Теория разделения властей

Парламент (палата) - как  единое целое - слишком громоздкий аппарат  для эффективного обсуждения сложных  проблем, если они не были предварительно подготовлены и рассмотрены более узким составом депутатов, профессионально знакомых с определенной сферой государственной деятельности. В современных парламентах практически ни один законопроект не принимается, если он не прошел стадию проработки в одном из структурных подразделений палат, именуемом комитетом, который и выносит его на решение палаты.

3.Полномочия парламента  и его палат.

Для успешной реализации своих функций парламент наделяется Конституцией необходимыми полномочиями. Совокупность полномочий и функций парламента образуют его компетенцию. Компетенция, в свою очередь, является важнейшим фактором, определяющим не только правовое положение парламента и его роль в политической жизни общества, но и взаимоотношение его с другими высшими органами государственной власти. По объему компетенции парламенты можно подразделить на три группы.

1.Парламенты с абсолютно определенной  компетенцией. Характерны для федеративных  и децентрализованных унитарных  государств. В таких государствах центральная власть конституционно ограничена правами субъектов федерации или иных территориальных образований. К этой группе можно отнести парламенты США, Франции, Испании.

Так, например, в США предметы ведения  союза и штатов разграничены достаточно жестко. Конституционной линией, разделившей их, служит перечень вопросов, отнесенных к компетенции Конгресса. В их число авторы конституции ввели: регулирование внутренней и внешней торговли, чеканку монеты и определение ее стоимости, установление мер и весов, учреждение федеральных органов государственной власти, набор и содержание армии и ВМФ, ведение международных дел, организацию почтовых служб, регламентацию авторского права и вопросов предоставления гражданства, управление территориальными владениями США.

2. Парламенты с абсолютно неопределенной  компетенцией (т.е. парламенты, которые  имеют право издавать законы  по любому вопросу и юридически  обладают неограниченными полномочиями).

Классический пример - парламент  Великобритании. В, XII в. В Англии утвердился принцип верховенства парламента, определяющий его положение в качестве верховного законодательного органа. Он означает, что парламент не связан каким-либо конституционным актом в законодательной области. Парламент имеет право принимать, отменять и изменять любой закон в порядке обычной законодательной процедуры, и никто (в том числе и суд) не может поставить под сомнение конституционность акта парламента.

К этой группе условно  можно отнести также парламенты Новой Зеландии, Японии, Италии и  Ирландии.

3.Парламенты с относительно  определенной компетенцией. Это  означает, что границы их компетенции  являются относительно подвижными. Так, Конституция Швейцарии не содержит ясного критерия для разграничения компетенции парламента и правительства. Ряд перечисленных в Конституции полномочий Федерального собрания повторяются с незначительными изменениями в другом месте Конституции, где речь идет о полномочиях Федерального совета. К тому же Конституция содержит положение о том, что Федеральное собрание решает все вопросы, которые отнесены к компетенции федерации и не входят в круг ведения другой федеральной власти.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

4. Исполнительная власть

 

 

 

 

При рассмотрении проблем оптимальности соотношения законодательной и исполнительной властей общей исходной посылкой для исследователей разных стран, включая американцев, является следующая: конгресс (парламент, Национальное собрание) принимает законы, а президент (правительство, кабинет) их исполняет, проводит в жизнь. Эта аксиома концепции разделения властей закрепляется иногда в текущих законах, а чаще – в конституциях. Она довольно редко подвергается сомнению. За исключением тех аномальных В современной истории случаев (фашистская Германия, демократическая Россия после расстрела парламента 3–4 октября 1993 г.), когда вопреки здравому смыслу и порушенной Конституции предлагалось считать акты исполнительной власти по юридической силе стоящими над законами и актами законодательной власти.

Например, по Закону от 23 марта 1933 г. «О ликвидации бедственного положения народа и государства» в фашистской Германии органам исполнительной власти в лице правительства предоставлялось  право издавать акты, имеющие силу закона. Причем специально предусматривалось, что если закон, принимаемый правительством, расходился с формально действующей конституцией, то тем хуже было для самой конституции. Подобные акты, согласно ст. 2 Закона, могли и не соответствовать конституции.

