Социальные отклонения в современной России

Таким образом, причины воспроизводства, формы проявления такой социальной аномалии как преступность изучались на различных исторических этапах развития страны. Однако с начала 1930-х и по вторую половину 1980-х гг. на эту отрасль научной мысли огромное влияние оказали идеологические доктрины и установки правящего политического режима.

Данное обстоятельство серьезно ограничило появление работ о преступности в России в контексте отечественной истории. Пожалуй, единственное исключение составляет работа С.С. Остроумова «Преступность и ее причины в дореволюционной России» (1960 г.), но ни юристы, ни историки в тот период не развили данную проблематику.

Алкоголизм и наркомания

Проблема алкоголизма и употребления наркотиков уже в конце XIX – начале XX вв. привлекала к себе значительное внимание исследователей различных отраслей научного знания [14]. 

Так, на первом съезде российских психиатров (1887 г.) И.М. Мержеевский впервые потребовал от царского правительства принятия мер по борьбе с хроническим алкоголизмом.

Серьезные научные исследования алкоголизма и пьянства в России ведут свой отсчет с октября 1907 г. – открытие при Психоневрологическом институте амбулатория Общества призрения и лечения алкоголиков. С 1911 г. в структуре Психоневрологического института был учрежден Экспериментально-клинический институт по изучению алкоголизма (т.н. «Противоалкогольный институт», а с начала 1914 г. в документах появляется наименование «Наркоманический институт»). В стационаре Противоалкогольного института использовались самые современные методы лечения. С 1912 г. в институте впервые в России С.Д. Владычко начал читать курс научно обоснованного лечения алкоголизма. В 1913 г. вышел первый выпуск «Вопросов алкоголизма» – сборника Противоалкогольного института, содержащего оригинальные работы В.М. Бехтерева и его сотрудников. Активно разрабатывались вопросы лечения больных алкоголизмом с использованием техник гипноза. К 1914 г. были сформулированы преимущества коллективного метода психотерапии алкоголизма, а в 1915 г. В.М. Бехтерев ввел условно-рефлекторный метод терапии алкоголизма.

С начала XX столетия проблема алкоголизма и пьянства в России получила рассмотрение под различными углами зрения.

Размышляя о влиянии спиртных напитков на здоровье и нравственность населения России, И. Сикорский связывал неумеренное употребление алкоголя с такими видами деструктивных явлений, как половые аномалии и преступления. По его мнению, существует прямое соотношение между количеством потребляемых населением спиртных напитков и числом половых аномалий и преступлений в этом населении», а также с детской смертностью, убийствами среди взрослого населения и самоубийствами.

Н. Шипов в работе «Алкоголизм и революция» (1908 г.) приводит данные о государственной политике по регулированию винопития. Автор делает вывод, что самой характерной и устойчивой тенденцией в отношении к алкоголизму в допетровской и послепетровской России было то, что «не только не велась борьба с народным пьянством - но это зло поощрялось и поддерживалось, так как торговля спиртными напитками была всегда как бы в привилегированном положении, питье спиртных напитков не порицается в обществе и даже быть пьяным в торжественных случаях считалось и считается до сих пор прямо-таки одобрительным».

С. Первушин в своих «Очерках по теории массового алкоголизма» (1911 г.) утверждал, что корни такой распространенности явления лежат в так называемой коллективной потребности группы, возникающей как результат «определенной социально-групповой психики,…определенной групповой эмоции». Возникает эта «эмоция» вследствие полнейшей неуверенности в завтрашнем дне и стремлении забыться.

Значительное внимание прогрессировавшей алкоголизации населения в начале XX в. уделяла не только медицинская общественность, но и отдельные представители политических кругов. Так, депутат Государственной думы М.Д. Челышев в своих выступлениях перед депутатским корпусом и в печатных изданиях неоднократно ставил вопрос перед властью о необходимости принятия экстренных мер по ограничению данного явления.  

В советский период, особенно в 1920-е гг. проблемам злоупотребления алкоголем было посвящено значительное число работ [15].

Более того, распространение пьянства и алкоголизма среди большевистской номенклатуры не могло не настораживать высшее руководство партии.

В этот период, в условиях определенной свободы мнений данная теневая сторона жизни советского общества получила определенное рассмотрение как в научной литературе, так и в публицистике.

В работах А.М. Арановича, В.В. Башмачникова, Д.Н. Воронова, Э.И. Дейчмана, Б.Ф. Дидрихсона, Ю. Ларина, А.М. Раппопорта, Н.П. Тяпугина, А. Учеватова были подвергнуты анализу причины и последствия массового пьянства и алкоголизма среди различных групп населения [16].

