Причины правового нигилизма и правового идеализма и пути их преодоления

Очень точно подобную метаморфозу  выразил И.А. Ильин: «По своему объективному назначению, - писал он, - право есть орудие порядка, мира и братства; в осуществлении же оно слишком часто прикрывает собой ложь и насилие, тягание и раздор, бунт и войну». Ш. Монтескье также указывал, что самая жестокая тирания - та, которая выступает под сенью законности и справедливости. Р. Иеринг продолжает эту мысль: «Ужасное беззаконие может вершиться под видом права над самим правом»⁴.

К примеру, в фашистских государствах законы обычно соблюдаются строго и  неукоснительно, но это вовсе не говорит о демократизме или правовом характере этих государств. Важно, чтобы реально обеспечивалась защищенность личности, ее прав и свобод, в том числе и даже, прежде всего, от произвола самой власти. Лозунг «диктатуры закона» выдвигался и выдвигается в разных целях. Хорошо известно, что в свое время у нас многое вершилось именно под флагом незыблемости «социалистической законности».

6. Серьезным источником и формой  выражения политико-юридического  нигилизма являются нарушения прав человека, особенно таких, как право на жизнь, честь, достоинство, жилище, имущество, безопасность.

Слабая правовая защищенность личности подрывает веру в закон, в способность государства обеспечить порядок и спокойствие в обществе, оградить людей от преступных посягательств. Бессилие же права не может породить позитивного отношения к нему, а вызывает лишь раздражение, недовольство, протест. Человек перестает ценить, уважать, почитать право, так как он не видит в нем своего надежного гаранта и опоры. В таких условиях даже у законопослушных граждан вырабатывается нигилизм, недоверие к существующим институтам. Признание и конституционное закрепление естественных прав и свобод человека не сопровождается пока адекватными мерами по их упрочению и практическому претворению в жизнь. А невозможность осуществить свое право порождает у личности чувство отчуждения от него, правовую разочарованность, скепсис.

7. Наконец, можно выделить  теоретическую форму правового  нигилизма, проистекающую из некоторых старых и новых постулатов.

Они были связаны как  с догматизацией и вульгаризацией известных положений марксизма о государстве и праве, так и с рядом неверных или сугубо идеологизированных, а потому искаженных представлений о государственно-правовой действительности и ее развитии (отмирание государства и права, замена правового регулирования общенормтивным или моральным, примат политики над правом, власти над законом, лобовой классовый подход, жесткий экономический детерминизм и т.д.)⁵.

 

2. Понятие и сущность  правового идеализма

2.1. Понятие и признаки  правового идеализма

 

Если правовой нигилизм означает недооценку права, то правовой идеализм - переоценку права. Оба эти явления питаются одними корнями - юридическим невежеством, неразвитым и деформированным правосознанием, дефицитом политико-правовой культуры. Указанные крайности, несмотря на их, казалось бы, противоположную направленность, в конечном счете смыкаются и образуют как бы «удвоенное» общее зло. Иными словами, перед нами две стороны «одной медали»⁶.

Хотя внешне правовой идеализм менее заметен, не так бросается  в глаза (во всяком случае, о нем  почти не говорят, он не «на слуху»), явление это причиняет такой же вред государству, обществу, как и правовой нигилизм. Он крайне деструктивен по своим последствиям. Осознается это, как правило, «потом», когда итог становится очевиден. Вот почему, борясь с правовым нигилизмом, не следует впадать в другую крайность - правовой фетишизм, волюнтаризм, идеализм.

Вообще, идеи о возможности принципиального изменения общества с помощью мудрых законов - древнего происхождения. Из этого исходил еще Платон в своих мечтах об идеальном государстве. Да и французские просветители не раз указывали на подобный путь избавления от несправедливых порядков. Но жизнь неизменно опровергала эти представления. Как известно, марксизм едко высмеивал всевозможные концепции «юридического социализма». Так, Ф. Энгельс еще в 1847 г., критикуя манифест Ламартина, писал, что предлагаемые в нем меры, например всеобщее бесплатное обучение, «способны лишь ослабить революционную энергию пролетариев; либо это чистая благотворительность либо просто громкие фразы, лишенные всякого практического смысла, вроде упразднения нищенства чрезвычайным законом, ликвидации общественных бедствий законодательным путем, учреждения министерства народной жизни и т.п.».

