Русская социология в XX веке

3. Русская социология в XX веке

Внешние условия: В 1909 г. социология начала изучаться под своим именем как учебная дисциплина в ряде русских учебных заведений. Число их росло до 1917 г. В университетах первые курсы появились в 1919 году. Советское правительство в первые годы после революции благосклонно отнеслось к социологии и даже пыталось вводить ее в средние школы. В основе такой политики лежала мысль о единстве марксистского социализма и социологии. Обнаружив ошибку и увидев, что многие преподаватели ведут социологию, отличную от социализма и коммунизма, правительство запретило ее преподавание в школах, уволило социологов с работы и ввело изучение так называемой “политической науки”, включавшей в себя ряд курсов: “Марксистско-ленинское учение истории”, “Коммунизм”, “История коммунизма”, “История коммунистической революции” и “Конституция СССР”. Таким способом социология была изгнана из школ и положение ее стало хуже, чем было до революции 1917 г. Ее место заняла вышеупомянутая “политическая наука”, называемая в России “коммунистической идеологией”. Рост интереса к социологии в начале века среди образованных слоев общества отразился, кроме других книг и публикаций, в издании серии под рубрикой “Новые идеи в социологии” под редакцией М. Ковалевского, Е. де Роберти и автора. Они заменяли собой социологический журнал. Смерть Ковалевского и де Роберти и мировая война привели к прекращению издания. После их смерти в память Ковалевского было создано Российское социологическое общество его имени. Председателем его стал член Российской академии наук А. С. Лаппо-Данилевский, а секретарем — автор этих строк. Многие видные русские биологи, психологи, историки, политологи и другие ученые стали членами общества. К сожалению, революция, смерть председателя и другие факторы прервали деятельность общества в самом его начале. В 1920 г. оно стало работать “на нелегальном положении”, но после преследований, заключений в тюрьмы и смерти многих членов общества оно окончательно прекратило свое существование. Аналогичной была судьба и другого социологического института — “Общества объективного изучения поведения человека”. Оно было основано в 1921 г. во главе с почетным председателем академиком И. Павловым и автором как и. о. председателя. Но его деятельность была остановлена в самом начале. Более того, национализация всех типографий и строжайшая цензура, введенная советским правительством, лишили возможности печатать что-либо, не укладывавшееся в коммунистическую и марксистскую идеологию. Эта ситуация продолжается и поныне, только в еще более дикой форме. Сегодняшняя ситуация в российской социологии хуже, чем до революции. Это объясняет то, почему так мало некоммунистических социологических работ опубликовано в России. Таковы внешние условия российской социологии в XX веке. Основные отличия российской социологии XX века от социологии XIX века — социологические работы XX века носят менее философский и общий характер; — методы исследования менее спекулятивны; — падает популярность таких школ, как “экономическое объяснение истории” и “субъективная социология”; — увеличивается многообразие течений, ибо наряду со старыми появляются новые лидеры и школы, которых не было раньше.

 Основные социологические  школы XX века 

 Марксистская школа; В  конце XIX века представителями этой  школы было выпущено несколько  значительных работ, как например: Г. Плеханов “К вопросу о развитии  монистического взгляда на историю”; М. Туган-Барановский “Промышленные кризисы”; П. Струве “Судьба капитализма в России” и др. В XX веке творческая мощь ее стала снижаться. Возможно, самая серьезная работа этого периода “Общественные классы” профессора С. И. Солнцева (1917 г.), посвященная концепции социального класса. После революции опубликовано много разных марксистских книг откровенно идеологического характера. Все они малонаучны. Даже наиболее значительная из них “Теория исторического материализма” Н. Бухарина мало вносит нового как в экономическое понимание общества, так и в социологию в целом. Марксистская социология в России выродилась в разновидность догматической идеологии и внутренне мертва.

 Русская субъективная  социология. Этой школой, которая  очень близка к психологической  социологии Л. Уорда, в XIX веке были  получены плодотворные результаты. Но в XX веке ее творческая активность  стала снижаться. Тем не менее она дала несколько сильных работ. Наиболее важные среди них “Социальные антагонизмы” Ю. Делевского и “Очерки мировоззрения” Н. К. Михайловского, “Теория разделения труда как основа научной социологии” Е. Колосова. В книге Ю. Делевского дается систематизированный анализ сущности, форм, причин и функций социальных антагонизмов. Насколько мне известно, это, по всей вероятности, самая завершенная и систематическая монография по этой проблеме в мировой социологической литературе. Работа Колосова развивает теорию Михайловского о техническом и социальном разделении труда. Автор анализирует их формы в разных обществах, критикует точки зрения Зиммеля и Дюркгейма, исследует эффекты обеих форм социальной дифференциации и защищает идеи социального воспроизводства на основе простой кооперации. За исключением последней части работа представляет серьезный интерес.

