Допустимость доказательств в уголовном процессе

Отчасти новая  трактовка понятия недопустимых доказательств содержится в УПК  РФ. Одна из его новелл связана с  участием защитника при допросе  подозреваемого и обвиняемого и  включена в статью "Недопустимые доказательства". Пункт 1 ч. 2 ст. 75 устанавливает, что к недопустимым доказательствам относятся показания подозреваемого и обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым или обвиняемым в суде.

Эта новелла  уже вызвала вполне обоснованную критику.

К новеллам, касающимся понятия допустимости доказательств, по нашему мнению, следует отнести  и предусмотренное ч. 1 ст. 281 УПК  ограничение в возможности исследования судом показаний потерпевшего и свидетеля, данных ранее (при производстве предварительного расследования или в ходе судебного разбирательства).

В теории доказательств  общепризнанным считалось, что доказательства, полученные законным путем, безусловно, допустимы. Причем законность определялась моментом формирования доказательства. Формулируя правила допустимости доказательств в позитивной форме, законодатель стремится направлять процесс доказывания, вводя за нарушения установленного законом порядка собирания доказательств "санкции" для стороны обвинения в виде правил допустимости в негативной форме.

Указанные новеллы  УПК ограничивают сторону обвинения  в возможности предоставления суду доказательств, которые на момент формирования и судебного заседания являются законными. Законодатель ограничил введение этих доказательств в судебный процесс следующими условиями: в первом случае - подтверждением подсудимым своих показаний, данных в ходе досудебного производства; во втором - согласием сторон на оглашение. Таким образом, законодатель обозначил категорию доказательств, которых можно назвать условно допустимыми.

Резюмируя все  вышесказанное, мы  можем с уверенностью утверждать, что допустимость – это одно из важнейших свойств доказательства, правовое требование, предъявляемое законом к форме доказательства – источнику фактических данных (ч.2 ст. 74 УПК) и способу его собирания (формирования) – соответствующему следственному или судебному действию (ст. 164-170, 173-174, 176-184, 186-207, 275-290 УПК).

Глава 2. Порядок  и последствия признания доказательств  недопустимыми

Порядок признания  доказательств недопустимыми включает установление дознавателем, следователем, прокурором, судом предусмотренных законом оснований признания доказательств недопустимыми и принятие ими соответствующего решения.

Чем быстрее  доказательство, полученное с нарушением требований закона, будет признано недопустимым, тем благоприятнее  это скажется на защите прав и законных интересов участников уголовного процесса, скорейшем решении задач по конкретному делу, связанных с назначением уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК).

Доказательство  может быть признано недопустимым по инициативе властных субъектов уголовного процесса или по ходатайству сторон.

Прокурор, следователь, дознаватель при наличии соответствующих оснований обязаны признать доказательство недопустимым по собственной инициативе (ч.2 ст. 88 УПК) или по ходатайству подозреваемого, обвиняемого (ч. 3 ст. 88 УПК). Суд вправе признать доказательство недопустимым по ходатайству сторон или по собственной инициативе, в порядке, установленном ст. 234 и 235 (ч.4 ст. 88 УПК).

На досудебных стадиях закон ограничивает возможность сторон в заявлении ходатайств о признании доказательств недопустимыми, предоставив его только подозреваемому и обвиняемому (ч.3 ст. 88 УПК). В стадиях предварительного слушания и судебного разбирательства такое право сторон ничем не ограничено (ст. 235, 271 УПК).

Ходатайство стороны  может быть заявлено в письменной или устной форме. Письменное ходатайство  приобщается к уголовному делу, устное заносится в протокол следственного действия или судебного заседания (ст. 120 УПК). В ходатайстве должно быть указано на доказательство, об исключении которого заявлено, приведены основания для исключения доказательства, предусмотренные законом, и обстоятельства, обосновывающие ходатайство – сведения о фактах и обстоятельствах, свидетельствующих о недопустимости доказательства (ч.2 ст. 235 УПК). Данное ходатайство заявляется дознавателю, следователю, прокурору либо в суд (ч.2 ст. 119 УПК).

Ходатайство о  признании доказательства недопустимым подлежит рассмотрению и разрешению непосредственно после его заявления. Когда немедленное рассмотрение и разрешение ходатайства, заявленного в ходе предварительного расследования, невозможно, оно должно быть разрешено не позднее 3 суток со дня его заявления (ст. 121 УПК). Решение по ходатайству может быть обжаловано прокурору (ст. 124 УПК), либо в суд (ст. 125 УПК).