В практическом плане  на право нельзя возлагать несбыточные надежды - оно не всесильно. Наивно требовать от него большего, чем оно заведомо может дать, ему необходимо отводить то место и ту роль, которые вытекают из объективных возможностей данного института. Непосильные задачи могут только скомпрометировать право. Поэтому его нельзя возводить в абсолют.

Между тем в условиях возникшей у нас еще в период «перестройки» правовой эйфории у многих сложилось убеждение, что достаточно принять хорошие, умные законы, как все сложнейшие и острейшие проблемы общества будут решены. «Вот примем пакет законов, и жизнь улучшится». Но чуда не происходило, законы принимались; а дела стояли на месте и даже ухудшались. В результате наступило известное разочарование в законах, появились признаки правового скепсиса.

Закон, как известно, есть официальное признание факта и не более того. Он лишь оформляет, «протоколирует» реально сложившиеся от ношения. Как ни избиты у нас слова классика о том, что право не может быть выше, чем экономический строй и обусловленное им культурное развитие общества - они верны, так как проверены практикой.

Ясно, что проводимые в нашем обществе преобразования нуждаются в надежном правовом обеспечении, но оно не может быть чисто волевым. Бессилие законов порождает все тот же нигилизм, неверие в реальную значимость принимаемых актов, в их способность изменить ситуацию. Законы не работают, значит, и отношение к ним более чем прохладное, их престиж падает вместе с престижем власти.

Правовой идеализм породил  у значительной части людей кризис веры в законодательные, а в более широком плане - в парламентоко - конституционные пути решения назревших проблем, в новые прогрессивные институты. Идеализмом с самого начала страдали некоторые  лозунги перестройки, а затем и периода реформации (ускорение социально-экономического развития, искоренение пьянства, резкое повышение жизненного уровня народа, плавное и безболезненное развертывание демократии, гласность и др.).

 Хотелось все это  побыстрее воплотить в законах,  закрепить юридически, провозгласить  в конституциях. На деле же  форсированного перехода общества  из одного состояния в другое не получилось, ожидания затянулись. Наступило «социальное похмелье» - горькое и мучительное. Идеалистические скороспелые прожекты, как правило, сурово мстят за себя. Это тот же нигилизм, только с обратным знаком. И он не менее вреден.

Распространению юридического идеализма способствовало и то, что у нас долгое время преобладал чисто прагматический подход к праву (орудие, инструмент, средство, рычаг и т.д.). В соответствии с этим на право взваливали «неподъемный груз», возлагались слишком большие надежды, которые в дальнейшем не оправдались. Правовой скептицизм особенно усилился в последние годы, когда общество отчетливо осознало, что многие законы, принятые в период реформ, оказались малоэффективными и не привели к достижению желаемых целей, а некоторые дали отрицательный результат.

Инерция политического  и правового идеализма идет еще  от старых коммунистических времен, когда  господствовал своего рода культ  всевозможных планов, решений и постановлений  «исторических», «судьбоносных», «эпохальных». О дальнейшем развитии, усилении, укреплении, повышении чего-либо. Насаждалась безоглядная вера в их магическую силу. И все они, как правило, переводились на язык законов, которые из-за этого сильно напоминали партийные резолюции⁷.

Дутые программы и  обещания, лозунги о светлом будущем были излюбленными приемами работы с «массами». Говоря словами Герцена, идеология ставилась выше фактологии. Строительство воздушных замков (точнее, бумажных) помогало жить в мире иллюзий. Однако действительность быстро разрушала эти эфемерные храмы и возвращала в мир суровых реальностей. Заманчивые цели снова и снова оказывались недостижимыми, горизонт отдалялся.

К сожалению, рецидивы прошлых  уроков встречаются и сейчас, но теперь в форме популизма, непродуманных, легковесных заявлений, программ, посулов, шоковых рывков, наигранного оптимизма, неоправданных прогнозов, посланий, упований на авось, веры в чудо и т.д. Как и раньше, принимаются законы, указы, постановления или отдельные юридические нормы, которые заведомо невыполнимы и отражают лишь стремление их авторов бежать «впереди паровоза». Сказывается неспособность трезво оценить реальную ситуацию, предвидеть последствия.