Психологическая социология Петражицкого. “Психологическая социология” в духе Г. Тарда, Л. Уорда, Ч. Кули, Ф. Гиддингса или социологических принципов Э. Росса и Ч. Эллвуда представлена работами Е. де Роберти, Н. Михайловского, П. Лаврова, Н. Кареева, В. Лесевича, В. Чернова и многих других исследователей XIX века. От них отличается “психологическая социология”, созданная Л. Петражицким, работавшим до 1917 г. профессором общего права Санкт-Петербургского университета, а теперь — профессора Варшавского университета и вице-президента Международного института социологии. В своих последних работах “История философии права”, “Введение в изучение права и нравственности”, двух томах “Теории права и государства”, он дал новую редакцию принципов логики, научной методологии и психологии. Не будет преувеличением сказать, что в плане научной методологии эти его работы стоят в ряду важнейших после “Логики” Д. Милля. Петражицкий создал новую “эмоциональную психологию” и на этой основе свое понимание социального мира, права, этики, социальной организации и социальных процессов. Это оригинальная, чрезвычайно логичная и опирающаяся на факты концепция. И что крайне важно, она “работает” применительно как к самым сложным, так и конкретным социальным явлениям. В отличие от многих психо-социологов, Петражицкий не только описал основы своей теории, но с ее помощью сделал “психологическую анатомию” этики, права, ассоциации, государства и разнообразных форм социальной организации. И более строго, чем кто-либо, он раскрыл психологический механизм социальных процессов. Ценность его работ и в том, что он оказал огромное влияние на русских социальных и политических ученых, философов, психологов, экономистов, правоведов и этиков. В юриспруденции, социологии, политологин и психологии признается “школа Петражицкого”. Революция принудила Петражицкого уехать из России, многие его ученики рассеялись по стране, репрессированы, хотя ни сам Петражицкий, ни его ученики не были сторонниками старого режима. Работа его школы прекратилась, тем не менее есть все основания полагать, что эта работа возобновится: его теория принадлежит к тому типу научного результата, влияние которого может быть долгим.

Русская бихевиористская школа. Как известно, современный бихевиоризм в психологии появился в России в работах И. Павлова, отчасти, В. Бехтерева и учеников Павлова (Н. Болдырева, Г. Зеленого, В. Ленца и др.). Начав с изучения относительно простых психологических процессов, Павлов и его ученики постепенно пришли к экспериментальному исследованию все более сложных нервных процессов у животных, и в конце концов, у человека. В итоге они сформулировали фундаментальные законы условных и безусловных рефлексов и законы “торможения”, “возбуждения”, “угасания”, “внушения”, “перестройки” и “трансформации” форм поведения. Они пытались распространить свои методы и на социальные явления. В результате вышел доклад “Особенности будущей естественнонаучной социологии” доктора Г. П. Зеленого. Бехтерев, Корнилов и Лапинский делают попытку объяснить социальные явления с бихевиористских позиций, а Савич и Васильев замахнулись и на духовную жизнь. Сюда же относятся “Биопсихология” В. Вагнера и два тома “Системы социологии”, “Влияние голода на социально-экономическую организацию общества”, “Социология революции” П. Сорокина. Это только некоторые работы этой школы. Несмотря на некоторую разницу в обоснованности приложения бихевиористских принципов к изучению социальных явлений, у всех этих работ есть общие характеристики: — концентрация внимания на изучении социального явления, повторяющегося во времени и пространстве (социологические константы); — предельная объективность, сочетающаяся, где возможно, с экспериментальным и количественным методом исследования; — отношение к сознанию и речи как ненадежному показателю человеческого поведения или реального социального процесса, который следует принимать во внимание только в сочетании с другими объективными данными. Именно из-за ненадежности материала этих реакций многие исторические, социологические, политические работы, опирающиеся только на них, недостоверны и ненаучны; — полное исключение из научного исследования ценностных суждений и понятий (доброе и злое, полезное и вредное, моральное и аморальное, прогрессивное и реакционное, справедливое и несправедливое и т. д.); — применение поведенческих принципов только там и тогда, когда без них не обойтись. Иначе могут быть псевдобихевиористские работы. Из этого следует, что школа требует в своей работе. Она нашла живой отклик в душах молодых социологов в России. Есть все основания надеяться на успешное ее развитие в будущем, когда условия в России придут к норме. Школа Петражицкого и эта школа являются самыми важными направлениями русской социологической мысли с чисто научной точки зрения. Из-за недостатка места другие социологические школы будут охарактеризованы предельно кратко.

 Другие школы: Среди  них надо отметить книгу К. М. Тахтарева “Наука об общественной жизни” (1919), в которой сочетаются принципы формальной социологии Зиммеля с экономическим анализом социальных процессов. К подходу Зиммеля близок очерк С. Франка о социологии, опубликованный в его сборнике “Философия и жизнь” (1910). А. Гвирцман попытался синтезировать социологические идеи Маркса и Л. Уорда в книге “Социология Л. Уорда в ее отношение к социологическим построениям Маркса” (1913). А. Звоницкая в книге “Опыт теоретической социологии. Социальная связь” (1914) дала тонкий анализ единомыслия (его сущность, факторы происхождения, роста и дезинтеграции) с позиций “биосоциальной” гипотезы Е. де Роберти. Н. Г. Воронов в “Основаниях социологии” (1912) попытался объяснить социальную жизнь с позиций “социальной механики” или “социальной физики”, продолжив линию мыслителей с XVII века до более современных. Выдающийся вклад в “механическую социологию” сделан Е. Спекторским в монументальном труде “Проблемы социальной физики в XVII столетии” т. I, 1910, т. II, III, 1917.

