Теория Парсонса

Согласно теории Парсонса, “первичным социальным объектом”  является “единичное действие”, которое, в конечном счете, в комбинации с  другими социальными объектами, составляет “систему действий” или  “взаимодействий” между “Я” (ego) и “другим” (alter). Это взаимодействие создает определенное культурное поле, в рамках которого возникают культурные (или, как Парсонс иногда говорил) символические объекты. Смысл социальных действий зависит от их положения внутри культуры, поскольку только последняя определяет их значение, их символический смысл. Социальный деятель может вступать в отношения с миром только посредством знаков и символов. Вне культурного, символического поля не может существовать взаимодействия. “Культурный элемент, — по Парсонсу, — это символический элемент культурной традиции: идея или верование, символ или ценностная модель.”

            В другом месте Парсонс писал, что “наиболее фундаментальной теоремой теории действия является утверждение, что структура системы действия состоит из институциолизированных (в социальные и структурные системы) и интериоризированных (в личностях и организмах) моделей культурных значений.” Таким образом, культура существует как система моделей внутри человеческого сознания и в как система символов для сознания коллективного.

             Парсонс подчеркивал, что сфера культуры имеет свою собственную логику. Культура, будучи системой, обладает своими собственными принципами логических переходов и семантических соответствий, своей собственной структурой и не зависит от мотиваций и конкретных ситуативных предпочтений субъекта социального действия, использующего те или иные культурные формы. Культура (и исходная логика культуры, и продукты культуры), таким образом, не могут быть просто редуцированы к мотивам субъекта социального действия, потому что сами культурные основания, будучи интериоризированы, определяют то, какую из возможных альтернатив он выбирает. Культура не может быть редуцирована и к социальным отношениям. Культуру необходимо отделять как от социальной, так и от ментальной реальности.

           Тем не менее ее можно рассматривать как интериоризированный стержень, который способствует выбору индивидом между различными возможными ориентациями и установками. Посредством этого культуры проявляет себя в направленности действий индивида и в его способностях постоянно соотноситься в своих действиях с системой норм и ценностей. “Культура понимается Парсансом как упорядоченная символическая система, то есть, символически посредничествующий паттерн ценностей и стандартов того, что представляется в данной культуре уместным, который позволяет построение комплекса управляющих действием, нормативных, общепринятых правил, посредством которых генерируются и используются важные культурные объекты. Если символическая система имеет законность для всех участвующих деятелей, она способна “дать порядок действию”. По крайней мере для раннего Парсонса этот общий порядок охватывает не только систему стандартов, регулирующих использование символов, но также сами объекты, символически выраженные, позволяя дифференцировать между принципами символического порядка и действиями, являющимися их продуктами. Это определение культуры включает ряд эксплицитных или молчаливых предположений. Согласно еще одному определению, культура обнаруживает свою объективную реальность в основанных на интеракции субъективно координируемых представлениях деятелей и в их ориентациях по отношению к действию и способности систематически подходить к тем комплексам правил, которые помогают им конструировать и использовать их ориентации. Но так как деятели, взаимно конструирующие культурную реальность, обращаются за помощью к межсубъективным символам, которые включаются в физическую реальность и функция которых зависит от экстернализации субъективного значения, понятие культура представляется изменчивой. В этом модифицированном определении культуры Парсонс подчеркивает тот момент, что культура имеет свою собственную логику.” 4

