Репродуктивное поведение населения и динамика уровня рождаемости в России

Как уже отмечалось, начиная с 1925 г. рождаемость в стране стала снижаться, сначала медленно (за период между 1924 и 1929 гг. общий коэффициент рождаемости сократился с 49,0 до 44,1%о), но после 1929 г. — более заметно. Ответом правительства на такую динамику рождаемости было прекращение публикации статистических показателей. Лишь недавно опубликованы оценки динамики показателей естественного движения населения, в том числе и рождаемости, за 1930е гг., выполненные специалистамидемографами. Но, очевидно, правительство 1930х гг. было обеспокоено снижением рождаемости и дало команду статорганам изучить эту проблему.

Первое крупное исследование дифференциальной рождаемости в СССР было проведено органами государственной бюджетной статистики в 1934 г.

Оно охватило 9 507 матерей и 20летний период их брачной жизни, т.е. 1914—1933 гг. Из общего числа опрошенных женщин 4 937 (51,9%) — «работающих», т. е. занятых наемным трудом, и 4 570 — «не работающих», т.е. занятых трудом в своем домашнем хозяйстве. По социальнопрофессиональному статусу опрашиваемые женщины делились на три группы: рабочие — 7311 чел. (76,9%), служащие — 1 768 чел. (18,6%) и инженернотехнический персонал (техническая интеллигенция или специалисты) — 428 чел. (4,5%). Программа исследования была не очень широкой. Но все же изучалась зависимость рождаемости от уровня среднедушевых доходов семьи, социальнопрофессионального статуса женщин, занятости их наемным трудом или в своем домашнем хозяйстве, длительности проживания в городе. Результаты исследования показали обратную корреляционную зависимость между уровнем благосостояния и рождаемостью. И, следовательно, указывали на возможность дальнейшего снижения рождаемости по мере роста благосостояния. Вероятно, эти результаты были встречены руководителями госстатистики с большим сомнением в их достоверности, потому что они противоречили господствовавшим в то время взглядам, будто при социализме (поскольку социализм создает условия для быстрого роста благосостояния всего народа) рождаемость должна расти и, уж во всяком случае, не снижаться. Поэтому результаты исследования 1934 г. не были опубликованы. Лишь выдержки из них вошли в статью влиятельного в те времена в научнополитических верхах выдающегося экономиста академика Станислава Густавовича Струмилина (1877—1974) [38]. Написанная в 1936 г. статья ученого была опубликована лишь в 1957 г.

С.Г. Струмилин был не только первым из советских ученых, обратившим внимание на загадочный обратный характер корреляционной связи между условиями жизни и рождаемостью, но и первым, кто попытался этот характер както объяснить. Из выявленного в обследовании 1934 г. факта, что в менее обеспеченных семьях рождаемость в среднем выше, чем в более обеспеченных, он сделал вывод, что «падающая в СССР за весь истекший период бурной его индустриализации рождаемость является совершенно законным и вполне последовательным результатом непрерывного роста в нашей стране уровня оплаты труда и благосостояния трудящихся СССР» [39]. Теперь такой вывод не выглядит необычным, но в то время он прозвучал почти как откровение, был чемто новым в теоретическом смысле. Однако в таком выводе вовсе не содержалось ответа на вопрос, почему же рост благосостояния может вести к снижению рождаемости, в то время как, казалось бы, должно быть наоборот.

Как уже отмечалось, Всесоюзная перепись населения 1959 г. явилась мощным стимулом к развитию всех гуманитарных наук, опирающихся на эмпирические методы, в том числе социологии и демографии. Уже в 1960 г. органы госстатистики провели крупное обследование, теперь уже 37 тыс. семей рабочих и служащих, ведущих регулярные бюджетные записи, с целью изучения факторов рождаемости. В этих семьях были опрошены 54,5 тыс. женщин в возрасте 17 лет и старше. Опросный бланк содержал сведения о занятии и месте работы женщины или другом источнике средств существования, о стаже работы и — впервые — о жилищных условиях. Больше о программе этого обследования фактически ничего не известно, так как никакого научного отчета о нем снова не было опубликовано. (У нас и до сих пор не принято публиковать результаты научных исследований, проводимых в социальной сфере, в форме научного отчета или стандартного доклада. Все эти исследования по стародавней традиции окружаются завесой тайны.) Опять лишь небольшие выдержки из результатов этого обследования были опубликованы в докладе начальника Отдела статистики населения и здравоохранения ЦСУ СССР Антонины Михайловны Востриковой (1904—1991), который был представлен на Всемирной конференции ООН по вопросам народонаселения 1965 г.

