Злоупотребление правом

1) неотличимости злоупотребления процессуальными правами от правомерного поведения;

В литературе встречается резонное замечание о том, что «лицо вправе защищать свои права и интересы любыми способами, допускаемыми законом, выбирая из доступных средств защиты наиболее приемлемое. Он (ответчик. — А.Ю.) не обязан заботиться о комфортности процесса для истца…» Безусловно, с формальной стороны лицо, участвующее в деле, при реализации своих процессуальных прав выполняющее все требования процессуального закона, не может считаться правонарушителем и не может быть обвинено в злоупотреблении процессуальными правами. Однако с содержательной стороны очевидно, что участник процесса, который реализует свои процессуальные права и добивается наступления последствий, описываемых в ч. 2 ст. 111 АПК РФ, преследует юридически осуждаемую цель. Оценка его поведения в качестве правомерного весьма условна, поскольку она дается в отрыве от оценки субъективной стороны поведения лица, предполагающей анализ целей процессуального поведения и внутреннего отношения к своим действиям. Установление именно данных компонентов поведения лица позволяет говорить о совершаемых действиях как о правонарушении и не допускает их отождествления с правомерным процессуальным поведением.
Вероятно, что обоснование правомерности поведения лиц, поступающих внешне в соответствии с требованиями процессуального закона, подменяет собой нерешенность более значимой проблемы установления признаков процессуального злоупотребления в действиях участников процесса. Иными словами, очевидно, что злоупотребление процессуальными правами есть, однако как его доказать? Таким образом, поиск должен вестись в направлении разработки средств противодействия злоупотреблениям, а не в направлении обнаружения оправдательных аргументов объективно вредоносного поведения в арбитражном процессе.

2) опасениях неограниченной судейской дискреции.

Опасения неограниченности судейской дискреции, при которой суд фактически приобрел бы право неконструктивно воздействовать на поведение участников процесса под видом борьбы со злоупотреблениями процессуальными правами, что привело бы к злоупотреблениям уже со стороны суда, также беспочвенны. По нашему мнению, сам посыл о возможных или даже презюмируемых негативных проявлениях судейской дискреции при решении данного вопроса является ошибочным, поскольку все судопроизводство в той или иной степени основано на усмотрении суда, сталкивающегося с необходимостью на всем протяжении дела высказывать свои суждения в условиях правовой неопределенности.
В целях предложения мер противодействия рассматриваемой разновидности правонарушений требуется доктринальный анализ категории «злоупотребления процессуальными правами» как негативного процессуального явления. В последнее время проблема злоупотребления процессуальными правами в гражданском и арбитражном процессуальном праве постепенно привлекает внимание исследователей.
Юридическая сущность злоупотребления процессуальными правами может быть раскрыта по ряду позиций, характеризующих исследуемое понятие с точки зрения его наиболее основных черт, а также с позиции его взаимосвязи с другими юридическими явлениями.
1. Злоупотребление процессуальными правами как феномен права позволяет охарактеризовать исследуемое явление как оригинальное и самобытное, но вместе с тем негативное проявление сферы юридических отношений. Данное понятие фиксирует два противоположных свойства права.
Во-первых, позитивное свойство, проявляющееся в богатстве права, его несводимости к простой корреспонденции субъективных прав и обязанностей участников правоотношений. Злоупотребление правами — это своего рода проявление негативной юридической инициативы, которое базируется на неисчерпаемости правовых возможностей, позволяющих использовать их как во благо, так и во вред.
Во-вторых, негативное свойство в виде изначально присущей праву ограниченности, неспособности учесть все своеобразие жизненных ситуаций и закрепить их в законе. Злоупотребление процессуальными правами выявляет некий зазор между фактами объективной действительности и их юридическим закреплением в нормах закона.
