Толкование ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации, систематический способ.

Толкование ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации, систематический способ.

Логика.  
На территории РФ не применяются общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры, если они не соответствуют нормам нашего национального права (Конституции и Федеральному законодательству). Все, что не соответствует, - не ратифицируется, не утверждается и не применяется на территории РФ. 

Правовое  обоснование. 

Общепризнанные  принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации согласно части 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации  являются составной частью ее правовой системы.  
При этом, согласно статье 34 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ "О международных договорах Российской Федерации" все международные договоры до момента вступления в законную силу на территории РФ, проходят проверку соответствия нашей родной Конституции РФ. Если такой международный договор ей не соответствует, то и не подлежит введению в действие и применению.  
Но и это еще не все! Следом за 34-ой статьей приведенного Закона идет Раздел V. ПРЕКРАЩЕНИЕ И ПРИОСТАНОВЛЕНИЕ ДЕЙСТВИЯ МЕЖДУНАРОДНЫХ ДОГОВОРОВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ.  
Перечислю только названия статей (все не поместится):  
Статья 35. Рекомендации о прекращении или приостановлении действия международных договоров Российской Федерации  
Статья 36. Предложения о прекращении или приостановлении действия международных договоров Российской Федерации  
Статья 37. Прекращение и приостановление действия международных договоров Российской Федерации  
И т.д. все вытекающие последствия...  
Словом, с законодательной точки зрения, РФ защищает свое национальную правовую систему от вмешательства неких общепризнанных международных норм права, а те положения международных договоров, которые в настоящий момент вступили в силу на территории РФ, и без того содержатся в Конституции РФ или иных Федеральных законах.

Статья 15

4. Конституция иначе решает  проблему соотношения правовой  системы РФ и общепризнанных  принципов и норм международного  права и международных договоров  РФ: они являются составной частью  правовой системы России.

Конституция, развивая отечественный  опыт взаимодействия национального  и международного права и учитывая практику конституционного регулирования  других государств, преодолела многие препятствия к открытости внутреннего  правопорядка для норм международного права. В данном контексте весьма примечательны многие положения преамбулы Конституции, в том числе об осознании многонациональным народом РФ себя частью мирового сообщества, уважении к общепризнанным принципам равноправия и самоопределения народов, утверждении прав и свобод человека и гражданина как свидетельства ясного понимания объективного характера региональных, континентальных и планетарных интеграционных процессов и ориентации Российского государства на участие в них.

В развитие положений преамбулы  ч. 4 ст. 15 Конституции устанавливает, что общепризнанные принципы и нормы  международного права и международные  договоры РФ являются составной частью ее правовой системы. Если международным  договором РФ установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. Словосочетание "общепризнанные принципы и нормы международного права" содержатся также в ст. 17, 63 и 69 Конституции.

Отсюда, однако, не следует, что Конституция воспроизвела так  называемую монистическую теорию соотношения  отечественного правопорядка и международного права, согласно которой они образуют единую систему. Напротив, в самом  тексте ч. 4 комментируемой статьи отчетливо  просматривается признание международного и внутригосударственного права  двумя различными правовыми системами, что имеет под собой глубокие основания. В частности, международное  право отличается от внутригосударственного права по объему регулирования, субъектам, процессам создания и источникам, гарантиям соблюдения и продолжает оставаться в основном межгосударственным правом. Что же касается Конституции, она устанавливает механизм их согласования и взаимодействия. Такое согласование и взаимодействие осуществляется в  структуре национального правопорядка, в конституционных и отраслевых правоотношениях, а также в правоприменении, следовательно, функционально возложено не только на законодательную и исполнительную власть, но и на правосудие.

Таким образом, нормативное  содержание положений ч. 4 ст. 15 значительно  богаче и не столь линейно, как  это нередко интерпретируется. Во-первых, указанные положения представляют собой общую трансформацию общепризнанных принципов и норм международного права в качестве обязательных для  субъектов российского права. Эти  принципы и нормы в силу их опосредования Конституцией и прямого конституционного веления непосредственно обязывают законодателя, исполнительную власть и правосудие, ориентируют их, определяют пределы дискреции и устанавливают определенные запреты. При этом на федеральном законодателе также лежит обязанность по установлению санкций за нарушение указанных принципов и норм, рецепированных Основным Законом, субъектами внутригосударственного права.

