Влияние Макса Вебера на развитие русской социологии

современных западноевропейских обществ.

Отправной постулат социолога состоял в том, что структура социальной

реальности конструируется, в конечном счете, социальными действиями

индивидов, и для социологии объект познания – «истолковать, понять социальное

действие и тем самым казуально объяснить его процесс и воздействие». Изучая

социальные действия людей, живших в различных пространственных и временных

координатах и принадлежавших, соответственно, к различным культурам, Вебер

обосновал идею определения уровня исторического развития обществ по степени

их рациональной организации.

Если люди, как руководители, так и руководимые, в своем большинстве совершают

действия целенаправленные, осмысленные и предсказуемые, то общественные и

политические структуры будут отличаться высокой степенью своей организации и

рациональности. И наоборот: если в поведении людей преобладают эмоционально

окрашенные действия со значительными компонентами иррациональности,

основанные на религиозных мотивах, традициях или базирующиеся на

партикуляристских отношениях – симпатиях и антипатиях, чувствах личной

преданности вождям, старейшинам, политическим лидерам, лояльности к «своим»

при негативном отношении к «чужакам-иноверцам», то такое общество просто не

может иметь современные рационально функционирующие институты.

В некоторых странах и культурах ценностно-рациональные действия могут быть

доминирующими и их рациональный компонент, соответственно, распространяется

на все сферы жизни, включая политическую. Пример тому – политика

«пролетарского интернационализма», направленная на то, чтобы сделать

революционные ценности отдельной социально-политической группы ценностями и

нормами государств, этносов и других культур.

Россия до недавних пор была именно такой страной, в которой ценностно-

рациональные дейсвтия преобладали даже в политической сфере. Политика

«доброго царя» или «отца нации с твердой рукой», «героя-спасителя» или

политбюро компартии основывалась на доминировании ценностно-рациональных

дейсвтий, причем и руководителей, и руководимых. Не формально-рациональные

правила, а воля политического лидера и его окружения формировала и проводила

в повседневную жизнь конкретные политические решения, которые не являли собой

прагматизм: многочисленные кампании трудно было предвидеть, рационально

просчитать.

Исследуя исторически ранние общества, социолог отмечает, что в них

преобладали традиционные и аффективные действия. Их сущностный признак –

отсутствие господства формально-рационального начала. В политике аффективные

действия выражаются в неправовом снятии чиновника с должности под влиянием

страхов или зависти, в неадекватном выполнении служебных обязанностей из-за

нахлынувших страстей и эмоций. Действительно, любой политик или чиновник –

прежде всего человек, он имеет те или иные слабости, и человеческие страсти

ему не чужды. Поэтому аффективные действия всегда влияли и неизбежно будут

влиять на политику, характер принимаемых решений любого общества.

Вебер, анализируя современное ему капиталистическое общество, определяя при

этом и судьбу капитализма в принципе, отмечает, что это общество

характеризуется не столько свободой спекуляций, завоеваниями и другими

авантюрами, сколько тенденцией увеличения целерациональных действий,

рационализацией жизни в целом, достижениями максимального успеха и прибыли

прежде всего через рациональную организацию труда и производства. «Стремление

к предпринимательству», «стремление к наживе», к денежной выгоде.само по себе

ничего общего не имеет с капитализмом, - писал он. – Это стремление

наблюдалось и наблюдается у официантов, врачей, кучеров, художников, кокоток,

чиновников-взяточников. Капитализм может быть идентичен обузданию этого

иррационального стремления, во всяком случае, его рациональному

регулированию».

По Веберу, рационализация есть всемирно-исторический процесс. В современном

индустриальном обществе утверждается рациональность сама по себе, формальная

рациональность становится господствующей тенденцией. Рационализируются

мировоззренческие установки, концентрированное выражение которых воплощено в

протестантской этике, поскольку экономический успех был возведен ей в

религиозное призвание. Рационализируются социальные действия людей и их образ

жизни в целом. Соответственно, рациональные действия людей конструируют и

рациональную социальную реальность в виде возрастающей рационализации всех

общественных и политических институтов, а также способа ведения хозяйства,

управления экономикой.

Если использовать веберовскую методологию при анализе современного

российского общества, то его исторический уровень следует определять не по

экономическим и политическим структурам как таковым (независимым от

государства и предприятий, наличия множества политических партий и т.д.) и

даже не по стремлениям людей к предпринимательству или политическому успеху,

а по тенденциям формально-рационального регламентирования экономической и

политической жизни, по тому, насколько целерациональные действия стали

типичными в поведении и управляющих, и управляемых.

     2.2. Бюрократия и границы рационального

Свои теоретико-методологические подходы к рациональности Вебер использует для

анализа отдельных структур общества, исследуя степень их рациональности. Он

анализирует власть и бюрократию через призму совокупности индивидов,

выполняющих определенные социальные действия. Повторяющиеся типичные

целерациональные действия способствуют формированию таких институтов

общества, которые побуждают индивидов к свободному принятию собственных

решений на основе рациональной организации жизни общества.

Воплощением рациональности Вебер считает правовое государство, функционирование

которого целиком базируется на рациональном взаимодействии интересов граждан,

подчинении их закону, а также общезначимым политическим и моральным  ценностям.

Правовое государство развивается на основе целерациональных и

ценностно-рациональных действий управляющих и  управляемых. Техническим

механизмом, позволяющим осуществлять управление, основанное на целерациональных

действиях, Вебер считал бюрократию, полагая, что все другие

управленческие альтернативы неизбежно предполагают некомпетентность и

иррациональность.