2. Злоупотребление процессуальными правами является промежуточной юридической категорией. Данная характеристика показывает несводимость конструкции злоупотребления правом к классическим полярным юридическим формам в виде правонарушения и правомерного поведения. Существование таких «промежуточных» категорий — известное науке явление. Они характерны тем, что «отдельные классификационные признаки в них либо отсутствуют, либо проявляются в ослабленном, „стертом“ виде… Всегда они представляют нетипичные явления, не требующие по своему значению, качественному или количественному, изменения оснований классификации; для их познания достаточно установления их промежуточной природы и учета их признаков, свойств». По нашему мнению, злоупотребление процессуальными правами принадлежит к особому типу процессуального правонарушения.
3. Проблема злоупотребления процессуальными правами — это вопрос об оптимальном соотношении материального и процессуального начала в судопроизводстве. Необходимо отметить, что существование всех процессуальных норм и институтов предопределено наличием материальных гражданских прав, подлежащих защите. Процессуальные права ценны ровно настолько, насколько они обеспечивают защиту нарушенных субъективных прав лиц.
В теории процессуального права обоснованно признается, что процессуальное право несводимо к форме принудительного осуществления материального права, однако отрицать всяческую взаимосвязь материальных и процессуальных прав вряд ли возможно. Злоупотребление процессуальными правами чаще всего связано с положением, когда субъект-правообладатель осуществляет свои процессуальные права для защиты заведомо отсутствующих у него субъективных материальных прав. В этом проявляется функциональная взаимосвязь материальных и процессуальных прав. Сказанное может означать ситуацию ведения лицом судебного процесса «ради самого процесса», поскольку отсутствие материальных прав само по себе не является основанием для непризнания за субъектом прав процессуальных. Кроме того, вопрос о наличии либо отсутствии материальных прав решается, как правило, уже после завершения дела, когда процессуальные права оказываются реализованными. Некоторые, в том числе содержащиеся в законе, описания злоупотреблений процессуальными правами моделируют данное понятие через указание тесной связи материальных и процессуальных категорий. Например, «явно неосновательный (имеется в виду с материальной точки зрения) иск» (ст. 99 ГПК РФ).
С учетом изложенного все совершаемые в арбитражном процессе действия должны соизмеряться с предполагаемыми за субъектами процесса арбитражным судом и утверждаемыми самими лицами субъективными материальными правами.
4. Злоупотребление процессуальными правами резко диссонирует с провозглашенными законодателем целями и задачами правосудия по экономическим спорам. Правильное и своевременное рассмотрение и разрешение гражданских дел в условиях процессуальной недобросовестности становится затруднительным, поскольку действия субъекта-правонарушителя всячески препятствуют реализации этих целей. Е.В. Васьковский предлагал понимать под злоупотреблением процессуальными правами «осуществление их тяжущимися для достижения целей, несогласных с целью процесса — правильным и скорым разрешением дела». Соответственно следствием злоупотребления правами в арбитражном процессе может выступить неправильное и несвоевременное рассмотрение и разрешение гражданского дела. В общем плане злоупотребление как раз и направлено на введение арбитражного суда в заблуждение относительно действительных обстоятельств дела и на максимальное затягивание судебного разбирательства с целью отсрочить вынесение неблагоприятного решения. Следовательно, злоупотребление процессуальными правами — это явление, резко антагонистичное целям и задачам судопроизводства.
5. Злоупотребление процессуальными правами также несовместимо с принципами арбитражного процессуального права. По нашему мнению, идеи, составляющие квинтэссенцию принципов процесса и злоупотреблений процессуальными правами, характеризуются несовместимостью и разнополюсностью. Анализ соотношения принципов процесса и рассматриваемого правонарушения приводит к выводу о том, что практически все формы злоупотребления процессуальными правами представляют собой нарушение положений, содержащихся в принципах арбитражного процессуального права. Большинство злоупотреблений процессуальными правами — это своего рода проявление «издержек» принципов процесса, их умышленно недобросовестное толкование заинтересованным субъектом. Наиболее рельефно это проявляется в действии принципов состязательности, диспозитивности, а также процессуального формализма.
