Ложное банкротство: уголовно-правовая характеристика и проблемы отграничения от смежных составов

 Если неплатежеспособный индивидуальный предприниматель, совершая сделку, скрывает свою неплатежеспособность обманным способом и преследует цель использовать полученное по сделке имущество в хозяйственном обороте, получить прибыль от его реализации и воспользоваться ею для того, чтобы поправить свое неудовлетворительное финансовое положение, в том числе для погашения долгов другим кредиторам, тогда такие действия подлежат квалификации по статье 239 УК «Сокрытие экономической несостоятельности (банкротства)» при условии, что их совершение было связано с неуплатой кредитору в установленные договором сроки долга в крупном размере (в 250 раз превышает размер базовой величины, установленный на день совершения преступления).

 Когда  в указанной ситуации размер  ущерба не является крупным,  индивидуальный предприниматель может подлежать административной ответственности по статье 12.13 Кодекса Республики Беларусь об административных правонарушениях (далее – КоАП) «Неправомерные деяния при принятии мер по предупреждению экономической несостоятельности (банкротства) или при осуществлении процедур экономической несостоятельности (банкротства)». Экономический анализ как основа выявления преступлений против порядка осуществления экономической деятельности

 Неплатежеспособность субъекта экономической (хозяйственной) деятельности определяется, в том числе и самим субъектом хозяйствования, с соответствии с Инструкцией по анализу и контролю за финансовым состоянием и платежеспособностью субъектов предпринимательской деятельности, утвержденной постановлением Министерства финансов, Министерства экономики, Министерства статистики и анализа Республики Беларусь от 14.05.2004 № 81/128/65 в редакции постановления тех же министерств от 27.04.2007 № 69/76/52 [17]. Критерии, которые следует использовать при выявлении признаков преступления, предусмотренного статьей 239 УК, и иных преступлений в сфере криминального банкротства, изложены в Правилах по определению наличия признаков ложного и преднамеренного банкротства, сокрытия банкротства или срыва возмещения убытков кредитору и подготовки заключения по данным вопросам, утвержденных постановлением Министерства экономики Республики Беларусь от 16.12.2002 № 271.

 Практика показывает, что подчас предварительной проверкой материалов, возбуждением и расследованием уголовных дел, связанных с невыполнением договорных обязательств, занимаются сотрудники органов по борьбе с экономическими преступлениями (далее – ОБЭП) и следователи органов внутренних дел, к подследственности которых не относятся дела о преступлениях, предусмотренным статьями 238 – 241 УК (см. ст. 182 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь). У них нет ни соответствующих знаний, ни надлежащего опыта проведения проверок и расследования по делам указанной категории. И нарабатывать его нет нужды, поскольку уголовно-процессуальный закон не вменяет им в обязанность расследование таких уголовных дел.

 Оперативные  сотрудники и следователи Департамента  финансовых расследований Комитета  государственного контроля (КГК), к  подследственности которых названные дела относятся, остаются в стороне от выполнения своих функциональных обязанностей. Некоторые из них не знают о существовании названных выше нормативных правовых актов. Но мало их знать. Необходимо иметь методики их реализации в оперативной и следственной деятельности по делам такой категории. Но где подобные методики? Кто и когда из руководства органов финансовых расследований формулировал задачу по их подготовке и внедрению в повседневную практику? Оправдано ли в настоящее время существование самостоятельных оперативных подразделений, противодействующих экономическим преступлениям: в системе КГК – органы финансовых расследований, в системе МВД – ОБЭП?

 Как следствие,  в стране практически нет осужденных  за криминальное банкротство:  согласно статистическим данным  Министерства юстиции, за время  действия УК 1999 года в республике  по статьям 238 – 241 УК осуждено 8 человек. В 2005 – 2007 гг. не было осуждено ни одного человека по названным статьям Кодекса и лишь один человек по статье 241 УК!