Разумеется, при этом «всенародно избранный» канцлер, не набравший на выборах 5 марта 1933 г. даже 50% голосов избирателей, получал широкие полномочия по разработке и внесению в правительство проектов такого рода законов, которые после их формального утверждения уже на следующий день вступали в силу.

Однако такое положение, а точнее, «соотношение» законодательной  и исполнительной властей – это  крайность для современных государств. Она, естественно, серьезными учеными-конституционалистами не обсуждается, а осуждается.

Обсуждению же на предмет  оптимального, наиболее рационального  распределения властей, с точки  зрения интересов всего общества, а не эгоистических интересов  правящей клики и отдельных лиц, подлежат только те случаи, когда обе  ветви обладают реальной, а не декоративной, формальной властью. Именно только по отношению к таким, а не крайним ситуациям высказываются суждения, касающиеся критериев оптимального распределения законодательной и исполнительной властей, установления баланса между ними, их активности и эффективности.

«Дилемма вполне очевидна, – пишет в связи с этим С. Хэндель, – без власти никакие  большие дела не могут быть осуществлены. Однако очевидно и то, что любая  власть в потенциале влечет за собой  всякого рода нарушения и злоупотребления. Вопрос заключается в том, какими прерогативами должна обладать исполнительная власть, для того чтобы не мешать деятельности других властей и вместе с тем быть активной и эффективной? Каким образом и какими средствами поддерживать баланс властей?».

А баланс властей, как показывает опыт его поддержания в разных странах, может быть далеко не всегда стабильным. Под влиянием целого ряда объективных и субъективных факторов он периодически нарушается в пользу исполнительной или законодательной власти. Каждая из властей стремится использовать концепцию разделения в своих целях, для своего усиления.

Так, например, в США, согласно американским источникам, в XIX в. это  в значительной мере удавалось сделать  законодательной власти в лице Конгресса. Проводился в жизнь известный  тезис Дж. Локка, повторенный Дж. Мэдисоном и А. Мильтоном, о том, что при республиканском правлении законодательная власть с необходимостью должна доминировать над исполнительной.

На протяжении всего XIX в. в системе государственной  власти США верховенство оставалось за Конгрессом. Роль президента также считалась весьма высокой. Но она была подчинена воле Конгресса. Администрация Э. Джексона и А. Линкольна считается в данном отношении «большим исключением из этого правила».

В последующие годы ситуация с соотношением властей значительно изменилась. Под влиянием целого ряда объективных и субъективных факторов, как отмечают исследователи американской политической системы, пальма первенства в государственном механизме США стала постоянно переходить от законодательной к исполнительной власти. В самой жизни и в сознании общественности наметалась тенденция рассмотрения американской политической системы исключительно с «позиций персонализации института президентства».

Среди факторов, способствующих развитию данной тенденции, в первую очередь называются усиление инициативы и активности института президента в формировании и проведении внутренней и внешней политики, в разрешении конфликтов. Анализируется целый ряд других, основных и дополнительных, факторов. Однако многие из них, равно как и сама тенденция, нередко подвергаются если не открытому сомнению, то во всяком случае далеко не одинаковой интерпретации. Выдвигается встречный тезис, заключающийся в том, что не существует как таковой длительное время проявляющейся тенденции поочередного усиления одной и соответственно ослабления другой ветви власти. Имеет место лишь периодическое (или эпизодическое) нарушение баланса законодательной и исполнительной властей. Оно

как правило, объясняется  время от времени возникающими критическими для той или иной ветви власти ситуациями (такими, например, как Уотергейт, Иран-контрас в США), или же субъективными качествами (Картер, Рейган) различных глав государства, президентов-императоров.

Кроме того, причину нарушения  баланса законодательной и исполнительной властей некоторые авторы усматривают в практике делегирования законодательства. С их точки зрения, данный процесс подвергает «эрозии и в конечном счете разрушает принцип разделения властей». Применительно к США и некоторым другим странам оговаривается, правда, что процесс эрозии «разделения властей» сдерживается высшими судебными инстанциями. Однако это не меняет существа дела.