Так, зачастую принцип состязательности трактуется как допустимость любых процессуальных приемов, приводящих к необходимому результату, или как допустимость абсолютно любого процессуального поведения. Гражданский или арбитражный процесс как установленные законом юридические процедуры уже по определению должны выступать не просто как состязание спорящих сторон, а как честное состязание субъектов, имеющих в своем арсенале равные юридические возможности; получение преимущества в состязании за счет употребления недозволенных приемов противоречит сути юридического процесса. Безусловно, принцип состязательности предполагает наличие определенной процессуальной тактики, основанной на нормах закона. Однако, рассматривая состязательность и недопустимость злоупотребления правами как мнимый антагонизм, мы полагаем, что данный принцип не только не оправдывает процессуальную недобросовестность, но и призван противодействовать ей нормированием допустимых процессуальных приемов состязательности.
Также отсутствуют основания для отождествления принципа диспозитивности и ничем не ограниченной свободы реализации процессуальных прав. По своему значению принцип диспозитивности не является абсолютным, поэтому он не может служить оправданием произвольной реализации процессуальных прав, не связанных с целью действительной защиты прав субъекта. Ограничения на осуществление распорядительных процессуальных прав закреплены в самом законе (ч. 5 ст. 49 АПК РФ). Свобода распоряжения объектом процесса и процессуальными средствами защиты ограничена требованиями закона и интересами других лиц, которые могут пострадать в случае ненадлежащей реализации процессуальных прав, составляющих содержание диспозитивного начала судопроизводства.
Принцип процессуального формализма предполагает наличие определенных правовых формальностей, которые устанавливали бы последовательность, содержание, порядок и сроки совершения процессуальных действий. С формально-юридической стороны при буквальном восприятии данного принципа злоупотребление процессуальными правами, когда поведение лица внешне соответствует содержанию имеющегося у него права, не может быть расценено как процессуальное правонарушение.
Однако принцип процессуального формализма, опосредующий воплощение требований арбитражного процессуального закона в деятельности арбитражного суда и участников процесса, включает в себя нормативно заданное условие о добросовестности процессуального поведения (абз. 1 ч. 2 ст. 41 АПК РФ), а также запрет отдельных форм злоупотребления процессуальными правами. Следовательно, поведение лица, участвующего в деле, формально должно соответствовать содержанию имеющегося у него субъективного процессуального права и условиям его осуществления.
Таким образом, содержание принципов арбитражного процесса должно позиционироваться не только за счет демонстрации потенциальных юридических возможностей действия принципов, но и за счет отрицания недопустимых, запрещенных законом форм поведения, являющихся некорректной интерпретацией содержания таких принципов.
Злоупотребления процессуальными правами в арбитражном процессе могут быть связаны с недобросовестными действиями, совершаемыми в арбитражном суде первой инстанции начиная от обращения в суд, а также с неосновательным возбуждением производств по проверке вынесенных судебных актов.
I. Злоупотребление процессуальным правом на предъявление иска в арбитражный суд первой инстанции. Часть 1 ст. 4 АПК РФ устанавливает, что каждое заинтересованное лицо имеет право на обращение в арбитражный суд за защитой нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов. Данное субъективное процессуальное право жестко детерминировано его целевым назначением — защитой нарушенного или оспоренного кем-либо субъективного права или охраняемого законом интереса. Обязательным условием обращения в суд является действительное или предполагаемое нарушение прав истца.
Подобно тому, как гражданско-правовые сделки могут иметь те или иные пороки, влияющие на их юридическую действительность, исковые требования, представляя собой процессуальные юридические факты, могут характеризоваться теми или иными дефектами, относящимися к их форме, содержанию, очередности возникновения и др. Такого рода дефекты можно именовать пороками искового требования. По изъяну искового прошения можно выделять иски с пороком цели, времени, повода, основания предъявления иска, его формы, волеизъявления истца, а также искового требования в целом.
Иски с пороком цели — это иски, предъявление которых не связывается с действительной защитой нарушенных или оспариваемых прав, законных интересов истца. Разновидностями подобных обращений может быть:
1. Предъявление иска с целью заведомо неосновательного приобретения личных или материальных выгод и преимуществ, на которые лицо не имеет права претендовать. Например, истец предъявляет к ответчику иск о взыскании сумм по уже исполненному последним обязательству, зная об отсутствии у ответчика доказательств произведенного исполнения.