          Аналитическое различение культуры и социальной системы становится особенно важным, когда Парсонс начинает рассматривать культуру как часть более широкой “системы действия”. Теоретический сдвиг был уже подготовлен первоначальной концептуализацией культуры, так как Парсонс всегда считал, что культура была бы не способна выполнять свою управляющую действием функцию, если ее не рассматривать как систему; культура, таким образом, не есть случайный список принципов или серия невзаимосвязанных артефактов. Это центральное теоретическое убеждение теперь выло встроено в более широкий тезис: каждый индивидуальный акт или комплекс взаимосвязанных действий должно анализировать как “систему” или как упорядоченный комплекс дифференцированных элементов. Чтобы удобнее было проводить этот анализ, Парсонс сначала дифференцирует три (и позже четыре) подсистемы “основной системы действия”: социальную систему, культурную систему, систему личности и систему поведения. “Парсонс нуждался в независимой культурной системе как контрольной системе иерархически более высокого уровня. Согласно кибернетическим принципам этой фазы теоретического развития, последняя могла бы быть способна, как низко энергетическая и высоко информативная система, контролировать и регулировать работу других подсистем всеохватывающей системы действия; они в свою очередь рассматриваются как системы с информацией более низкого разряда и более высокого энергетического уровня. Наконец, культурная система, так определяемая, может быть легко связана с теоретической идеей, что подсистемы и потенциальные системы любой более всеохватывающей системы (включая саму всеобщую систему действия) могут вступать в отношения взаимообмена стабилизацией и равновесием.” В более поздней концепции культуры Парсонса “все предшествующие определяемые элементы культуры сохранялись, но претерпели более глубокую теоретическую интерпретацию в свете биологической генетики и теории генеративной грамматики Хомски. Как и прежде культура берется в значении “символических формулировок” когнитивной и экспрессивных ориентаций и как “система упорядоченных — символически опосредованных, то есть, — “выборочных стандартов”, и, как и прежде, концепция культуры связана с теоретической идеей символического, иерархического контроля тех подсистем. Но концепция культуры Парсонса теперь дополнительно к этому содержит тезис, что культурно-конститутивный комплекс стандартов должен быть понимаем как код; такой код имеет диспозиционных характер и реализуется в конструировании или генерации конкретных символических актов. Этот код является эксплицитным аналогом принципов исторической грамматики, которые служат для формулирования индивидуальных сообщений и изречений, или генетического кода, который детерминирует генерацию видов и внутри которого создаются вариации. Это похоже на генеративную (или структуралистскую) лингвистическую модель “культуры как языка”, наиболее основной объясняющий принцип которой локализуется в “культурно структурируемом ‘символическом коде’”. Парсонс интерпретирует все формы личной интеракции и межсистемного обмена как основанных на языкоподобном коде; эта интерпретация по смыслу дает ему право понимать связи и взаимообмен внутри и между независимо дифференцированными системами и подсистемами как продукты определенных форм “коммуникации”. В тоже самое время парсоновская теория взаимной интерпретации дивергентных систем и подсистем приобрела новую форму. Интерпретация систем представлялась теперь как форма символического посредничества. Наконец, Парсонс имел эмпирически надежное объяснение для относительной долговечности культурной системы, сравниваемой с временной природой единичных актов, так как очевидно, что контрольная система культуры, понимаемая как код, может меняться только частично и как результат развивающейся мощности энергии, которая, для Парсонса, означала харизматическую энергию.”