 

 Органами  финансовых расследований не  учитывается, что в стране убыточные  предприятия на 1 июля 2007 года составили  18, 7 % (в 2006 году – 21, 8 % , в 2005 году – 29, 2 % ). По данным Министерства статистики и анализа удельный вес убыточных организаций составил в 2004 году 20, 9 %, в 2005 году – 3, 5 %, в 2006 году – 8, 5 % (убыточная организация – организация, получившая чистый убыток) , по состоянию на 1 июля 2007 года – 12, 4 % . За 11 месяцев 2007 года чистый убыток получили 382 промышленных предприятия, или 17,7% от общего числа учитываемых в этом периоде, а в денежном выражении сумма чистого убытка на 15,8% превысила аналогичный показатель за соответствующий период 2006 года .

 Коэффициент обеспеченности предприятий собственными оборотными средствами, необходимыми для их финансовой устойчивости, на протяжении 2003 – 2005 годов колебался в республике в интервале от 0, 01 до 0, 14, составив на 1 июля 2007 года 0, 2, а коэффициент абсолютной ликвидности (отношение денежных средств предприятия к его краткосрочным обязательствам) составил 0, 19, что является крайне низким, так как предприятия могут незамедлительно погасить лишь 19 процентов своих текущих обязательств (на 1 июля 2006 года он был равен 0, 15).

 В первом  полугодии 2007 года по сравнению  с аналогичным периодом 2006 года  величина чистой прибыли предприятий  снизилась в реальном выражении на 12, 9 %, рентабельность реализованной продукции, работ, услуг уменьшилась на 2, 7 % (в промышленности – на 3, 7 %), рентабельность продаж упала на 1, 8 % [18].

 Подобная  экономическая ситуация имеет  следствием то, что предметом свыше 92% рассматриваемых хозяйственными судами дел по экономическим спорам являются имущественные требования, связанные с ненадлежащим исполнением договорных обязательств субъектами предпринимательской деятельности. В основном споры касаются расчетов за поставленную продукцию, выполненные работы и оказанные услуги. И число таких споров ежегодно увеличивается на 7-8 процентов. По мнению председателя Хозяйственного суда Минской области, указанная тенденция говорит ”о возможных недостатках в правовом регулировании отдельных сфер экономики, в правовом обеспечении деятельности конкретных субъектов хозяйствования…“ [19].

 Приведенные  данные должны ориентировать  органы финансовых расследований на проведение экономического анализа деятельности конкретных субъектов хозяйствования, который вывел бы их на установление признаков составов соответствующих экономических преступлений. Например, достаточно отследить, что хозяйственным судом по 2 – 3 делам за небольшой промежуток времени произведено взыскание по долгам одного и того же субъекта хозяйствования, проверить его счета и движение денежных средств по ним, определить его финансовое состояние и платежеспособность, и в целом ряде случаев могут быть установлены основания для возбуждения уголовного дела по признакам статьи 239 УК «Сокрытие экономической несостоятельности (банкротства)».

 

 Оперативные  мероприятия, проводимые органами  финансовых расследований в соответствии с Законом Республики Беларусь от 09.07.1999 № 289-З «Об оперативно-розыскной деятельности» , должны быть направлены на реализацию данных, полученных по результатам указанного экономического анализа. Конечно же, не следует игнорировать и традиционные каналы поступления оперативной информации.

Обращает  на себя внимание отсутствие надлежащего  взаимодействия между хозяйственными судами и органами финансовых расследований. Между ними не налажен должный обмен информацией, прежде всего значимой для органов финансовых расследований. В стороне от названных проблем остается и Верховный Суд Республики Беларусь, который не анализирует сложившуюся практику квалификации экономических преступлений, не направляет деятельность органов уголовного преследования и судов. В последние годы в повестку Пленума Верховного Суда республики не включались актуальнейшие и относительно новые и сложные для практики вопросы уголовной ответственности за уклонение от уплаты сумм налогов (сборов), незаконную предпринимательскую деятельность, легализацию имущества, приобретенного преступным путем, криминальное банкротство и др.