2. Иск, направленный на неосновательное освобождение от обязательств перед другими лицами. В судебной практике возникают случаи, когда лица предъявляют иски в целях получения решения, неосновательно освобождающего их от определенных обязательств перед своими контрагентами. Подобные исковые требования представляют собой не что иное, как инсценировку судебного процесса. Как правило, в данном случае между сторонами процесса имеет место сговор. Ответчик, добиваясь прекращения своих обязательств перед третьими лицами, не являющимися участниками процесса, просит истца (являющегося подконтрольным ответчику субъектом) предъявить к нему исковые требования в арбитражный суд. Повод и основание такого «иска по сговору» могут быть совершенно надуманными или даже умышленно созданными сторонами. Например, истец может утверждать, что он выступает кредитором в якобы существующем между ним и ответчиком обязательстве, срок исполнения по которому уже наступил. Весьма распространенной также является ситуация, когда лицо предъявляет иск об исключении имущества из описи (ареста) по предварительной договоренности с ответчиком-должником в первоначальном обязательстве. Основанием такого иска являются утверждения истца о том, что спорное имущество принадлежит ему, а не ответчику. Последний признает заявленные исковые требования, «уводя» имущество из-под взыскания кредиторов.
Еще Е.В. Васьковский отмечал подобное процессуальное поведение сторон, удачно именуя его симуляцией. Термин «фиктивный процесс» встречается в дореволюционной литературе. По законодательству некоторых стран лица, чьи права затрагивались решением, принятым в результате «фиктивного процесса», не были им связаны и могли в исковом порядке опровергать установленные факты.
3. Следующим видом злоупотребления процессуальным правом является предъявление иска с целью причинения вреда, а равно с целью оказания воздействия на ответчика, которого истец желает подвигнуть к принятию определенного решения или к каким-либо уступкам в свою пользу. Иск здесь выступает своеобразным средством шантажа ответчика, который, не желая «связываться» с истцом, идет на все, чтобы только «откупиться» от него, не подвергая угрозе свою деловую репутацию и имидж предприятия. Примерами такого рода обращений могут служить рейдерские атаки на предприятие, где обращение в арбитражный суд с иском по надуманному основанию сопровождается также требованием об обеспечительных мерах.
4. При недобросовестном предъявлении иска с целью затягивания (блокирования) рассмотрения другого дела злоупотребление процессуальным правом имеет промежуточный характер.
Зачастую каждый отдельный факт, подлежащий установлению с помощью доказательств в исковом производстве, становится предметом самостоятельного рассмотрения другими юрисдикционными органами, прежде всего судами. Следует признать, что синхронизация усилий многих государственных органов по установлению и оценке отдельных обстоятельств гражданских дел и усилий арбитражного суда в разрешении конкретного дела отличается высокой правовой эффективностью. Однако встречаются случаи, когда участники арбитражного процесса стремятся недобросовестно получить и использовать выводы суда и иных государственных органов при рассмотрении другого гражданского дела. Задача субъекта, возбуждающего параллельный юрисдикционный процесс,  — это «подрыв» фактов, положенных в основание исковых требований или возражений по первому делу. Классический пример — это предъявление иска о признании недействительным (варианты — незаключенным, о расторжении) договора, по которому в рамках другого арбитражного процесса с истца (по настоящему делу) планируются определенные имущественные взыскания по каким-либо надуманным основаниям.
Нередко в основание такого иска кладутся «факты-самообвинения». Истец, заявляющий исковые требования отрицательного содержания (например, признать право «невозникшим», договор «недействительным» или «незаключенным», условие сделки «ненаступившим» и пр.), ссылается на нарушения, которые были допущены при заключении сделки лично им. Здесь явно ощущается отсутствие в российском процессуальном праве института, сходного с английским estoppel, означающим правило доказывания, в соответствии с которым сторона не может отрицать определенные факты, которые предварительно ею же утверждались.