Создавая идеальную модель бюрократии, социолог представлял ее в виде

совокупности индивидов, выполняющих рациональные действия, нацеленные на

достижения успешных результатов, имеющих общественную значимость и

полезность. Социолог был убежден, что в рационально-организованном обществе

управлять должны люди профессионально подготовленные, имеющие специальное

образование, поскольку от них требуется компетентность. Только в этом случае

от них можно ожидать целерациональных действий и, соответственно,

эффективного управления страной. Вообще Вебер считал рациональную бюрократию

воплощением рациональной формы всякой организации общества. По мнению Вебера,

ее основными чертами являются:

-               разделение труда среди членов  бюрократической структуры;

-               строгая иерархичность, соподчиненность  различных

бюрократических органов;

-               определенная служебная компетенция;

-               наличие свода строгих правил  и инструкций;

-               безличный характер деятельности, т.е. отсутствие

«человеческого» подхода  к проблеме;

-               наличие аппарата чиновников, рассматривающих  свою службу как

единственную и главную профессию;

-               ориентация на личную карьеру;

-               подчинение строгой единой служебной  дисциплине и контролю.

Разумеется, Вебер описывает идеальный тип рационального управления, а не

существующую реальность. В его основе лежит идеализация реального положения

вещей, что представляет лишь вектор движения, исходя из того, что все

управляющие будут совершать только целерациональные действия. Аффективные

личностные пристрастия, личная преданность и т.д. – полностью исключены. Сам

Вебер прекрасно осознавал, что в поведении чиновников есть много

непоследовательного и бездумного, что они далеко не всегда отчетливо

формулируют и проводят в жизнь свои принципы с твердой последовательностью.

Тем не менее, властвующие в любом случае стараются добиться осуществления

власти через легитимное господство, под которым понимается добровольное

принятие власти, одобрение, ее «внутреннее оправдание». Подчинение может быть

основано на самых разных мотивах: страхе за жизнь и свое имущество, на личной

зависимости или вере в авторитет правителя. Иными словами, мотивы и действия

людей, включенных в процесс господства, в разных странах и культурах также

разделяются Вебером по степени их рациональности.

По этому критерию социолог выделяет три идеальных типа господства:

1.     Легальное господство, которое опирается на осознанной

убежденнности в целесообразности и разумности существующей политической власти,

правомочности властвующих органов, а также на общие для всех обязательные

правовые нормы, регулирующие отношения господства и подчинения. Это «господство

в силу «легальности», в силу веры в обязательность легального установления и

деловой «компетентности», обоснованной рационально созданными правилами, то

есть ориентации на подчинение при выполнении установленных правил, - господство

в том виде, в каком его осуществляет современный «государственный служащий» и

все те носители власти, которые похожи на него в этом отношении».

Причем Вебер считал, что именно бюрократия рационального типа должна лежать в

основе легального господства. При таком типе господства в государстве правит

закон, и люди подчиняются ему, а не праву сильного, не революционной или

«демократической» целесообразности и не «телефонному» праву, а бюрокарты при

этом составляют слой профессиональных управляющих, которые практически

гарантируют безукоризненное исполнение законов, именно им люди вверяют свои

судьбы, полагаясь на их компетенцию. Легальное господство характерно для

управленческих структур Америки и стран Запада.

2.     Харизматическое господство характеризуется эмоционально

ориентированной преданностью политическому лидеру, которая поддерживается верой

в историческое предназначение правителя. Подчинение в условиях харизматического

господства основывается на приписывании властвующим личностям необыкновенных,

сверхъестественных способностей. «Это господство основано на преданносте

харизме пророка или вождя на войне, или выдающегося демагога в народном

собрании или в парламенте».

При харизматическом господстве действует репрессивное право. Власть закона

сведена к минимуму, который избирательно применяется к лицам с различными

социальными статусами. Харизматическому господству свойственна совершенно

иная бюрократия, ценностно и политически ориентированная. Ее черты следующие:

нравственный конформизм, верность существующему политическому порядку, личная

преданность вышестоящим руководителям, продвижение по службе обусловлено не

столько личными качествами, сколько покровительством и протекционизмом.

Статус бюрократа дает ему дополнительные формально не санкционированные

привилегии, особенно привилегии материального толка, связанные с

распределением того или иного дефицита «по своему хотению и велению».

3.     При традиционном господстве административный аппарат, по

существу, полностью зависит от властителя и, стало быть, верность ему, а не

компетентность, не следование законам служит основанием для занятия той или

иной должности. Традиционное господство – «это авторитет «вечно вчерашнего»:

авторитет нравов, освященных исконной ориентацией на их соблюдение».

Как считает Вебер, общая тенденция развития управления идет по пути

увеличения рациональных социальных действий и у тех, кто управляет, и у тех,

кем управляют. В конечном счете, может утвердиться господство, при которм

повиновение обусловлено соображениями интереса, преимуществами или

невыгодами, т.е. в его основе лежат целерациональные действия. Так

формируются условия для рационализации межличностных отношений во всех сферах

общественной жизни.

     2.3. Иррациональная рациональность

Вебер, отмечая несомненные преимущества рационального господства, тем не

менее, признавал его латентные, скрытые опасности в виде «иррациональных

элементов». Дело в том, что любая рациональная система имеет следующие

тенденции:

1)           заменять  человека нечеловеческой по сути технологией

(бюрократические правила, машины  вместо живых конкретных людей);

2)           сводить  к минимуму фактор человеческого  разума, что угрожает

возникновению потенциальной возможности ее дегуманизации вообще;

3)           воспроизводить  в той или иной степени иррациональные  последствия;

4)           современные  нечеловеческие технологии способны  вызвать

озлобление у самих чиновников, которые становятся функционально ненужными.

Опасения Вебера о возможности иррациональной рациональности вскоре