Идеи римских юристов о естественном праве

Оглавление

Введение

Права и свободы человека и гражданина являются приоритетными во взаимоотношениях государства и личности во всех развитых странах. Соответственно актуализируются проблемы, связанные с формированием правового государства, демократического правового сознания и правовой культуры нового типа. Это предопределяет важность углубленного изучения вопросов истории отечественной философской и юридической мысли, касающихся сложных процессов смены общественного устройства, радикальных реформ политической системы, адаптации к общечеловеческим ценностям и идеалам.

Естественно-правовая идеология  во всем многообразии своего проявления может быть отнесена к группе универсальных. Ее идеи имеют исключительно важное как методологическое, так и прикладное значение.

Римское право – одно из величайших достижений античной и, в особенности, римской культуры.

Общая концепция римской  правовой культуры предусматривала, что  требования права определяются, во-первых, собственными для данного народа установлениями, или правом гражданским (или цивильным – jus civile, от civitas – горожане, граждане, или квиритским – от самоназвания римлян – квириты) в широком смысле, во-вторых – согласованностью с естественным разумом общежития, единообщим для всех народов или правом общенародным (jus gentium)¹.

Если первое считается  главным источником политических и  семейных установлений, то вторым “введены почти все договоры”, оно служит основой для организации коммерции, оборота и т.д. Собственное данного  народа право может состоять из писаного права и из неписаного: к последнему преимущественно относится обычай. Естественное право считается неизменным, ибо оно установлено Божественным провидением, выражает непреходящую общность условий общежития.

В своих теоретических  построениях римские авторы использовали  
естественно-правовые идеи греческих мыслителей, их учения о политике  
и политической справедливости, о формах государства, о смешанной  
форме правления и т. д.

Однако следует иметь  в виду, что римские авторы не ограничивались лишь простым заимствованием положений своих предшественников, а применяли их творчески и развивали дальше с учетом  
специфических социально-политических условий и задач римской действительности.

В реферате мы рассмотрим учение римских юристов о естественном праве, его истоки и практическое значение.

Глава 1. Идеи римских юристов о естественном праве

1.1 Общая характеристика естественного права в понимании римских юристов

На ранней стадии развития древнеримской правовой мысли право, согласно господствовавшим религиозным представлениям, выступало как нечто богоданное (теономное) и обозначалось термином jas. В отличие от fas светское, человеческое право в дальнейшем получило наименование jus, под которым стали понимать право вообще, охватывающее как право естественное (jus naturale), так и все то, что в последующей истории правовых учений (но не в самой римской юриспруденции) начали называть позитивным (или положительным) правом, – обычное право, закон (lex), эдикты магистратов, решения сената (сенатусконсульты), право юристов, установления принцепсов, конституции императоров и т.д.

Признание реальности естественного  права, включаемого в право вообще, и в то же время отсутствие в  римском правопонимании специального понятия позитивного права (в  качестве отрицания естественного права, его своеобразного противопонятия и т.п.) означало, что в трактовке римских юристов естественное право, как и всякое иное признаваемое ими право, относится к действующему праву, является его специфической составной частью (компонентом и свойством права вообще), а не только теоретико-правовой конструкцией и категорией, не только «чистым» понятием, внешним для норм и принципов фактически действующего права².

Это обстоятельство отчетливо проявляется  в различных классификациях и  определениях права, даваемых римскими юристами.

Так, Ульпиан в своем, ставшем  классическим, делении всего права  на публичное (право, которое «относится к положению Римского государства») и частное (право, которое «относится к пользе отдельных лиц») отмечал, что, в свою очередь, «частное право делится на три части, ибо оно составлено из естественных предписаний, из (предписаний) народов, или (предписаний) цивильных». Названные «части» – это не изолированные и автономные разделы права, а скорее взаимодействующие и взаимовлияющие компоненты и свойства, теоретически выделяемые в структуре реально действующего права в целом.

Взаимопроникновение различных составных  моментов («частей») права, невозможность  их «чистого» выделения из права  в целом и резкого обособления  подчеркивал и сам Ульпиан. «Цивильное право, – отмечал он, – не отделяется всецело от естественного права или права народов. Итак, если мы добавляем что-либо к общему праву или сокращаем из него, то мы создаем наше собственное право, то есть цивильное. Таким образом, наше право является или писаным или неписаным, как у греков; из законов одни написаны, другие не написаны»³.