Многие правовые акты о борьбе с коррупцией и преступностью характеризуются в печати как маниловщина, донкихотство. Они не только не приводят ни к какому прорыву в данной области, а скорее, наоборот, усугубляют положение, подрывают веру людей в закон и власть, служат как бы «дымовой завесой» (не хватало еще указа о борьбе с бюрократизмом). Мелькают саркастические выражения и заголовки статей: «Преступники не уйдут от доклада», «Борьба с преступностью особенно хорошо выглядит на бумаге», «Власть объявляет бумажную войну криминальному миру» и т.п.

Время от времени стране, населению демонстрируется высочайший гнев по поводу разгула преступности и коррупции, объявляются «беспощадная война», «бой», «фронтальное наступление» и т.д., но подлинной политической воли, судя по всему, не проявляется, а главное - отсутствует материальная основа для таких мер. Как говорится, много шума и - ничего.

Поэтому уповать в  борьбе с указанным злом только на закон или кадровые перемещения, доклады, призывы, штабы, комиссии –  значит заранее обрекать проблему на тупиковое состояние⁸.

Признаки правового  идеализма в значительной мере аналогичны признака правового нигилизма:

- широкое распространенность  в настоящее время;

- неподконтрольность;

- наличие в государстве разнообразных форм его проявления;

- соединение с разными формами протеста;

- распространение в средствах массовой информации, литературе, кинофильмах.

 

2.2. Формы правового идеализма

 

Правовой фетишизм (или идеализм) - гипертрофированное представление о роли юридических  средств в решении социально-экономических, политических и иных задач.

Безграничная вера в закон  существует на протяжении всей истории человечества. Специалисты отмечают следующие основные формы проявления правового идеализма:

1. Необоснованное забегание  законодательства вперед, выражающееся  в том, что ни само государство,  ни население не готовы выполнять  предлагаемые правовые предписания.

2. Отсутствие реального  механизма, предназначенного реализовывать  правовые предписания.

3. Отсутствие в государстве  надлежащих политических, идеологических, экономических, социально-психологических  и иных условий, в которых  должна действовать норма права.

 

3. Причины правового нигилизма  и правового идеализма и пути  их преодоления

3.1. Причины правового  нигилизма и правового идеализма

 

Правовой нигилизм имеет  в нашей стране благодатнейшую почву, которая всегда давала и продолжает давать обильные всходы. Причем эта почва постоянно удобряется, так что «неурожайных» лет практически не было. Как и раньше, живем в море беззакония, которое подчас принимает характер национального бедствия и наносит обществу огромный и невосполнимый ущерб. Сказывается отсутствие опыта, юридических знаний, навыков, привычек.

Корни же этого недуга уходят в далекое прошлое. В специальной  литературе отмечается, что юридические доктрины в России отражали широкий диапазон взглядов - от правового нигилизма до правового идеализма. Идея закона ассоциировалась скорее с главой государства, монархом, нежели с юридическими нормами. В общественном сознании прочно утвердилось понимание права исключительно как приказа государственной власти. Представления о праве как указаниях «начальства» настойчиво культивировались в народе – то, что исходит «сверху», от властей, то и есть право. Но еще Л. Фейербах заметил: «В государстве, где все зависит от милости самодержца, каждое правило становится шатким».

Даже такой ценитель и пропагандист права, как Б.А. Кистяковский, в своей известной статье в защиту права пишет: «Право не может быть поставлено рядом с такими духовными ценностями, как научная истина, нравственное совершенство, религиозная святыня. Значение его более относительно». Данное высказывание отводит праву не первое и даже не второе место в общем культурном наследии человечества.

Давно сказано: «На Руси всегда правили люди, а не законы». Отсюда - наплевательское отношение к закону как свойство натуры русского обывателя. Расхожими стали горькие слова Герцена о том, что жить в России и не нарушать законов нельзя. «Русский, какого бы звания он ни был, обходит или нарушает закон всюду, где можно сделать безнаказанно; совершенно так же поступает и правительство». С этим созвучна и мысль Салтыкова-Щедрина о том, что суровость российских законов смягчается необязательностью их исполнения. Историк В.О. Ключевский отмечал, что русская жизнь не знает никакого права. В то время это было общим взглядом многих творческих деятелей на окружавшую их действительность.

Известны крайне отрицательные  суждения Л.Н. Толстого о праве, который  называл его «гадким обманом  властей». Так что несоблюдение законов - устойчивая российская традиция⁹.