Прокурор, следователь, дознаватель решение о недопустимости принимают в форме мотивированного постановления ( п. 24 ст. 25 УПК).

Недопустимые  доказательства не имеют юридической  силы и не могут быть положены в  основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, подлежащих доказыванию.

Недопустимые доказательства не могут быть положены в основу любых решений, принимаемых по уголовному делу, а те решения, которые уже были приняты с использованием недопустимых доказательств, подлежат проверке. Это может выразиться, например, в возврате к собиранию доказательства (если это возможно), перепроверке уже собранных доказательств, связанных с недопустимым через отображаемые факты, или к переоценке всех доказательств, лежащих в основе промежуточных или итоговых решений по делу, при принятии которых было использовано недопустимое доказательство. Вопрос о влиянии недопустимого доказательства на содержание решений, принятых по уголовному делу, должен решаться каждый раз индивидуально в зависимости от места и роли данного доказательства в системе имеющихся доказательств Пересмотр решений при этом должен осуществляться в соответствующих формах, предусмотренных законом.

В решении вопроса  о признании доказательства недопустимым суд не связан отрицательным решением по нему, имевшим место в стадии предварительного расследования. Будучи самостоятельным и независимым субъектом уголовно-процессуальной деятельности, он может признать соответствующее ходатайство, ранее отклоненное органами расследования и вновь возобновленное перед судом, законным  и обоснованным и удовлетворить его. Более того, доказательство, признанное ранее недопустимым, суд может при рассмотрении дела по существу по ходатайству стороны признать допустимым (ч. 7 ст. 235 УПК).

Глава 3. Допустимость доказательств в судебной практике

Требование  допустимости доказательств является важной гарантией справедливого судопроизводства. К сожалению, сегодня достаточно часто встречаются примеры, когда важные и существенные сведения признаются полученными с нарушением требований закона и, как следствие, исключаются из перечня доказательств. Это, в свою очередь, ведет к оправданию подсудимых.

Пленум Верховного суда РФ в Постановлении от 31.10.95 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации  при осуществлении правосудия»  разъяснил, что доказательства должны признаваться полученными с нарушениями закона, если при их собирании и закреплении были нарушены гарантированные Конституцией РФ права человека и гражданина или установленный уголовно-процессуальным законодательством порядок их собирания и закрепления, а также если собирание и закрепление доказательств осуществлены ненадлежащим лицом или органом либо в результате действий, не предусмотренных процессуальными нормами.

Рассмотрим  некоторые вопросы судебной практики. Ее анализ свидетельствует о значительных сложностях в реализации уголовно-процессуального закона.

Подсудимый  Ф. органами предварительного расследования  обвинялся в незаконном хранении боевых припасов в квартире в г. Каменск-Уральске в составе организованной группы (ч. 3 ст. 222 УК РФ).

В обоснование обвинения органы следствия сослались на протокол обыска в квартире, где в то время проживал Ф., и на заключение баллистической экспертизы о том, что 100 патронов, обнаруженных в этой квартире, являются боевыми припасами. В деле имелись и показания Ф. по данному факту, в которых он не признавал своей вины. Он отрицал незаконное хранение боеприпасов также и в судебном заседании. Ф. утверждал, что патроны оказались у него в комнате после прихода работников милиции. Каким образом — он не знает.

Из протокола обыска квартиры следовало, что на кухне под мойкой в полиэтиленовом мешке было обнаружено 100 патронов в пачках. Между тем допрошенные в судебном заседании понятые Б. и Х. показали, что были приглашены в указанную квартиру, когда там уже находились сотрудники милиции. Патроны в пачках находились в это время на полу посередине комнаты. На кухне понятые вообще не были и факта изъятия патронов не наблюдали. При таких обстоятельствах суд исключил данный протокол обыска из числа доказательств, признав его недопустимым.

Сотрудник милиции, руководивший обыском, по поводу этого  следственного действия пояснил, что  патроны были изъяты не просто из-под  мойки, а из тайника в стене  под мойкой. Однако указанный факт в протоколе обыска не зафиксирован. Поэтому суд поставил под сомнение результаты обыска.

Постановление о производстве обыска прокурором не санкционировано, и в деле нет данных о том, что  прокурору посылалось сообщение  об обыске. Поскольку суд исключил протокол обыска из числа доказательств, то все производные доказательства не приняты судом в качестве подтверждения вины Ф. Обвинение было снято.