 Не взаимодействуют  между собой общие и хозяйственные  суды по вопросам, которые лежат на стыке уголовно-правовых и неуголовно-правовых отношений и связаны с взысканием ущерба, причиненного преступлением. Например, общие суды, игнорируя нормы гражданского, налогового и иных отраслей права, взыскивают ущерб с обвиняемых по уголовным делам об уклонении от уплаты сумм налогов, сборов (ст. 243 УК), о выманивании кредита (ст. 237 УК), об уклонении от уплаты таможенных платежей (ст. 231 УК), притом, что соответствующие платежи должны были вносить юридические лица, которых обвиняемые представляли в хозяйственных, налоговых и иных отношениях. Хозяйственные суды, имея информацию о наличии таких незаконных приговоров, принимают к своему производству и удовлетворяют иски о взыскании этого же ущерба с юридических лиц. Вопрос об отмене приговоров общих судов не ставится. Осуществляется взыскание одного и того же ущерба и с обвиняемого (согласно приговору общего суда), и с юридического лица (согласно решению хозяйственного суда) [20].

Вряд ли можно  представить себе худший вариант  осуществления судебной властью государственной политики в сфере, лежащей на стыке уголовной ответственности и вопросов гражданско-правового характера.

Представляется, что изложенные и иные не обозначенные в статье проблемы, характерные для современной уголовной политики белорусского государства в сфере противодействия экономическим преступлениям, требуют решения как на законодательном, так и на правоприменительном уровне. Отдельные из них связаны с необходимостью повышения профессионального уровня работников правоохранительных органов и судей, повышения уровня прокурорского руководства деятельностью органов уголовного преследования и уровня прокурорского надзора за соответствием закону судебных решений по делам этой категории, в том числе посредством усиления методического обеспечения, а также принятия соответствующих организационных и кадровых решений.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

 

 

Проведенное исследование позволяет сделать  вывод о том, что в отечественном законодательстве одновременно сосуществуют два различных

определения одного и того же явления (ложного банкротства), в которых

приводятся различные его (явления) отличительные признаки. Это обстоятельство, с учетом отмеченной выше проблематичности определения

признаков на основе действующих нормативно-правовых документов, затрудняет или делает практически невозможной корректную диагностику

наличия (отсутствия) признаков ложных банкротств. Подобная нестыковка препятствует оперативному и правомерному выявлению  и предотвращению данного вида преступлений. Кроме того, этот процесс осложняется

также косвенным влиянием иных правовых норм в связи с их несогласованностью.

Кроме того, логика проведения настоящего исследования базировалась на концепции принципа неоплатности, принятой в национальном законодательстве о банкротстве в качестве критерия банкротства.

В мировой  практике, как известно, существуют два противоположных подхода к проблеме критерия банкротства. Первый подход объективный: должник признается банкротом, если не имеет средств расплатиться с кредиторами, о чем делается вывод из неисполнения под угрозой банкротства обязательств на определенную сумму в течение определенного времени. Акцент на угрозу банкротства сделан не случайно: ведь очевидно, что если должник под страхом ликвидации в результате банкротства не способен изыскать средства (например, реализовав часть дебиторской задолженности) для удовлетворения интересов кредиторов, то такой должник не в состоянии функционировать в рыночных условиях. Более того, его деятельность может нанести ущерб интересам кредиторов (как реальных, так и потенциальных). Описанный критерий получил название критерия неплатежеспособности, либо потока денежных средств.

Второй подход к критерию банкротства заключается в том, что банкротом может быть признан должник, стоимость имущества которого меньше общего размера обязательств. При этом не имеет значения, насколько задолженность превышает установленный законом минимальный для признания банкротства размер, насколько просрочена эта задолженность по сравнению с установленным минимальным сроком просрочки. Данный подход получил название критерия неоплатности, либо структуры баланса.

Закономерный  вопрос, насколько белорусское законодательство блокирует так называемые «возможности или цели» для заказных банкротств,

в том числе ложных, пока (как следует из проведенного исследования)

остается открытым в силу немалого числа неопределенностей в правовом

поле. Очевидно, что преступления, связанные с банкротством, такая же

неизбежная реальность, как, допустим, преступления против личности.

Поскольку их цель – бизнес на банкротстве предприятий  – во всем мире является привлекательной для криминальных структур. Борьба с этими

преступлениями осложнена тем, что они носят латентный характер и скрываются под видом гражданских правоотношений. Наряду с разработкой законодательства, адекватного изменяющимся в новой глобальной экономике процессам и явлениям, акцент здесь должен делаться не только и не столько на совершенствование «запорных устройств» в законодательстве, сколько на улучшение экономического состоянии страны и повышение правовой культуры гражданского общества.