Требования и свойства естественного  права пронизывают не только цивильное  право, но и право народов (jus gentium), которое означало право, общее у всех народов, а также отчасти и право международного общения. «Право народов, – писал Ульпиан, – это то, которым пользуются народы человечества; можно легко понять его отличие от естественного права: последнее является общим для всех живых существ, а первое – только для людей в их отношениях между собой».

Тем самым право народов у Ульпиана предстает как часть естественного права, причем различие между ними проводится не по существу, не по их свойствам и качествам, а по кругу субъектов, подпадающих под их действие (все живые существа или только люди). Естественному праву, по Ульпиану, «природа научила всех живых существ, ибо это право присуще (не только) человеческому роду, но является общим всем животным, которые рождаются на земле, на море, а также птицам. Сюда относится сочетание мужчины и женщины, которое мы называем браком; сюда же рождение детей, сюда же воспитание; мы видим, что и животные, даже дикие, обладают опытом в этом праве». Отсюда, в частности, ясно, что и в человеческом обществе такие институты, как брак, воспитание детей и т.д., согласно Ульпиану, тоже находятся в сфере действия присущего людям естественного права, что, разумеется, не исключает наличия также и соответствующих, отвечающих требованиям естественного права и конкретизирующих их норм цивильного права о семье, браке, воспитании и т.д.

Так обстоит дело и согласно взглядам юриста Гая. «Все народы, управляемые  законами и обычаями, – писал  он, – пользуются частью своим собственным, частью правом, общим всем людям». Причем это общее право, называемое им правом народов, в своей основе и по существу является естественным правом – «правом, которое естественный разум установил между всеми людьми»⁴.

Идею взаимосвязи и единства различных составных моментов и  свойств, присущих праву вообще, теоретически точней и четче, чем Ульпиан и Гай, выразил юрист Павел. В его трактовке вместо разных «частей» права (которые неизбежно ассоциируются с представлением об их внешнем, механическом обособлении друг от друга) речь идет о различных взаимосвязанных смысловых аспектах и характеристиках единого в целом права (и общего понятия права вообще).

«Слово «право», – пояснял он, – употребляется в нескольких смыслах: во-первых, «право» означает то, что всегда является справедливым и добрым, каково естественное право. В другом смысле «право» – это то, что полезно всем или многим в каком-либо государстве, каково цивильное право. Не менее правильно в нашем государстве «правом» называется jus honorarium (преторское право)»⁵.

Включение римским юристами естественного  права в совокупный объем понятия права вообще со всеми вытекающими отсюда последствиями соответствовало их исходным представлениям о праве как справедливом явлении.

1.2 Идеи римских юристов о естественном праве

По учению римских  юристов, естественное право составляет часть положительного. Они полагали, что положительное право каждого народа слагается из двух существенно различных элементов. Некоторые нормы установлены волею людей и могут быть ими изменяемы по своему усмотрению; другие представляются неизменными, всегда и везде необходимо существующими, так как обусловлены самой природой. Естественное право они отличали от положительного тем, что естественное право необходимо, неизменяемо, независимо от человеческой воли. Но и естественное право они признавали действующим совместно и одинаково с положительным правом. Поэтому и естественное право они относили к сфере конкретных явлений; его действию придавали такое же реальное значение, как и положительному.

В такой форме гипотеза естественного права легче всего поддается критической поверке: стоит только выяснить, действительно ли те юридические нормы, которые признаются естественными, всегда и везде составляют необходимую принадлежность каждого положительного права? Если окажется, что все эти, якобы естественные, юридические нормы зависят от условий времени и места и не составляют необходимой принадлежности каждого положительного права, гипотеза естественного права в той форме, как она была выражена римскими юристами, должна считаться отвергнутой.

В сочинениях римских юристов содержится множество указаний на юридические нормы, не зависящие якобы от человеческой воли, a установленные самой природой, при чем основанием этих норм признается то природа самого человека, то природа вещей, служащих объектом его прав, то природа самих правоотношений.

Так, основываясь на природе человека, они признавали необходимым признание  недействительными обязательств, принятых на себя совершеннолетними, и установление над ними опеки.

