Специфика современного этапа развития российского общества

Вызванные реформами разрушения в материальном производстве, в социально-политических отношениях людей привели к утрате многими людьми определенного и  устойчивого социально-экономического положения и, соответственно, определенной социальной самоидентификации. Деклассирование масс сопровождается маргинализацией и люмпенизацией значительных слоев населения.

Поскольку новые экономические структуры  у нас складываются крайне медленно, и общество, по большей части, вот  уже 8 – 10 лет живет за счет дележа и проедания прежнего экономического потенциала и за счет международных займов, то и новые социальные структуры формируются медленно и не системно. Огромные слои населения потеряли свое место в старой социальной структуре вследствие ее распада, а нового не обрели. Точнее будет сказать, что навязанное им новое социально-экономическое положение не соответствует ни объективно, ни субъективно их образованию, профессиональным, материальным и идеологическим амбициям. В связи с этим и не происходит оформление классов и групп как единого целого, так как, даже попав объективно в ту или иную социальную группу (страту), люди не связывают с ней своего будущего, не принимают ее правил игры, интересов и целей. Это явление – не трагедия единиц, отдельных, не нашедших себя лишних людей, а устойчивая тенденция последних лет, характеристика социального процесса в современной России.

Процесс деклассирования, маргинализации и люмпенизации захватил, в той или иной мере, все слои населения. Рабочий класс советских времен, изнеженный и развращенный своим положением фаворита партийной и государственной номенклатуры, все же был особым социальным классом, объединенным своим местом в системе разделения труда, общностью социальных ролей, образа жизни, интересов, ценностей и т.п. С началом реформ этот рабочий класс постепенно исчезает. Часть рабочих, потеряв работу (полностью или при формальном её сохранении), спилась и опустилась на социальное дно. Другая часть с энтузиазмом (по доброй воле или злой нужде) включилась “в процесс рыночных реформ”, который часто выражался в простом разграблении ими своих же предприятий. Другая часть ушла в мелкое предпринимательство, сферу услуг. Многие влились в армию безработных, перебиваются случайными заработками, часть рабочей молодежи ушла в криминал. Проблема выживания, ставшая насущной, вытеснила у многих все другие устремления, разобщила людей, но никак не способствовала возникновению объединения на основе единых интересов.

Прежнее крестьянство также оказалось под  угрозой исчезновения. В современном  селе, по нашим данным, от 40 до 50% людей  трудоспособного возраста не имеют  постоянной оплачиваемой работы. Те, кто  работает, не получают вовремя свои очень низкие зарплаты. Безработица, безденежье, пьянство, воровство, борьба за выживание – это факторы социальной дезинтеграции, можно сказать, десоциализации крестьянства. Те же крестьяне, хозяйства которых более или менее эффективно работают, вынуждены самой логикой обстоятельств обособляться, отгораживаться по мере сил от разрушительной среды, ибо насущный вопрос для них опять же – выжить, устоять, сохранить себя, а не бороться за абстрактные общекрестьянские интересы. Крестьяне, как известно, и вообще не те люди, которые легко и охотно объединяются друг с другом. А под прессингом нынешних дезинтегрирующих людей обстоятельств они тем более не могут этого сделать.

Представители интеллигенции объединяются также  нелегко, поскольку сам их труд в  значительной степени индивидуален и соревнователен. И тем не менее в нормально функционирующем обществе они имеют общие задачи и интересы, общие социальные роли, которые они, как представители умственного труда, способны осознать ранее других и вследствие этого, преодолев свой индивидуализм, объединиться. Однако за годы реформ интеллигенцию постигла та же судьба, что и другие классы и социальные группы современного российского общества. Весомая часть научной интеллигенции выехала из страны. Многие представители массовых творческих, интеллигентских профессий ушли в предпринимательство, в основном в торговлю, в большинстве своем – в мелкое, реже – в среднее. Те преподаватели вузов, врачи, учителя, ученые, инженеры, которые остались на прежней работе, задавлены предельными нагрузками, борьбой с бедностью и страхом безработицы и нищеты, они разобщены и поэтому не представляют собой оформившейся социальной группы. Часть же интеллигенции элитарной, той, что в большинстве своем достигла признания еще при советском режиме, укрепила свои позиции и оказалась (вольно или невольно) верной союзницей режима. Эта часть интеллигенции, и по ее вине творческая интеллигенция вообще, потеряла доверие людей, оказалась деморализованной и разобщенной.

Происходящие  в последние 10 лет социально-экономические  реформы вызвали к жизни новые  социальные образования. Прежде всего это – народившаяся российская олигархия, сконцентрировавшая в своих руках львиную долю ресурсных, производственных, финансовых и т.п. богатств страны и получившая поэтому над ней огромную экономическую, политическую, идеологическую власть. Несмотря на общие условия существования, у российских олигархов и крупных предпринимателей нет общих стратегических целей, связанных с сохранением и развитием производства в России. Тактические же их цели опять-таки связаны с выживанием и индивидуальным обогащением, достижение же их ведет к разобщению, а не к объединению.