Обследование вновь показало обратную связь между условиями жизни и рождаемостью. В семьях с более высоким доходом показатели рождаемости во всех возрастных группах женщин были ниже, чем в семьях с меньшим доходом. Такая связь была истолкована автором доклада в духе привычных житейских представлений — как якобы следствие более высоких культурных и экономических запросов у женщин с высокими доходами, их большей занятостью, в результате чего у них просто не остается времени для детей. Такой взгляд, кстати, довольно распространен еще и сегодня. Однако люди, знакомые с основами социальной психологии, знают, что это всего лишь один из видов психологической защиты, оправдательной мотивировки, известный под именем рационализации. Ведь в данном случае остается нераскрытым, почему именно для детей (нескольких) у женщин не хватает времени, в то время как для других дел — находится?

Выводы акад. С.Г. Струмилина, объяснявшего снижение рождаемости ростом заработной платы, вызвали возражения у ряда научных руководителей, посчитавших подобные результаты обследований следствием методологической ошибки. Дело в том, что в обследованиях 1934 и 1960 гг. среднедушевой доход рассчитывался путем деления общего дохода семьи на число ее членов, включая новорожденного. Тем самым, как полагали некоторые научные авторитеты, занижался среднедушевой доход многодетных семей.

Поэтому важное методологическое значение приобрело небольшое обследование в г. Жуковском, проведенное в том же 1960 г. Ниной Александровной Таубер. В этом обследовании при определении среднедушевого дохода семьи принималось в расчет число членов семьи за вычетом новорожденного. Однако это методологическое уточнение не изменило характера корреляционной связи между размерами дохода и рождаемостью: связь снова оказалась обратной.

В последующие годы в различных регионах СССР, в основном в крупных городах, были проведены несколько десятков обследований, направленных на выяснение связи рождаемости с различными факторами, в основном с материальными условиями жизни. Наибольшее значение среди них получили обследования, проводившиеся Отделом демографии Научноисследовательского института ЦСУ СССР под руководством Андрея Гавриловича Волкова почти каждые 3 года в 1965—1966, 1967—1969, 1972, 1975, 1978, 1981, 1984 гг.

Исследование, проведенное в 1965—1966 г. на 4 московских предприятиях и охватившее 1462 замужних работниц в возрасте до 45 лет, открыло собой принципиально новый подход к изучению факторов рождаемости — изучение мнений о наилучшем и планируемом числе детей в семье. Основными результатными показателями в этом обследовании были три индикатора: ретроспективное желаемое число детей (по ответам на вопрос: «Когда Вы вступали в брак, сколько детей Вы хотели иметь?») идеальное число детей (по ответам на вопрос: «Сколько детей, по вашему мнению, лучше всего иметь в семье?») и так называемое ожидаемое, или планируемое, число детей (по ответам на вопрос: «Сколько всего детей вы предполагаете иметь?»).

И наконец, в 1969 г. Отделом демографии НИИ ЦСУ СССР был проведен почтовый опрос 33,6 тыс. замужних женщин в семьях рабочих и служащих. В анкете содержались вопросы об идеальном и ожидаемом числе детей. Методика проведения обследования была такова, что позволяла объединить данные опроса мнений с фактическими данными об условиях жизни семьи; полученными во время обследования тех же семей, проведенного в 1967 г. Обследование 1969 г. стало первым и наиболее представительным для территории СССР исследованием, в котором соединились традиционные методы сопоставления показателей рождаемости с показателями условий жизни и новые методы опроса мнений. Программы последующих обследований, регулярно проводившихся каждые три года, отличались друг от друга лишь в деталях. Надо учитывать, что главной целью этих обследований было не изучение мотивации, а уточнение методов прогноза рождаемости. Тем не менее все эти обследования подтвердили существование обратной зависимости между показателями благосостояния и рождаемости.