Благодатная социальная почва, фактическое отсутствие правового регулирования оборота наркотиков в советской России способствовали появлению значительного количества работ, посвященных наркотизации преимущественно жителей городов. Следуя отечественной традиции конца XIX-начала XX столетия, исследования в данной сфере продолжили преимущественно медики (В.А. Бахтиаров, Н.К. Топорков, Д. Футер, А.С. Шоломович, д-р Дубровин, д-р Забугин, д-р ЗимВ их трудах рассматривались весьма тревожные тенденции потребления наркотиков, в том числе и приобщение к ним молодежи.

Ситуация начала меняться с начала 1930-х гг. На проблемы алкоголизма постепенно стало распространяться своеобразное «табу». Естественно, светлый образ строителя коммунистического будущего никак не вязался с гражданином, злоупотребляющим спиртными напитками. При этом ведомственная статистика органов внутренних дел и министерства здравоохранения продолжали фиксировать неуклонный рост данного явления практически среди всех социальных групп населения СССР.

Тем не менее, не смотря на общую либерализацию конца 1950-х – первой половины 1960-х гг., об алкоголизме по-прежнему предпочитали молчать. Тема, как и прежде, оставалась для власти «неудобной». В советский период анализ и описание алкоголизма даже с жестко биологической точки зрения был ограничен. Это ограничение было связано с официальным запретом проведения любого сравнения между алкоголизмом и наркоманиями.

Существовала идеологическая установка, согласно которой наркомания как проблема в СССР отсутствовала. В соответствии с этим постулатом признаки алкогольной патологии, которые могли быть ассоциированы с механизмами наркомании, исключались.

Например, несмотря на то, что формально термин «алкогольная абстиненция», описанный в 1935 г. отечественным психиатром Жислиным, запрещен не был; тем не менее, в работах, посвященных алкоголизму, этот термин использовался редко. Даже само наличие алкогольной абстиненции часто объявлялось ложным: например, советский психиатр Столяров (1967 г.) декларировал, что алкогольная абстиненция является обычной постинтоксикационной астенией.

Между тем, оснований для беспокойства в отношении прогрессировавшей алкоголизации советского общества была предостаточно. 25 апреля 1962 г. был опубликован приказ МЗ РСФСР №151 «О мерах по борьбе с алкоголизмом и наркоманиями», в связи с чем Институт им. В.М. Бехтерева провел анализ заболеваемости и распространения алкоголизма в Северо-Западных областях РСФСР.

 На 1 января 1965 г. на учете  во внебольничной психоневрологической  сети Северо-Западных областей  состояло 75167 больных, из них с  хроническим алкоголизмом и алкогольными  психозами 21054 человека, или 27,9% от общего  числа состоящих на учете. За 1964 г. было госпитализировано в психиатрические  больницы 13498 больных, из них с  алкогольными психозами и хроническим  алкоголизмом 5265 человек, 39,0% от общего  числа больных поступивших в  больницы.

Отмечался рост заболеваемости алкогольной этиологии. В 1962 г. во внебольничных учреждениях состояло на учете 33,3% страдающих алкогольными психозами и хроническим алкоголизмом (к общему числу психических больных), в 1963 г. – 38,7%; 1964 г. – 37,5%. Лица, страдавшие наркоманией, в общем удельном весе больных занимали 0,73%.

Число больных хроническим алкоголизмом и алкогольными психозами, находившихся в психиатрических больницах, в 1956 г. составляло 4,6%; 1962 г. – 7,3%; 1963 г. – 7,8%; 1964 г. – 9,8% .

Данную статистику постигла такая же участь как все последующие исследования в области потребления алкоголя – они были помещены в спецхраны и доступ к ним был крайне ограничен. 

Только со второй половины 1980-х гг. (после известной антиалкогольной кампании 1985 г.) наряду с конъюнктурными книгами и статьями стали появляться серьезные публикации социологического, медицинского, экономического, исторического, психологического характера .   

Практически ту же траекторию проделала и отечественная литература, посвященная различным аспектам наркомании.

После взлета отечественной мысли 1920-х гг. в отношении проблем наркотизма, с середины 1930-х гг. наступила полоса затишья. Официальная идеология к наркомании стала относиться как к решенной проблеме. Затем наступила эпоха «ликвидации» в стране наркотизма как социального явления, а, следовательно, и ненужности каких-либо исследований.

