменителя нельзя рассматривать вне рамок уголовно-правового регулирования, ибо в Уголовном кодексе нет (и в принципе не может быть) норм, не имеющих целью установление жестких правил, которыми надлежит руководствоваться соответствующим правоохранительным органам при решении вопросов преступности и наказуемости деяния в каждом отдельном случае. Для кого, как не для государственного органа, ч. 1 ст. 13 Уголовного кодекса устанавливает, что «граждане, совершившие преступление на территории иностранного государства, не подлежат выдаче этому государству»? Кто, как не суд, обязан считаться с тем, что пожизненное лишение свободы не назначается женщинам, а также лицам, совершившим преступление в возрасте до восемнадцати лет, и мужчинам, достигшим к моменту вынесения приговора шестидесятипятилетнего возраста?