Во-вторых, общепризнанные принципы и нормы международного права  Основным Законом содержательно  сопрягаются с учредительной  функцией Конституции, которой учреждена Российская Федерация, легитимируемая не только волей единой государственной гражданской нации России, но и получившими всеобщее признание в современном мире началами организации и функционирования межгосударственной системы (преамбула); составляют интегральную часть правовой системы России (ч. 4 ст. 15); являются критерием, которым руководствуется Российское государство, признавая, т.е. определяя, круг, объем и пределы, и гарантируя, т.е. юридически, организационно и материально обеспечивая, права и свободы человека и гражданина (ст. 17); устанавливают пределы усмотрения Российской Федерации при предоставлении убежища политическим эмигрантам (ч. 1 и 2 ст. 63); наконец, составляют основу конституционного статуса коренных малочисленных народов и обязывают Российское государство гарантировать этот статус на уровне не ниже, чем это предусмотрено указанными принципами и нормами (ст. 69).

В-третьих, Конституция раскрывает основные признаки указанных принципов  и норм, в том числе императивность содержащихся в них велений как  проистекающих из воли народа как  конституционного законодателя ("Мы, многонациональный народ Российской Федерации..., исходя из общепризнанных принципов"), универсальность в  смысле всеобщего признания, что  выражается в самом их обозначении  в качестве общепризнанных, юридическую  обязательность для субъектов российского  права, поскольку эти принципы и  нормы входят в правовую систему России. С этой точки зрения нет ничего абсурдного в утверждении, что юридически обязательными для России являются только те нормы международного права, в отношении которых она выразила согласие на обязательность их для себя. Именно так, если при этом не игнорировать, одновременно вводя в заблуждение правоприменение, сущность международного права и его согласительную природу. Норма международного права - договорная или обычная - обретает характер общепризнанной лишь при условии согласия государства как суверенного участника международных отношений и основного субъекта международного права с данной нормой и признания ее юридически обязательной для себя.

В-четвертых, Конституция, не устанавливая общий примат международно-правовых принципов и норм над внутригосударственным  правопорядком, закрепляет приоритет  международного договора РФ в применении, если и поскольку между ним  и нормой национального закона возникла коллизия. Это означает, что нормы  закона, предусматривающие иные правила, чем установленные договором, сохраняют  свою юридическую силу, но не применяются  при разрешении дел, касающихся государства, также участвующего в соответствующем  договоре.

В-пятых, Конституция различает  понятия действия договора, и в  этом случае речь идет об обязывающей  силе договора для государства в  целом или в лице соответствующих  органов, например об обязанности законодателя или иного нормодателя России, и применения. Отсюда - разграничение самоисполнимых и несамоисполнимых договоров, с одной стороны, и пределы приоритета международного договора в применении в случае его коллизии с национальным правопорядком. В частности, Конституция в иерархии правовой системы занимает доминирующее положение и в случае коллизии с нею норм международного договора в силу ч. 1 ст. 15 всегда обладает безусловным верховенством; преимуществом в применении обладают только ратифицированные федеральным законодателем международные договоры, что же касается межправительственных или межведомственных соглашений - они таким преимуществом по отношению к национальному закону не обладают, что вытекает из взаимосвязанных положений ст. 10, 71, 86, 90, 105-107, 113, 114, 125 Конституции и др.

В-шестых, из системного единства Конституции и права России в  целом следует, что общепризнанные принципы и нормы международного права также образуют системное  единство, что требует учета их взаимосвязанности. Указанные принципы и нормы в равной мере императивны, и каждый из них должен рассматриваться  в контексте всех других принципов, что, в частности, исключает их оценку в качестве противоречащих друг другу или вступающих в противоречие с Основным Законом. Последнее особенно часто наблюдается при сопоставлении принципов самоопределения народов и политического единства и территориальной целостности государств.

В-седьмых, Конституция, различая общепризнанные принципы и общепризнанные нормы международного права, не содержит определения понятия этих принципов  и норм, как не называет и их источников. В ней нет также прямых указаний на методы их выявления и способы  установления содержания, что само по себе предполагает достаточно широкую  дискрецию федерального законодателя, главы государства, правительства, других органов исполнительной власти РФ. В связи с этим существенно  возрастает и роль судов РФ, особенно высших.

В частности, в постановлении  Пленума ВС РФ от 10.10.2003 N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров  Российской Федерации"*(83) впервые  в отечественной юридической  практике дано легальное определение  понятия общепризнанных принципов  международного права как основополагающих императивных норм международного права, принимаемых и признаваемых международным  сообществом государств в целом, отклонение от которых недопустимо. Тем самым Верховный Суд указал на главные конститутивные признаки общепризнанных принципов международного права, в числе которых - основополагающий характер, императивность содержащихся в них велений и всеобщность признания в качестве таковых. При этом обращает на себя внимание известное совпадение данного определения с характеристикой императивных норм jus cogens ("неоспоримое право"), которая содержится в ст. 53 Венской конвенции о праве международных договоров: jus cogens - это норма общего международного права, которая принимается и признается международным сообществом государств в целом как норма, отклонение от которой недопустимо и которая может быть изменена только последующей нормой общего международного права, носящей такой же характер.