Согласно природе своей, человек  всегда одинаков, будет ли он рабом или свободным, и потому закон Помпея, устанавливающий наказание за убийство родственников и патронов и по буквальному своему смыслу относящийся только к свободным, должен быть применяем и к рабам (Венулей Сатурнин). По природе своей человек не может быть относим к числу плодов и потому, вопреки общему правилу, дитя рабыни, рожденное в то время, когда мать его находилась в чьем либо временном пользовании, возвращается, вместе с матерью, ее хозяину, a не остается, как приплод животных, у временного пользователя (узуфруктуария). По природе человек может учиться безгранично и потому, если в завещании говорится о рабынях, обученных парикмахерскому искусству, то под этим следует разуметь всех учившихся, хотя бы только два месяца

Другую категорию естественных юридических норм римские юристы выводили из природы вещей. «Может быть, кто-нибудь спросит,- говорит юрист Павел,- почему под именем серебра разумеют и выделанные из него вещи, тогда как если будет отказан мрамор, под этим именем нельзя разуметь ничего иного, кроме сырого материала. Основанием этого правила считается следующее соображение: все то, что по природе своей может быть многократно превращаемо в прежнюю массу, побежденное такою властью вещества, никогда не избегает ее действия. Mope, проточная вода и воздух по естественному праву находятся в общем пользовании»⁶. Гай считает требованиями естественного разума, чтобы пограничная стена составляла общую собственность соседей. Из природы вещей, которые пользованием истребляются, вытекает, что они не могут быть объектом временного пользования, узуфрукта.

Наконец и природа  самих отношений также служит источником юридических положений. Сабинианцы, исходя из понятия о  праве собственности, как наиболее абсолютном праве, не уступающем потому никаким произвольным его нарушениям, признавали, что по естественному разуму в случае спецификации право собственности на вещь остается за собственником материала. Если обещанное по договору выполнить оказывается невозможным, и самый договор, согласно естественному разуму, недействителен.

Приведенные примеры  представляются весьма разнородными. Во первых, многие из них вовсе не имеют никакого отношения к «природе», a представляют собою лишь выводы из исторически сложившихся выражений и понятий. Так, объяснение Павлом различия выражений «серебро» и «мрамор» основано всецело на установившемся у римлян словоупотреблении и выставленное им словотолкование у нас, например, не могло бы иметь безусловно значения, так как скульпторы называют мрамором не только глыбы мрамора, но и мраморные изваяния, бронзой - и бронзовые изделия, холстами - и написанные на холсте картины. Так правило, что объектом узуфрукта или commodatum не могут быть потребляемы вещи, есть только необходимый логический вывод из исторически сложившихся в Риме понятий о такого рода правах, понятий настолько условных, что, напр., в русском языке нет вовсе и соответствующих им выражений⁷.

Другую группу примеров составляют те, в которых естественным называется просто выражение требований нравственного чувства. Таково, напр., признание противным природе  человека отнесение его к числу плодов. Но, конечно, если противно природе, чтобы человек считался плодом вещи, то точно также противно природе считать человека вещью. И однако же в самом же римском праве рабы признавались вещами.

Наконец, в-третьих, в  числе приведенных примеров есть и действительно имеющие некоторое отношение к объективным условиям природы, но все-таки не в том смысле, чтобы они представляли собою юридические нормы, устанавливаемые природой. Сюда относятся прежде всего те случаи, где естественно-правовой нормой признается граница, полагаемая условиями физической возможности. Так, воздуха действительно невозможно захватить в свое исключительное обладание; поэтому он и не может быть объектом собственности. Но это только означает, что наша деятельность ограничена законами природы, что физически невозможного мы не можем совершить, но такое ограничение естественными условиями не есть юридическая норма; им определяется не юридическая обязанность, a только фактическая невозможность. Затем сюда же относятся и те более многочисленные примеры, в которых естественными правовыми нормами признаются нормы, установленные волею людей, но только пo поводу или в связи с теми или другими естественными различиями людей и вещей. Эту именно категорию юридических норм чаще всего и принимают за нормы естественного права. Но в действительности естественны тут только те различия в свойствах людей и вещей, которыми обусловливается различие людских интересов и потребность в особых приемах их разграничения. Самые же нормы такого разграничения установляются не природой, a людьми и потому существуют не везде и не всегда.