           “В антропологической науке, - писал Парсонс, - нет общего согласия в отношении определения концепции культуры. Но для настоящих целей можно выделить три ключевых положения: первое, что культура передается, она конституирует наследие или социальную традицию; второе, ей обучаются, что не является проявлением, в особом содержании, человеческой генетической конституции; и третье, что она присуща всем своими носителями. Культура, таким образом, является с одной стороны продуктом, а с другой детерминатором систем человеческой социальной интеракции. Первый пункт, передаваемость, служит наиболее важным критерием для отличия культуры от социальной системы, потому что культура может распространяться от одной социальной системы к другой. В отношении к отдельной социальной системе это “патернированный” элемент, который и аналитически и эмпирически может абстрагироваться от социальной системы. Существует важная взаимозависимость между культурными паттернами и другими элементами социальной системы, но эти другие элементы не обладают совершенной “патернированной интегрированностью” с культурой или друг с другом.       Символическая система имеет свой собственный модус интеграции, который можно назвать “паттерном последовательности”. Наиболее близкий пример — логическая последовательность когнитивной системы, но художественные стили и системы ценностной ориентации подлежат тому же самому типу критериев интеграции, что и система паттернов. Но как интегральная часть конкретной системы социальной интеракции паттерн в культурной системе может быть только приблизительно реализован из-за напряжений, вытекающих из императивов взаимозависимости между ситуационными и мотивационными элементами конкретного действия. К этой проблеме можно подойти через определенные культурного паттерна. Это одно из самых общих выражение в антропологической литературе, и оно относилось изначально к изучению интеллектуального содержания. Но, расширяясь, оно стало общим термином для процесса, посредством которого необходимая интеграция элемента культуры в конкретном действии индивида становится мотивационной. Личность обучается согласовываться с нормой (паттернированным поведения) или оценивать художественный стиль. Обучение в этом широком смысле означает инкорпорацию элементов культурного паттерна в системы действия индивидуальных деятелей. Анализ способности обучаться сопряжен с локализацией культурного элемента в системе личности. Один из аспектов этой проблемы - совместимость данного культурного элемента с другими элементами культуры, которые тот же самый индивид уже изучил или ожидается, что изучит. Но есть и другие аспекты. Каждый отдельный деятель является биологическим организмом, действующим в внешней среде. И генетическая конституция организма и не социокультурное окружение ставят пределы этому обучению, хотя эти пределы очень трудно специфицировать. И, наконец, каждый отдельный деятель подвержен острой необходимости в интеракции в социальной системе. Это последнее суждение особенно важно для проблемы культуры из-за того аспекта культурной традиции, который связан с ее принятие членами культуры. Такая традиция должна быть присуща одной или более конкретными социальными системами и только тогда может быть названа “функцией”, когда является частью их реальных систем действия. В терминах действия эта проблема может резюмирована так: может ли быть культурная система, состоящая из культурных паттернов, быть связана с необходимостями одновременно личностной и социальной систем? Такой крайний случай несовместим с принципом функциональных императивов одновременно личностной и социальной систем. Интеграция системы общего действия является чем-то вроде ”компромисса” между “напряжениями” ее личностного, социального и культурного компонентов таким образом, что ни один из них близко не подходит к “совершенной” интеграции. Что касается отношения между культурной и социальной системой, то решающим моментом здесь является то, что “научение” и  воплощение в жизнь системы культурных паттернов деятелями в социальной системе не может быть понято без анализа мотивации в отношении в конкретным ситуациям, не только на уровне теории личности, но на уровне механизмов социальной системы.”

            Существует определенный момент логической симметрии в отношениях социальной системы к культуре с одной стороны и личности — с другой. “И личностная и социальная системы являются типами эмпирической системы действия, в которой одновременно и мотивационный и культурный элементы или компоненты скомбинированы и в этом смысле параллельны друг другу. Основой интеграции культурной системы является последовательность паттернов, а личности — ее структурная последовательность паттерновплюс функциональная адекватность мотивационного баланса в конкретной ситуации. Культурная система не “функционирует” иначе как часть конкретной системы действия. Система социальных отношений, в которую включается деятель, имеет не просто ситуационное значение, но является прямой составляющей самой личности. Но даже там, где эти отношения социально структурированы единообразным образом для группы индивидов, из этого еще не следует, что способы, которыми эти единообразные “роли” структурированы, являются тем же самым образом составляющими каждой из различных личностей. Каждая роль интегрируется в ту или иную личностную систему, и поэтому не “означает (в точном смысле) ту же самую вещь” для любых двух из них. Отношение личности к единообразной ролевой структуре является отношением взаимосвязанности и взаимопроникновения, но не “включения”, где свойства личностной системы конституируются посредством ролей, из которых она якобы “составлена”. Существуют важные гомологии между личностной и социальной системой. Но это именно — гомологии, а не отношение макрокосм-микрокосм — разница здесь фундаментальная.   