Российская  олигархия расколота на враждебные группировки, борющиеся друг с другом не на жизнь, а на смерть. Дело в том, что вся нынешняя российская олигархия  выросла не на основе развивающегося производства, а из дележа государственной  собственности и финансовых спекуляций. Причем этот дележ и финансовые спекуляции осуществлялись по большей частью не правовыми, а откровенно криминальными методами. Эти люди не могут вкладывать свои деньги в развитие российского производства и в налаживание социально-экономического процесса в нашей стране: мало того, что они не умеют этого делать, они боятся этого, поскольку, вместе с развитием производства и упорядочением социально-экономических отношений сужаются возможности привычного легкого и быстрого обогащения и приближается время ответственности за содеянные нарушения закона. Поэтому они переправляют свои капиталы за рубеж и являются, тем самым и по существу, силой антироссийской и антисоциальной.

Существует  мнение, что сейчас в России в  качестве оформившихся социальных групп  можно считать чиновничество, в  том числе и военных, и организованную преступность, которые, увы! все сильнее  сближаются и даже все больше сливаются  друг с другом. Хотелось бы с этим не согласится в принципе, но, к сожалению, доля истины в этом есть. И все же, на наш взгляд, нет достаточных оснований для того, чтобы считать чиновничество и организованную преступность сложившимися социальными силами. Если уж это и сложившиеся силы, то, скорее, антисоциальные. Преступность, по определению, - сила антисоциальная, а чиновничество, отделенное от общества, оформившееся как самостоятельная сила – не что иное, как общественный паразит, хищник, пожирающий общество. К счастью, ни чиновники, ни преступники не имеют устойчивых общих интересов, они разобщены внутренней борьбой по разным поводам. Поэтому и на политической сцене действуют множество борющихся между собой группировок, представляющих частно-социальные, корпоративные и даже узко-частные интересы.

Это как  раз та социально-политическая ситуация, которая не позволяет надеется на скорое разрешение острого социально-экономического, политического и духовного кризиса в нашей стране и тем более на поворот нашего общества к подлинному социализму (речь не идёт о патерналистском, распределительном, ограниченном социализме). Социальная а, следовательно, и политическая структуризация российского общества абсолютно необходима для выживания России и ее здоровой эволюции. И хотя это – процесс объективный, работать в этом направлении можно и нужно. В настоящее время, на наш взгляд, необходима работа (точнее, борьба), направленная на преодоление всех уродливых ограничений и извращений современной формы капиталистического производства и политической демократии. Ибо только на этой основе могут сформироваться мощные, осознающие свои интересы и свою историческую миссию социальные силы, ориентированные на движение к гуманистическому обществу, обеспечивающему материальное благосостояние, свободу и универсальное развитие для всех людей. Поэтому программы всех социалистических и коммунистических партий должны включать в себя как первоочередные задачи тред-юнионистского и социал-демократического характера.

                                               Заключение

Изучение  социальной структуры российского  общества как системы групп и  слоев, деятельность и взаимодействия которых лежат в основе социального  механизма трансформации российского  общества. Некоторые из этих групп  являются "акторами" (инициаторами, организаторами) реформ, активность других заключается в выборе личных стратегий адаптации к изменениям, в то время как третьи, скорее, оказываются жертвами происходящих процессов.

Трансформация институтов российского общества серьезно сказалась на его социальной структуре. Изменились и продолжают меняться отношения  собственности и власти, перестраивается  механизм социальной ориентации, идет интенсивная смена элит. На общественную сцену выходят новые социальные группы, массовые слои изменяются, расширяется "социальное дно", все более  криминализируются экономические  отношения. Соответственно, меняется система  групповых интересов, способов поведения, социальных взаимодействий. Эти на первый взгляд разрозненные явления  на деле являются разными сторонами  процесса социальной трансформации  общества. Поэтому их важно изучать  не только в отдельности, но и с  учетом связанности друг с другом. Фундаментальной задачей обществоведов  является описание российского общества как целостной социальной системы, преобразующейся прежде всего под влиянием внутренних движущих сил. Важнейшими характеристиками этой системы служат, во-первых, социальная структура, т.е. состав, положение и отношения определяющих ее развитие групп, и, во-вторых, стратификация общества, или расположение названных групп на иерархической шкале социальных статусов.

Основными критериями статуса общественных групп, а соответственно, и социальной стратификации  общества принято считать: политический потенциал, выражающийся в объеме властных и управленческих функций; экономический  потенциал, проявляющийся в масштабах  собственности, доходов и в уровне жизни: социокультурный потенциал, отражающий уровень образования, квалификации и профессионализма работников, особенности образа и качества жизни, и, наконец, социальный престиж, являющийся концентрированным отражением названных выше признаков. Все эти критерии в известной степени взаимосвязаны, но вместе с тем они образуют относительно самостоятельные "оси" стратификационного пространства.

                           Список используемой литературы

1. Гурвич Г. Концепция социальной структуры / Пер. с франц. Малышевой М.В. // Социальная стратификация. – М., 1992.
2. Иванов В.Н. Социальные технологии в современном мире. - М., 1996.
3. Кравченко А.И. Социология. М., 1997
4. Социология. Словарь-справочник.– Т.3.– М., 1991.
5. Штомпка П. Социология социальных изменений.– М., 1996.