5. Нередко ответчик, злоупотребляя своим правом, предъявляет неосновательный встречный иск с целью опровержения первоначального требования истца. По оценке одного из дореволюционных правоведов, в России в конце XIX — начале XX в. в 95% случаев встречные иски предъявлялись в суд для того, чтобы затормозить дело. Институт встречного иска является одним из проявлений принципа процессуальной экономии. Он исключает возможность различной оценки одних и тех же юридических фактов, возможность принятия двух противоположных судебных решений, а также позволяет существенно сократить сроки разрешения юридического конфликта. Однако предъявление встречного иска может выступать как форма злоупотребления процессуальным правом, когда встречный иск подается не с целью удовлетворения действительных наличных встречных притязаний, а с целью затруднить рассмотрение дела, затянуть судебное разбирательство, подорвать основание первоначального иска и т.д.
Иски с пороком времени подачи — это требования, которые недобросовестно заявляются истцом в заведомо неподходящий для этого срок. Можно выделить две формы такого рода злоупотреблений:
1. Иск, поданный до истечения установленного срока ( «ранний» иск),  — это требование истца, недобросовестно предъявляемое в суд с целью неосновательного приобретения выгод и преимуществ по обязательствам, срок исполнения которых еще не наступил, либо без соблюдения обязательного предварительного досудебного порядка урегулирования спора с ответчиком, когда такой порядок установлен законом или договором.
В первом случае истец не имеет права на удовлетворение иска, даже если его требование в будущем приобретет вполне законный характер. В судебных постановлениях иногда встречаются указания на преждевременность предъявления иска. Что касается второго случая, то не всякое игнорирование претензионного порядка, даже если он является обязательным для истца, однозначно свидетельствует о злоупотреблении правом. Злоупотребление имеет место лишь в случае, когда обстоятельства дела свидетельствуют о предумышленном характере такого поведения (ч. 1 ст. 111 АПК РФ).
2. Иск, поданный по истечении определенного срока ( «поздний» иск),  — это требование истца, недобросовестно предъявляемое в суд с неоправданной задержкой в целях неосновательного приобретения выгод и преимуществ. С одной стороны, позиция истца в таких случаях вроде бы безупречна, поскольку он (хотя бы в пределах срока исковой давности) волен распоряжаться правом на предъявление иска по своему усмотрению. Однако если в его действиях усматривается злой умысел, попытка причинить вред, ввергнуть должника в неоправданные расходы, неосновательно обогатиться за его счет, суд может расценить такие действия как злоупотребление процессуальными правами. На основании п. 1 ст. 404 ГК РФ «суд также вправе уменьшить размер ответственности должника, если кредитор умышленно или по неосторожности содействовал увеличению размера убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением, либо не принял разумных мер к их уменьшению». Полагаем, что непредъявление иска вовремя (непосредственно за правонарушением, когда становится понятно, что судебная защита — это единственный путь разрешения конфликта) и есть непринятие разумных мер к уменьшению убытков.
Иски с пороком повода — это иски, предъявляемые при заведомом отсутствии действительного нарушения каких-либо прав истца. К этой категории относятся:
1. Иски, предъявляемые в суд по искусственно созданному истцом поводу (провокационные иски),  — это требования, при которых нарушение прав истца создается самим истцом путем умышленной постановки ответчика в определенные условия. Так, в практике получила распространение такая форма недобросовестного поведения, когда кредитор уклоняется от принятия должного исполнения, а затем ставит вопрос либо о банкротстве задолжавшего ему лица, либо о взыскании с него непомерных денежных санкций или о получении имущества должника.