В отличие от общепризнанных принципов под общепризнанными  нормами международного права Верховным  Судом понимаются правила поведения, принимаемые и признаваемые международным  сообществом государств в целом в качестве юридически обязательных. Верховный Суд не провел, таким образом, между ними контрастной грани: общепризнанные принципы международного права суть его нормы, в свою очередь указанные нормы - договорные или обычные - закрепляют соответствующие принципы, признаваемые государством обязательными для него. Иными словами, общепризнанный принцип - всегда норма, но далеко не всякая норма есть принцип. В постановлении по делу о делимитации морской границы в районе залива Мэн (Канада против США, 1984 г.) Международный суд ООН отметил, что применение в сочетании отчасти совпадающих по значению терминов "норма" и "принцип" передает одну и ту же идею... принципы включают в себя нормы международного права, а употребление термина "принципы" обосновано их более общей и фундаментальной природой.

Несмотря на огромное количество международных договоров и обычаев, число действительно универсальных международно-правовых принципов и норм, получивших всеобщее признание, относительно невелико. Сосредоточенные главным образом в Уставе ООН, они занимают главенствующее в иерархии норм международного права положение. Эти принципы и нормы, в основном покрывающие сферу межгосударственных отношений, не могут быть отменены государствами ни в индивидуальном порядке, ни по взаимному согласию. При этом Устав ООН, закрепляя в ст. 2 комплекс принципов в качестве обязательных для государств - членов ООН, в ее п. 6 особо оговаривает, что ООН "обеспечивает, чтобы государства, которые не являются ее членами, действовали в соответствии с этими принципами, поскольку это может оказаться необходимым для поддержания международного мира и безопасности". А согласно ст. 103 Устава "в том случае, когда обязательства членов Организации по настоящему Уставу окажутся в противоречии с их обязательствами по какому-либо другому международному соглашению, преимущественную силу имеют обязательства по настоящему Уставу".

Указанные принципы нормативно раскрываются в Декларации о принципах  международного права, касающихся дружественных  отношений и сотрудничества между  государствами в соответствии с  Уставом ООН, которая была принята  Генеральной Ассамблеей ООН 24 октября 1970 г., и Декларации принципов, которыми государства-участники будут руководствоваться  во взаимных отношениях, содержащейся в Заключительном акте Совещания  по безопасности и сотрудничеству в  Европе от 1 августа 1975 г. Содержание указанных принципов может раскрываться также в иных документах ООН и ее специализированных учреждений*(84). Уместно отметить, что в отечественной конституционно-правовой литературе характер тенденции приобретает не имеющее под собой оснований отождествление общепризнанных принципов международного права с упоминаемыми в ст. 38 Статута Международного суда ООН наряду с договорами и международными обычаями как "доказательствами всеобщей практики, признанной в качестве правовой нормы" "общими принципами права", которые упоминаются также в . 2 ст. 7 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. и при этом интерпретируются в духе естественно-правовой доктрины. Основания для этого обычно видят в ст. 38 Статута Международного суда ООН, согласно которой источниками общепризнанных принципов и норм международного права являются: международные конвенции - как общие, так и специальные; международный обычай как доказательство всеобщей практики, признанной в качестве правовой нормы; общие принципы права, признанные цивилизованными народами. Последние имеют существенное значение и в процессе правоприменения. Научный спор о соотношении закона и права, "общих принципов права, признаваемых цивилизованными народами", перенесенный в практику деятельности правоприменительных органов, способен стать источником многих потрясений, если не учитывать, что "общие принципы права" действительно занимают доминирующее положение и должны учитываться при разрешении конституционных и иных юридических споров, в том числе споров между индивидом и государством в той мере, в какой они получили признание и закрепление в Конституции. Конституция является способом, юридической формой такого признания. Недопустимо, ссылаясь на общие принципы права, обходить Конституцию и закон, поскольку это привело бы к размыванию конституционных функций и лишало бы Конституцию рационализирующего и стабилизирующего воздействия на организацию и функционирование государственно-организованного общества. Отсюда также следует, что признание общепризнанных принципов и норм международного права частью правовой системы РФ не превращает их в масштаб оценки законов и иных правовых актов, принимаемых в Российской Федерации. Таким масштабом всегда остается Конституция.