Говоря о негативном отношении некоторых авторов  к делегированию законодательства как нарушающему баланс властей, следует подчеркнуть, что по этому вопросу существуют и иные мнения.

Наряду с полным отрицанием допустимости делегирования законодательных  функций исполнительной власти в  ряде научных изданий приводятся многочисленные аргументы в пользу ее столь же безусловного признания. В качестве примеров благотворного воздействия процессов делегирования на экономику и общественно-политическую жизнь приводится, в частности, американский опыт «массивного делегирования законодательной власти от Конгресса к исполнительной власти во главе с президентом Ф. Рузвельтом» в 30-е годы, в период Великой депрессии, а также аналогичный опыт США 70-х годов (президентство Р. Никсона) и отчасти 80-х годов (президентство Р. Рейгана).

Существует и третий, своего рода «промежуточный» между полным отрицанием и безоговорочным признанием, подход к процессу делегирования законодательной власти. Не отрицая важности процесса делегирования как такового, сторонники данного подхода считают вместе с тем необходимым для нейтрализации его негативного воздействия на «разделение властей» держать этот процесс под судебным или иным действенным контролем.

Исполнительная власть, рассуждают в связи с этим американские авторы, может возрастать в основном благодаря двум причинам. Во-первых, в силу «успешного давления президента на Конгресс».

А во-вторых, «благодаря добровольному делегированию Конгрессом части своих законодательных  полномочий исполнительной власти». Когда  Конгресс «приходит к выводу о  необходимости предоставления правительству  больших полномочий для решения тех или иных проблем, президент довольно часто получает их».

Однако это делается не иначе как под контролем  самого Конгресса или судебных органов. А кроме того, такая передача законодательных  прерогатив носит временный и  весьма ограниченный характер, не разрушая тем самым существующего баланса законодательной и исполнительной властей.

Помимо названных, в  западной литературе существует множество  и иных точек зрения и подходов к проблемам сохранения баланса  между различными ветвями власти, равно как и к проблемам, касающимся других аспектов теории разделения властей. Это вполне понятно и естественно, учитывая сложность, многоаспектность, противоречивость и вместе с тем большую теоретическую и практическую значимость концепции разделения властей.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

5. Судебная власть

 

 

 

 

Существование судебной власти, наряду с законодательной  и исполнительной, - признак демократического государства. Основное назначение судебной власти - охрана членов общества от любого произвола, причем как от произвола других граждан, так и от произвола самого государства, его органов и должностных лиц.

В соответствии с теорией  разделения властей судебная власть - это самостоятельная и независимая  сфера публичной власти, которая  представляет собой совокупность полномочий по осуществлению правосудия, а также систему государственных органов, осуществляющих эти полномочия.

Признаки судебной власти:

исключительность (правосудие не может осуществляться никаким  другим органом кроме суда ни при  каких условиях);

особый статус должностных лиц - судей (повышенные требования к кандидатам на судейские должности, независимость, несменяемость и неприкосновенность судей);

носит конкретный характер (рассматривает и решает конкретные дела и споры, возникающие вследствие различных конфликтов в обществе);

Классическая теория разделения властей Шарля Луи  Монтескье не предполагала абсолютной суверенности судебной власти, как  иногда ошибочно думают. Напротив, отводя ей роль противовеса власти исполнительной, философ подчеркивал ее подзаконный  характер.

Современные представления  о взаимоотношениях ветвей государственной  власти более широки. Разворачивание системы правосудия в самостоятельную  силу, играющую роль одного из мощных балансов механизма сдержек и противовесов, ставится на повестку дня российской судебной реформы.

Говорить о судебной власти можно лишь на высоком уровне абстракции, свойственном теории государства  и права. Законотворец и предержащая  власть активно преобразуют этот мир, жрец Фемиды всегда «не от мира сего». Правосудию в цивилизованных государствах создаются тепличные условия (высокий статус, независимость, помпезные здания и большие оклады); даже причудливые одежды его служителей и подчеркнуто консервативные ритуалы внешне отделяют юстицию от кипения политических страстей и нужд «низкой жизни». Но самое характерное - это осуществление правосудия в особых формах. Судопроизводство ориентируется на обоснованность решений, на достижение результата по правилам.