Легитивность государственной власти

Эти теории объясняют  падение легитимности политической власти двумя обстоятельствами: во-первых, тем, что государственная власть берет на себя гораздо больше обязательств, чем способна выполнить; а во-вторых, тем, что правительство и партии, особенно в ходе предвыборных кампаний, дают гораздо больше обещаний, чем могут выполнить. Безответственность правительства, партий, политических лидеров ведет к разочарованию и скептицизму в массовом сознании, а, следовательно, и к утрате политической властью легитимности.

Кризис легитимности государственной власти в России связан также с нарушением когнитивных  механизмов ее легитимации. В настоящее  время резко обострилась ситуация «псевдоморфоза» (разрушающего влияния заимствованной культуры на культуру-реципиент), что обусловлено трудностями творческого освоения приобретаемого западного духовного опыта. Ситуация «псевдоморфоза» оказывает глубокое влияние на современную социально-политическую лексику, в которой можно обнаружить три отдельных семантических пласта, механически соединенных друг с другом в единое понятийное поле, но не составляющих непротиворечивого понятийного континуума. Эти пласты соответствуют разным культурным типам, воздействующим на современную российскую культуру: архаический — древнерусскому народному типу; традиционалистский — православно-славянскому и общественно-социалистическому; современный пласт — либерально-западному типу культуры.

Происходит постоянное столкновение языческих, православно-христианских и современных западных политических идеалов (правды, благодати и закона; лада, соборности и консенсуса; воли, преображения и контроля общества над государством). Взаимодействие этих пластов происходит зачастую неосознанно, что затрудняет функционирование понятийного аппарата как целого в рамках не только политической ментальности, но и его развития в русле научной теоретико-методологической рефлексии. Наблюдается мифологизация одних понятий и придание сверхценностного им значения, разрушение содержания и фальсификация других понятий.

Сегодня и политику, и  ученому, и простому человеку приходится думать одновременно на нескольких языках, смыслы слов в которых часто отрицают друг друга. Ситуация усугубляется еще  и тем, что европейские политические понятия в русском употреблении отличаются «ложной ясностью», поверхностным их восприятием, без осознания тех духовных интенций и культурных традиций, которые скрываются как за достижениями либеральной демократии, так и ключевыми ее понятиями (гражданское общество, правовое государство, свобода, равенство, консенсус, толерантность и т. д ).

Внутренние противоречия, разрывающие понятийный континуум  современной российской политической лексики; наличие многочисленных теоретических  конструктов, представляющих собой идеологические интерпретации политической реальности, в контексте которых формируются различные идеалы политической власти, порождают множественность символических универсумов. В рамках этих универсумов, служащих системами отсчета определенных секторов институциенализированного политического поведения, происходит соответственно процесс легитимации или делигитимации политической власти в современной России.

Кризис легитимности политической власти в современной  России поэтому во многом обусловлен дискретностью нормативно-ценностного ее пространства, множественностью составляющих его символических универсумов, в рамках которых идет постоянная интерпретация и переинтерпретация этой власти. Поэтому легитимность любой государственной власти в современной России может быть лишь «частичной». Но степень этой легитимности зависит от того, насколько реальная власть коррелируется с образом власти в рамках того или иного символического универсума. Иными словами, государственная власть в России, чтобы быть легитимной, должна соответствовать в той или иной мере разным культурным типам, представленным в трех пластах семантического пространства: архаическом, традиционалистском и современном.

В этом плане интерес  представляет та функция символического универсума, благодаря которой упорядочивается история и политические события связываются в единое целое, включающее прошлое, настоящее и будущее. По отношению к прошлому создается историческая «память», объединяющая всех тех, кто социализирован в данной общности. По отношению к будущему — общая смысловая система отсчета для того, чтобы индивид мог планировать свои действия.

Специальные исследования исторической памяти россиян показывают, что единственным периодом российской истории, вызывающим у большинства из них чувство гордости и эмоциональной сопричастности, является царствование Петра I, которое в плане оценки его деятельности многократно превышает любую другую историческую эпоху. При этом исследователи подчеркивают, что отношение к Петру I и его эпохе, особую «маркировку» этой эпохи в современном массовом сознании нельзя выводить из объективных реалий того времени. Перед нами не объективное отражение и даже не идеализация, а национальный исторический миф, существующий относительно независимо от самой истории и воплощающий в себе сущностные черты русского национального самосознания и культурного архетипа. Поэтому структурно-семантический анализ этого мифа имеет большую когнитивную ценность, поскольку он позволяет понять, что люди склонны принимать в политической реальности, а что будут отвергать.

Власть в России может  быть сильной, жестокой, но она должна быть прежде всего «настоящей» и  «правильной». Стать такой она  может лишь в том случае, когда  оказывается способной предложить «семье-нации» некое «общее дело» и стать источником социально значимых ценностей и смыслов, задавая обществу символическую матрицу единства и определенную перспективу развития. Образ такой легитимной власти в России и олицетворяет Петр I, который не только задумал и осуществил это «общее дело», открывшее перед Россией совершенно новые горизонты, но и участвовал в нем как бы «наравне со всеми». В общем деле, исполняемом народом вместе с государственной властью, русская культурная традиция выделяет не столько факторы утилитарного, сколько ценностного характера.