2. Предъявление иска без повода происходит при заведомом отсутствии действительного нарушения прав истца. Лицо, злоупотребляющее правом в рассматриваемой форме, указывает на мнимое, надуманное нарушение своих субъективных прав. Для него самого должно быть очевидно, что действительного нарушения прав не произошло. Е.В. Васьковский писал, что «для наличности юридического интереса у истца необходимо еще, чтобы истец имел повод к предъявлению иска против ответчика». Хотя возможны случаи, когда сутяжник настолько проникнут своей идеей, что уже не в состоянии дать адекватную оценку поведению своего оппонента. И.М. Резниченко указывает на общую в данном случае задачу: «Закон стремится к тому, чтобы избежать двух опасностей: во-первых, чтобы не остались незащищенными действительно нарушенные права и интересы и, во-вторых, чтобы судебный агрегат не работал понапрасну при заведомой ясности в том, что нарушение права не имело место, что спор стал следствием ошибки, заблуждения и т.п.» Однако в момент подачи заявления бывает сложно сделать вывод о наличии либо отсутствии нарушения права, поскольку арбитражный суд владеет односторонней информацией, представленной истцом, хотя в ряде случаев отсутствие действительного нарушения прав истца является явным.
К искам с пороком основания можно отнести следующие группы исковых требований:
1. Иски, основанные на заведомо недостоверных доказательствах или фактах ( «ложные иски»),  — это требования, заведомо не подлежащие удовлетворению вследствие недоброкачественности представляемых лицом доказательств. Еще римскому праву была известна формула: «Ex dolo malo non oritur action» (т.е. из обмана не возникает права на иск: суд не примет сторону лица, которое основывает свою претензию на безнравственном или незаконном действии). Соборное Уложение (ст. 203, 245 гл. X; ст. 18 гл. XIX) предусматривало обманные иски, которыми признавалось предъявление кабальных записей на возвращенных в тягло посадских людей, живших в закладчиках, либо предъявление на одного холопа двух кабал.
Деформация иска по основанию (и, следовательно, признание его несостоятельным) связывается с дефектами фактической стороны. При решении вопроса о неосновательности искового требования должна учитываться степень неосновательности иска. Речь надо вести о явной и заведомой для лица неосновательности заявленного иска, очевидной для арбитражного суда и других участников процесса. Например, обстоятельства, на которых основаны исковые требования, никогда не существовали в действительности и т.д. Обратное положение означало бы, что во всех случаях, когда суд отказывает в иске, сторона несет ответственность за свое обращение в арбитражный суд, а значит, заявление любого требования связывалось бы с ожиданием подвергнуться ответственности в случае, если иск не будет удовлетворен, что сковывало бы инициативу субъектов, действительно заинтересованных в судебной защите.
2. Иск для защиты заведомо отсутствующих прав либо заведомо противоправных или юридически безразличных интересов истца ( «мнимый иск»). Подобные неосновательные обращения представляют достаточно серьезную проблему для судебной власти. В.М. Жуйков писал: «Все чаще и чаще в суды обращаются с явно неправовыми требованиями — требованиями, не имеющими никакого отношения к правам, свободам или охраняемым законом интересам заявителей, преследующими цель не защитить свои права (их просто нет), а использовать суд в качестве политической трибуны, средства сведения личных счетов и тому подобное…» Злоупотребление в виде подачи иска для защиты заведомо отсутствующего права заключается в том, что истец недобросовестно идентифицирует себя с обладателем нарушенного или оспариваемого права. Для квалификации действий истца в качестве злоупотребления его информированность об отсутствии права не должна вызывать у суда никаких сомнений (например, лицо, не являющееся стороной обязательства, требует выплаты определенных сумм).
АПК РФ не позволяет суду отказать в принятии искового заявления или прекратить производство по делу в случае, если требования истца направлены на защиту отсутствующих у него прав либо на защиту заведомо неправовых или юридически нейтральных интересов.
Иски с пороком формы не отвечают критериям, которые закон предъявляет к содержанию и форме искового заявления. Здесь можно рассматривать две категории исков:
1. Иск, изложенный в некорректной форме, содержит сведения, затрагивающие честь и достоинство ответчика (или другого лица) либо его деловую репутацию. Римское право знало actio famosa (т.е. «иск, чреватый позором или бесчестием для ответчика“). Смысловое содержание искового заявления при этом отходит на второй план, на первый выступает форма изложения исковых требований. Отсутствие в процессуальном законе требований корректности к содержанию искового заявления позволяет недобросовестным истцам излагать сведения, посягающие на личные неимущественные права участников процесса и других лиц.