Медицинские и юридические исследования этих проблем вновь стали появляться лишь в конце 1950 – начале 1960-х гг. И только в конце 1960-х тема наркотизма занимает прочное место в исследовательской деятельности социологов. После смерти Сталина, в период «оттепели» появились первые публикации о западной культуре, а также о наркотиках как об одном из признаков разложения западного общества. Одновременно проблемы наркомании в советском обществе как бы продолжали оставаться совершенно «неактуальным» вопросом.

При этом проявились различные тенденции в оценке изучаемого явления. Основная тенденция определялась жестким идеологическим контролем со стороны партийного руководства. Отрицалась сама возможность наркомании при социалистическом строе, наркотизм трактовался как «единичные случаи экспериментирования с наркотиками» (исследования Э.А. Бабаяна, М.Х. Гонопольского), а потребители наркотиков рассматривались, прежде всего, как преступники. Это и предопределило репрессивный подход при их лечении.

Затем – по мере развития демократических процессов – все большую роль стал играть научный подход к наркотизму. Одновременно меняется и отношение к наркоманам: их начинают считать, прежде всего, больными людьми.

Первое крупное социологическое исследование наркотизма на территории СССР было проведено в 1967–1972 гг. в Грузии. Руководитель проекта А.А. Габиани изучил социально-демографический состав и условия жизни потребителей наркотиков, структуру потребляемых средств, возраст приобщения к наркотикам и мотивацию.

Опубликованная пять лет спустя довольно обстоятельная монография содержала историко-теоретический раздел, методологическую часть, изложение результатов эмпирического исследования, схему деятельности преступных групп по распространению наркотиков, а также программу медицинских, правовых и организационных мер по борьбе с наркотизмом.

Однако результаты проводимой государственной политики в отношении алкоголизма и наркомании были чрезвычайно негативными, приводили к постоянной фальсификации статистических данных и появлению двух типов статистики: открытых данных, публиковавшихся в официальных изданиях, и секретных статистических данных, содержащихся в специальных изданиях, которые можно было получить только при специальном разрешении соответствующих ведомств.

Информация, касающаяся статистики в психиатрии, особенно проблем алкоголизма, злоупотребления препаратами, наркомании, публиковалась в открытой печати в явно искаженном (в сторону снижения) виде.

Так, в учебнике психиатрии Снежневского (1983 г.), как и в других руководствах, безапелляционно утверждалось, что проблемы наркомании в СССР не существует, а редкие случаи опиоидной зависимости развиваются лишь у отдельных пациентов после хирургических вмешательств, в случаях назначения им этих препаратов в течение длительного времени.

Постоянно подчеркивалось, что алкоголизм и наркомания не являются реальными проблемами в СССР, и злоупотребление алкоголем и наркотиками появляется в результате пережитков капитализма в сознании немногочисленного числа советских людей.

Новое исследование, респондентами которого стали представители тех же социальных групп, Габиани провел в Грузии в середине 1980-х гг. В 1988–1989 гг. он осуществляет широкое социологическое исследование наркотизма на территории Латвии, Украины, Приморского и Ставропольского краев, Горьковской, Новосибирской областей, а также в Москве и Ташкенте. В ходе исследований было опрошено 2998 наркоманов и потребителей наркотиков, 2000 экспертов и около 6000 учащихся общеобразовательных школ и ПТУ.

Если учесть, что, по мнению экспертов, к систематическому приему наркотиков и токсических веществ приобщается каждый десятый молодой человек, то можно представить, какие масштабы приобрела наркомания на территории СССР. Данные Габиани свидетельствовали, что в места лишения свободы попадали в большинстве случаев не распространители наркотических средств и тем более наркодельцы, а их рядовые потребители. Работы А.А. Габиани внесли заметный вклад в становление социологии девиантности в СССР.

В 1980–1990 гг. центром социологических исследований наркотизма становится сектор социальных проблем алкоголизма и наркомании ИСИ АН СССР и его филиал в Ленинграде.

Исследования проводились также медиками (ВНИИ общей и судебной психиатрии им. В.П. Сербского) и психологами. С развитием отечественной социологии девиантности наркотизм начинает рассматриваться как разновидность отклоняющегося поведения.

В целом, наркополитика в советской и постсоветской России традиционно отстает от западных стран на несколько десятилетий. Это связано с «ликвидацией» наркотизма в 1930-1940-х гг., замалчиванием существования проблемы в 1950-1970-х гг., «кавалерийскими атаками» в целях полной ликвидации наркомании в 1980-е гг. и, наконец, с отсутствием реалистической государственной антинаркотической программы в 1990-е гг.