           Трудность возникает как от попытки трактовать социальную структуру как часть культуру, так и попытки трактовать “социальную мотивацию” как прикладную психологию в том смысле, что она является непосредственным применением теории личности. Корректной будет другая формула.    Фундаментальные строительные камни теории социальных систем, такие как личностная и культурная теория, являются общими для всех теорий действия. Именно для всех, а не для некоторых из них. Но способы, которыми эти концептуальные материалы должны встраиваться в теоретические структуры не одинаковы в случае трех главных фокусов теории действия. Психология, как наука о личности, не является, таким образом “фундаментом” теории социальных систем, но одной из главных ветвей большого дерева теории действия, другой ветвью которого является теория социальных систем. Общим фундаментом является не теория индивида как единицы общества, но теория действия как “материал”, из которого строятся как личностные, так и социальные системы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

  Итак, культурология Парсонса представляет собой синтез функционалистского подхода (который был для Парсонса основным) с символическим, получившим свое развитие в трудах следующего поколения этнологов. Однако этнологи нового поколения практически отказались от функционалистского подхода. Нам же, с точки зрения формирования теории этнопсихологии важна именно возможность сочетания этих подходов, то есть признание за символом функциональной роли, признание функциональности знаковой системы, что может быть выведено из трудов Парсонса. Кроме того, для этнопсихологии особую важность имеет тезис о том, что культуре присуща своя собственная логика, и она не может быть сведена к системе мотиваций и ценностей. Между ценностями и культурой имеется определенная связь, но она не непосредственна. Огромное значение для этнопсихологии имеет и категория “действие”. Однако, хотя Парсонс объявляет категорию “действие” центральной в своей теории, он, на наш взгляд, разработал ее не достаточно глубоко, или точнее было бы сказать, он скорее использовал данное понятие, чем объяснял его суть. Для этнопсихологии же особенно важным является именно выяснение сути понятия “действие”. Кроме того, Парсонс не рассматривает действие в качестве элемента культурной традиции, тогда как для этнопсихологии оно является центральным ее элементов, о чем речь идет в разделе “Теории традиций”. Теория культуры Парсонса представляет собой хорошо разработанную функциональную модель культуры, разграниченную те только от личности как системы, но и от социальной системы и системы поведения. Единственным и принципиальным ее недостатком с точки зрения этнопсихологии, является ее статичность и равновесность, в то время как этнопсихология операется на концепцию функционального внутрикультурного (внутриэтнического) конфликта.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1.Аберкомби Н. Хилл С, Тернет Б.С. Социологический словарь.М. «экономика» 2004 

2. Добреньков, В.И., Кравченко А.И. Социология. В 3 т. Т.1.:Методология и история социологии. М., 2000. 

3. Комаров М.С. Введение в социологию: Учебник для высших заведений. – М.: Наука, 2004. - 134c.

4. Кравченко А.И. Социология. Хрестоматия: для студентов вузов. - Екатеринбург: Деловая книга, 1998. - 368 с.

5. Коган, Л. Исследование  культуры в парадигме культурной  коммуникации // Социология в России. М. : Инфра, 1998. – 351с.

6.Козлова О.Н. «Социология». М. «Омега-Л», 2004  
7. Культурология. ХХ век. Энциклопедия в 2 томах, СПб., «Университетская книга», 1998  
8. Матецкая А.В. Социология культуры. Уч. пособие. Ростов. РГПУ, 2006  
9. Окладникова Е.А. Социология культуры: Учеб. Пособие. - СПб: СПбГИЭУ,2006.-257с. 
10. Согомонов, А. Социология культуры: теоретический аспект // Социология в России. А. Согомонов. Под ред. В.А.Ядова. - М., 1998  
11. Шендрик, А.И. Социология культуры / А.И. Шендрик. М. : ЮНИТИ, 2005. 495 с.