2. Иск-“донос» — это требование, в котором истец обвиняет ответчика в совершении каких-либо преступных действий. Предъявление подобного требования можно сопоставить с преступлением, предусмотренным ст. 306 УК РФ (заведомо ложный донос). Необходимым признаком субъективной стороны состава данного преступления является заведомость. Объективная вредоносность предъявления подобных исковых требований тем не менее не позволяет арбитражному суду применить к истцу какие-либо меры процессуальной или иной ответственности, поскольку действующее арбитражно-процессуальное законодательство не устанавливает требований к обращению в суд, а также не позволяет арбитражному суду выносить частные определения при обнаружении им признаков преступления либо в иных случаях нарушения законности.
Предъявление исков с пороком волеизъявления свидетельствует о неправильности формирования воли лица в отношении заявленных исковых требований. В рамках данной группы злоупотреблений можно рассматривать иск, предъявленный истцом в результате неправомерного воздействия другого лица. В этом случае исковое требование формально исходит от истца — обладателя права на предъявление иска, но он действует под влиянием другого субъекта, понудившего его к такому обращению. По мнению немецких правоведов, «свободное распоряжение процессуальными функциями… таит опасность злоупотреблений (например, если право на иск передается малоимущему в целях получения бесплатной адвокатской помощи и льгот по оплате судебных расходов)». В римской юриспруденции существовало понятие cambipartia ( «незаконное принятие на себя расходов по ведению процесса для другого лица в обмен на часть суммы иска»). В американском праве известно правонарушение, именуемое champerty, то есть неправомерное оказание помощи другому лицу в гражданском процессе с целью получить выгоды от участия в этом процессе. В этом случае оно также может отвечать по иску потерпевшего лица. Предусмотрена и такая форма злоупотребления правом, как «иск вследствие поддержки» (maintenance), когда лицо без достаточных оснований оказывает поддержку или помощь другому лицу в предъявлении или отстаивании искового требования против третьего лица либо в защите против иска третьего лица, в результате чего это третье лицо терпит потери. Такое лицо может понести ответственность по иску третьего лица.
При возникновении сомнений арбитражный суд может выяснить действительную волю истца на предъявление иска и при наличии сомнений проверить, не вынуждается ли истец к подаче иска путем обмана, насилия, угрозы, заблуждения и т.п.
Иск с пороком требования в целом имеет место в случаях, когда само исковое требование является несостоятельным вследствие его дублирования в другом суде (в настоящее время или в прошлом).
В судебной практике встречаются случаи, когда недобросовестный истец подает сразу несколько исков в различные суды общей юрисдикции или арбитражные суды (множественный иск) либо предъявляет иск, который ранее уже был рассмотрен и разрешен судом или арбитражным судом (повторный иск). Возможность предъявления множественного иска обычно обусловлена недобросовестным использованием истцом правил альтернативной подсудности, а при подаче повторного иска расчет недобросовестного лица направлен только на неосведомленность судьи, рассматривающего дело, относительно ранее состоявшихся судебных актов. Истец, по выражению Б.С. Антимонова и С.Л. Герзон, «не прочь забыть о том, что ему суд уже отказал в иске, и пытается предъявить тождественный иск снова, выждав лишь некоторый срок». В итоге может возникнуть ситуация, когда по одному и тому же вопросу появится несколько судебных актов зачастую противоположного содержания. Подобные злоупотребления встречаются также при подаче в российский суд или арбитражный суд иска, который был ранее рассмотрен или находится на рассмотрении в иностранном суде.
Нормы АПК РФ (п. 1 ст. 148, п. 2 ч. 1 ст. 150), исключительность как свойство законной силы судебного решения, а также существующие методики определения тождественности исков путем анализа их структурных элементов препятствуют недобросовестным истцам неоднократно требовать рассмотрения арбитражным судом одного и того же дела.