“Социологизация” юриспруденции, политической науки и экономики. Анализ проблем в этих науках становился все более социологическим. В них рассматривались фундаментальные проблемы социологии. К таким работам можно отнести “Общие проблемы гражданского права” И. Покровского, “Социальные науки и право” Б. Кистяковского, “Кризис современного правосознания” П. Новгородцева, “Энциклопедию права” И. Тарановского, “Русское конституционное право” Н. Лазаревского и т. д. Среди этих работ следует отметить также незаконченную “Этику” П. Кропоткина. Другая область юриспруденции, где было получено много результатов, это уголовное право и криминология. Работы М. Гернета, М. Чубинского, А. Жижиленко, Н. Розина, П. Сорокина и многих других внесли значительный вклад в науку о поведении, помогли внести ясность в проблему факторов преступности и понять такие формы социальных отношении, как социальный престиж и достоинство, социальный стыд, честь и т. д. Аналогичные тенденции имели место и в экономике. Такие фундаментальные работы М. Туган-Барановского, как “Основы политической экономии” и “Теоретические основы марксизма” или П. Струве “Социальные основы кооперации”, С. Солнцева “Заработная плата, как проблема распределения” и многие другие, по своему характеру являются социологическими.

Социологическая методология. В области методологии социальных наук было также опубликовано много серьезных работ. Особую ценность среди них имеют “Методология истории” А. Лаппо-Данилевского (2 тома), “Теория исторического знания” и “Типологическая и всемирно-историческая точка зрения в изучении истории” Н. Кареева, “История как проблема логики” Г. Шпета. Заслуживают специального упоминания труды А. А. Чупрова по социальной статистике. Его “Очерки по теории статистики” (1909) и последующие статьи по математической статистике и количественным методам анализа социальной причинности, опубликованные несколько лет назад за границей (ему тоже пришлось оставить Россию) были такого уровня, что Королевское общество статистиков Великобритании и несколько других научных обществ избрали его своим почетным членом. Кейнс назвал его работы эпохальными.

Научные труды по общей социологии. В этой области самая крупная — это “Социология” М. Ковалевского в двух томах (1910 г.) и его же “Современные социологи” (1905). В первом томе обсуждаются фундаментальные проблемы социологии, а во втором — зарождение и развитие таких социальных институтов, как экономическая организация, религия, право и мораль, семья и брак, искусство и т. д. В “Современных социологах” дается критический обзор важнейших социологических теорий настоящего времени (Тард, Гиддингс, Болдуин, Гумплович, Дюркгейм, Зиммель, Маркс и другие). Она до сих пор остается наиболее основательным критическим анализом ведущих социологических теорий в мировой научной литературе. Близка к работе Ковалевского “Социология” профессора В. М. Хвостова (1917 г.) Второй том ее остался незаконченным в связи с самоубийством автора в 1929 г., вызванным советским режимом. Позднее была опубликована серия малограмотных коммунистических учебников по социологии, но, за исключением вышеупомянутой книги Бухарина, они не имеют научной ценности.

 Социальная философия  и философия истории: В последние  годы русскими учеными-эмигрантами  опубликована серия книг, которые  можно отнести к социально-философским. Некоторые из них близки к направлению, которое в Германии называют “понимающей социологией” (Э. Шпрангер, Т. Литт, частично, М. Вебер и другие). Некоторые по основным идеям напоминают теории Ж. де Мэстра и Де Бональда или О. Шпенглера, Г. Кейзерлинга и такого же типа мыслителей. Почти все эти работы стоят на антипозитивистской точке зрения. В них дается глубокая критика принципов западной цивилизации, много интересных мыслей, но с чисто научной точки зрения много и недостатков. Отдельные выводы вызывают сомнения. С другой стороны, они чрезвычайно притягательны творческим духом и отсутствием “умственной жвачки”, которой так много в различных “позити-вистских” книгах по социологии. В качестве примеров этого круга работ я хотел бы назвать “Крушение кумиров” С. Франка (в ней содержатся фундаментальные мысли о современной западной цивилизации), “Философию неравенства” Н. Бердяева, “Введение в историю” Н. Карсавина, “Философию хозяйства” С. Булгакова, “Размышления о русской революции” П. Струве, и, наконец, публикации евразийцев, которые стремятся показать, что азиатская культура не ниже по уровню культуры западного мира, что Россия — это цельный континент, в котором синтезируются элементы европейской и азиатской культур (отсюда и “Евразия”), что будущая история России — это не копия “гибнут культуры Европы”, не возврат к культуре Азии, а синтез преобразование лучших элементов обеих культур.