В другом случае Новолялинский  районный суд Свердловской области  исключил протокол обыска из перечня  доказательств, без достаточных  оснований признав его недопустимым доказательством. В протоколе были указаны следователь, составивший этот документ, и понятые, принимавшие участие в производстве обыска. Однако в протокол обыска не были внесены иные участники обыска (сотрудники милиции, которые находились в квартире). Эти недостатки суд признал существенным нарушением уголовно-процессуального закона. Тем не менее, в обоснование обвинительного приговора в незаконном обороте наркотиков суд сослался на показания понятых К. и С., которые подтвердили, что в большой комнате в квартире, на диване, обнаружено яйцо «киндер-сюрприз» и оттуда изъято 17 пакетиков с порошком (героином). Понятые наблюдали процедуру обнаружения наркотиков и место, откуда наркотик был изъят. Г. признан виновным и осужден по ч. 1 ст. 228 УК РФ.

По уголовному делу в отношении Р. из протокола обыска следовало, что в квартире обвиняемого в большой комнате из-под шифоньера-стенки был изъят пистолет ТТ с 8 патронами. Понятые находились в комнате, и там же был обнаружен пистолет. Указанное следственное действие проводилось в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона. Вместе с тем по данному делу Свердловский областной суд признал недопустимым доказательством протокол осмотра автомашины ВАЗ-2109, принадлежащей С. При осуществлении данного следственного действия была обнаружена граната РГД-5 с запалом. Это доказательство получено с нарушением закона. Понятые находились с одним из сотрудников милиции у багажника машины и не наблюдали за действиями, которые производились в салоне автомашины. Их позвал другой сотрудник милиции и показал лежащую в белой тряпке на переднем сидении гранату. Откуда милиционер достал гранату, понятые не видели.

По делу также установлено, что С. после задержания был отстранен  от управления машиной. Эту автомашину в ОВД пригнал сотрудник милиции. Ключи от автомашины были у сотрудников милиции. Осмотр автомашины производился через 1,5 часа после задержания С. Автомашина не была опечатана, не был исключен доступ в салон посторонних лиц.

Ошибки, допущенные при изъятии  тех или иных предметов, нередко являются преградой для использования полученных сведений в качестве доказательств. Это, в свою очередь, приводит к судебным ошибкам, поскольку вопрос допустимости доказательств получает разное толкование со стороны следователей, прокуроров, судей. Так, обосновывая вину Т. в финансировании банды, суд сослался на информацию, содержащуюся в зашифрованных записях и на компьютерных дискетах Т. Однако эта информация не подтверждает, а лишь предполагает возможность передачи Т. денег членам банды и ее руководителю. Данное предположение никакими другими доказательствами по делу не подтверждено. Более того, указанная информация добыта в результате проведения процессуальных действий (обысков, изъятия записей и дискет, их последующей обработки, раскодирования и расшифровки экспертами), которые проведены с нарушением уголовно-процессуального закона.

Так, почерковедческие экспертизы (первичные и повторные) на предмет  установления авторства записей  по уголовному делу в отношении Т. проведены по светокопиям рукописных записей, неизвестно кем и когда изготовленным, что само по себе недопустимо. Оригиналы органами предварительного расследования утеряны, возможность их непосредственного исследования и сравнения с копией на соответствие утрачена.

Обнаружение и изъятие компьютерных дискет при повторном обыске в квартире Т. также произведены с грубым нарушением закона. Само постановление о производстве повторного обыска не мотивировано и не содержит сведений, дающих достаточные основания полагать, что в квартире, в которой за два месяца до этого в результате обыска были изъяты указанные записи, находятся или могут находиться интересующие следствие предметы (учитывая, что в этой квартире со дня первого обыска никто не проживал). Ключи от нее находились в местном ОВД, участковый инспектор во время первого обыска представлял хозяина квартиры.

В протоколе не отражено, как участники следственного  действия проникли в квартиру, где  взяли ключи, кто открывал квартиру, была ли она опечатана, где находились ее хозяева, почему в качестве хозяина квартиры выступал член следственно-оперативной группы. Изъятые при обыске предметы, в том числе компьютерные дискеты, не упаковывались, не опечатывались бирками и удостоверяющими подписями не снабжались. Именно в таком виде они были осмотрены и приобщены к делу в качестве вещественных доказательств. В последующем полученная с дискет информация потребовала расшифровки и толкования, в чем принял участие уже в качестве эксперта все тот же член следственно-оперативной группы.