II. Реализация процессуальных прав, повлекшая за собой: 1) срыв судебного заседания; 2) затягивание судебного процесса; 3) воспрепятствование рассмотрению дела; 4) воспрепятствование принятию законного и обоснованного судебного акта. Наиболее типичными действиями, совершаемыми участниками процесса и влекущими последствия, перечисленные в ч. 2 ст. 111 АПК РФ, являются заявление ходатайств об истребовании доказательств, заведомо для заявителя не существующих либо не отвечающих требованиям относимости и допустимости (ст. 67 — 68 АПК РФ), о привлечении к участию в деле лиц, заведомо для заявителя не имеющих к процессу никакого отношения; заявление безмотивных отводов составу арбитражного суда; неоднократное изменение предмета и основания исковых требований; неявки в суд с созданием видимости уважительности причин таких неявок; представление недостоверных доказательств; уклонение от раскрытия доказательств с представлением их непосредственно в судебное заседание с целью лишения процессуального противника возможности привести свои возражения; обжалование всех выносимых судом определений и др.
Такие действия должны находиться в причинно-следственной связи с описываемыми в ч. 2 ст. 111 АПК РФ последствиями, поэтому при взыскании судебных расходов с лица, допустившего недобросовестность, арбитражный суд должен привести мотивы, по которым он пришел к выводу о наличии в поведении субъекта признаков данного правонарушения. Кроме того, арбитражный суд должен установить умысел на совершение соответствующих действий; несвязанность их с действительной защитой прав лица.
III. Злоупотребление процессуальными правами в апелляционном и кассационном производстве. АПК РФ не предусматривает действий, которые относились бы к злоупотреблению процессуальными правами в судах вышестоящих инстанций. Между тем недобросовестные проявления встречаются и при пересмотре судебных актов. К их числу может быть отнесена, в частности, подача явно неосновательной, заведомо не подлежащей удовлетворению апелляционной или кассационной жалобы на постановление арбитражного суда первой инстанции. В связи с этим в качестве одного из основных направлений совершенствования арбитражного процессуального законодательства Председателем Высшего Арбитражного Суда РФ было названо «дестимулирование обжалования решений судебных инстанций» в связи с массовыми злоупотреблениями процессуальными правами. Иные злоупотребления процессуальными правами в судах апелляционной или кассационной инстанции могут быть связаны с неполным приведением всех доводов апелляционной или кассационной жалобы и «попридержанием» их непосредственно для заседания суда соответствующей инстанции; ссылка при рассмотрении дела в апелляционном порядке на факты и доказательства, имеющие значение для рассмотрения дела, но сокрытые при разбирательстве дела в арбитражном суде первой инстанции под предлогом того, что арбитражный суд первой инстанции отказал в их исследовании, и др.
Разумеется, рассмотренными в рамках настоящей статьи формами злоупотреблений процессуальными правами не исчерпываются недобросовестные проявления, встречающиеся в судопроизводстве. Подробное рассмотрение всех конкретных видов процессуальных злоупотреблений не составляет цели настоящей работы, однако указание на отдельные из них призвано обратить внимание законодателя и практических работников на необходимость разработки и внедрения (прежде всего на нормативном уровне) механизмов, направленных на противодействие вредоносному процессуальному поведению в целях обеспечения баланса публичных и частных интересов, а также баланса интересов спорящих сторон — истца и ответчика, при котором ни одна из них не имела бы возможности получить процессуальные преимущества за счет обращения к процессуальным приемам, являющимся злоупотреблениями процессуальными правами.

[1] Теория государства и права: Учебник для вузов  А.Ф. Черданцев –     М. Юрайт, 1999г. стр. 114

[2] Теория государства и права: учебник для вузов/ под ред. Корельского В.М. и Перевалова В.Д. изд. Норма. М. 2000г. стр. 84

[3] Теория государства и права: учебник для вузов/ под ред. Корельского В.М. и Перевалова В.Д. изд. Норма. М. 2000г. стр. 89