Структурно-семантический  анализ петровского мифа обнаруживает связь между его парадигмой и  реальным политическим поведением россиян  сегодня. Причем этот миф в наибольшей степени коррелируется с различными культурными типами и семантическими пластами восприятия государственной власти. Это обусловлено тем, что в русле российской формулы власти россияне испытывают глубокую потребность в появлении нового «отца-преобразователя», способного сплотить «семью-нацию», и их сознание активно настроено именно на этот образ. Этими элементами мифологизации во многом объясняется политический триумф А. Лебедя в ходе президентской избирательной кампании 1996 г. и губернаторской 1998 г., свидетельствующий о том, что «демократические» лидеры первой волны уже не вписываются в оценочно-смысловые парадигмы российского менталитета. Поскольку политическое мышление россиян в высокой степени персонифицировано, это, с одной стороны, существенно подрывает уважение к самой идее демократии, а с другой, — подспудно подталкивает их к выбору такой государственной власти, которая более соответствует специфике России, олицетворяемой лидерами авторитарно-традиционалистского плана, более склонных к реформации, чем реставрации.

Мифологическое российское политическое сознание, безусловно, предрасположено к режиму личной власти. Но вместе с тем в качестве главной ценности и условия деятельности государственной власти россияне всех возрастов и социальных групп выдвигают не снятие ограничений с воли вождя, а, наоборот, подчинение всех закону. Характерно: почти 90 % респондентов считает, что страна может выйти из кризиса лишь тогда, когда люди научатся уважать законность и правопорядок. Как полагают исследователи, мера жесткости политической власти, на которую в целом согласно сегодня население России, соответствует скорее умеренно авторитарному правлению, чем тоталитаризму. При этом авторитаризм выступает, по существу, как альтернатива тоталитарному перерождению власти и общества, альтернатива, которая людям кажется более реальной, чем укрепление собственно демократических институтов.

О кризисе легитимности государственной власти в современной  России свидетельствует потребность  в нравственной политике. В стране складывается ситуация, когда в общественном мнении начинает преобладать представление о том, что все трудности, переживаемые страной, напрямую связаны с нечестностью, обманом, коррупцией и воровством на всех этажах социально-политической иерархии. На волне массового нравственного негодования рождается мысль, что стоит положить конец разворовыванию страны и грабежу народа, как все наладится и все проблемы разрешатся сами собой.

В современной России существует целый ряд обстоятельств, побуждающих людей рассматривать  государственную власть только сквозь призму нравственного деяния.

Во-первых, это крайне неудовлетворительное положение значительной части населения, вызывающее дискомфорт, раздражение и озлобленность.

Во-вторых, уверенность  в том, что политическая власть утратила способность что-либо изменить «сверху», и убежденность общества в собственной «праведности», в том, что само оно никоим образом неповинно в «бедах» и «неурядицах» в стране.

В-третьих, наличие в  обществе демагогических политических сил и деятелей, суровых обличителей  безнравственности «власть придержащих» и страстных «проповедников» честности в политики.

В-четвертых, перманентное появление в структуре государственной  власти «козлов отпущения», легко  «подставляемых» самой властью, на которых возлагается ответственность  за все тяготы народной жизни.

Значительная часть населения в нашей стране начинает поворачиваться к идее «честности» власти как единственно возможному средству «выправить» жизнь и навести в стране «порядок». Суждения о современных реалиях упрощаются, оценки действительности ужесточаются Фанатичная «захваченность» общества идеей честной политики, превращающая остальные, не менее важные качества ее (цели, средства, результаты) во второстепенные, — свидетельство кризиса легитимности государственной власти

Кризис легитимности политической власти в современной России обусловлен также тем, что, участвуя в формировании символических универсумов, сама власть располагает ограниченными возможностями использования тех или иных факторов легитимации.

Российская государственность  не располагает вразумительной национально-государственной идеей, мифы либеральной экономики и демократии не могут стать ее основанием, поскольку отторгаются и современной ментальностью значительной части населения, и культурными архетипами подавляющего его большинства. Государственная власть не может предложить обществу и «общее дело», кроме рассуждений о необходимости «выживания» в переходный период.

Современная государственная  власть в России не может задействовать  такой наиболее существенный из факторов легитимации, как время, в течение которого люди привыкают к определенному типу власти, к традиционным ритуалам и атрибутике. Не может опереться современная власть и на такой фактор легитимации, как успех, ибо большинством россиян ее деятельность не признается социально эффективной.

Не действует и такой  фактор легитимации, как ассоциация в повседневном сознании власти с  национальными символами, признание  ее народной, питающейся от исторических корней и учитывающей культурные и исторические традиции России Большинству  россиян не кажется, что в их стране может существовать только данная власть и никакая другая.

Относительное согласие достигнуто между властью и населением по поводу тех целей, во имя достижения которых совершаются те или иные, пусть и неодобряемые гражданами, действия Это согласие, правда, достигнуто благодаря тому, что в 1996 г 40% россиян ощутили угрозу радикальной реставрации и увидели источник этой опасности в лице коммунистической оппозиции.

В большей мере легитимность политической власти в современной  России приобретена благодаря правильному способу формирования властных институтов, каким явились президентские выборы 1996 и 2000 гг., в ходе которых в известной мере произошло дистанцирование должности от ее носителя, личного авторитета от авторитета должности, ибо в сохранении должности Президента многим россиянам видится гарантия успешной реформации России.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение.

 

Итак, легитимность государственной  власти в России всегда обусловливалась, с одной стороны, символическим капиталом власти, формирующим в нормативно-ценностном пространстве «духи государства», прежде всего в виде национально-государственной идеи. Эта идея «оправдывала» существующий в стране «порядок» и задавала для «семьи-нации» «общее дело». Консолидируя на этой основе общество, государственная власть тем самым на время обеспечивала себе легитимность, вплоть до солидарности значительной его части с российским государством.

Легитимность государственной  власти во многом зависела от того, насколько  эта власть и ее деятельность соответствовали «образу» идеальной власти, сформированному в контексте культурных архетипов «безмолвствующего» большинства и актуализированному в его ментальности на том или ином этапе развития российского общества.