5. Изучение репродуктивного  поведения

Исследования, основанные на методах опроса мнений, подошли вплотную к тому, чтобы начать изучение психологических аспектов, связанных с рождаемостью. Но следующий шаг за пределы своей профессии исследователи, видимо, не решились сделать. А без этого невозможно было продвинуться в направлении понимания причин малодетности. Дело в том, что специфика статистического изучения основана главным образом на применении метода корреляционного анализа. Однако корреляционный анализ показывает лишь само наличие и тесноту связи между социальными явлениями, но не раскрывает причинно-следственный характер этой связи, т.е. не отвечает на вопрос, что является подлинной причиной данной корреляционной зависимости. Причиной может быть третья величина, оказывающаяся за пределами наблюдения. Поясню таким примером. Исследования показывают, что более образованные женщины рожают в среднем меньше детей, чем менее образованные. Однако вполне очевидно, что не само по себе образование является причиной ограничения рождаемости, хотя и были попытки объяснить низкую рождаемость у образованных женсщин тем, что они лучше необразованных умеют обращаться со средствами контрацепции, что у них меньше свободного времени, чем у менее образованных, что у них другой круг интересов. Последнее ближе всего к истине. Но все равно не хватает объяснения — почему? Почему с повышением уровня образования женщин у них ослабевает интерес к рождению детей? И если признать, что причина подобного ослабления потребности иметь несколько детей кроется именно в образовании, то так скоро можно дойти до мысли об ограничении права женщин на образование в интересах спасения нации от вымирания. Мало того, что подобное решение было бы реакционным, оно не могло быть эффективным, не привело бы к повышению рождаемости потому, что причины ослабления потребности женщины (вернее, семьи) в числе детей связаны с образованием женщин не прямо, не непосредственно, а косвенно, опосредованно, через систему социальных ценностей и норм, необходимость следования которым и вызывает негативные изменения в структуре потребностей семьи и женщины.

Специальные исследования показали также, что для эффективного контроля рождаемости уровень образования вовсе не является необходимым условием. Тем более, что методы, которыми еще недавно пользовалось большинство и до сих пор пользуются многие, в основном очень примитивны. Скажем, один из основных — так называемый метод прерывания полового сношения до начала семяизвержения, метод, который не требует никакого образования, но зависит почти исключительно от силы мотивации к предотвращению беременности. И мы снова приходим к вопросу: какие силы порождают мотивацию к ограничению рождаемости?

Исследования факторов рождаемости, проводившиеся преимущественно специалистами в области статистики и статистическими методами, фактически были ориентированы в основном на поиск объективных причин, вынуждающих женщин (семью) ограничивать число своих детей. При этом исследователи исходили из подсознательного допущения о «естественном» характере репродуктивной мотивации женщин, о «естественном» желании любой женщины иметь много детей, которое ограничивается лишь нехваткой внешних условий, необходимых для удовлетворения такого желания. Позднее такая исследовательская ориентация получила наименование концепции (или парадигмы) помех. Согласно такой концепции, для повышения рождаемости нужно было только выяснить, какие конкретные условия жизни мешают людям (женщинам) удовлетворить свои естественные потребности в большом числе детей, и с помощью мер социальной политики устранить эти препятствия. И тогда, казалось, рождаемость автоматически повысится до неопределенно высокого (до желательного, «оптимального») уровня. К середине 1970х гг. становится ясно, в немалой степени именно в результате исследований, основанных на изучении мнений о наилучшем и планируемом семьями числе детей, что это не совсем так, что большинство семей имеет довольно четкое представление о числе детей, которое они хотели бы иметь, и это число вполне конечное и различается в разных социальных группах. Многие исследования, особенно наиболее крупные, проведенные демографами НИИ ЦСУ СССР, показали, что не только фактическое число детей в семьях обратно пропорционально уровню благосостояния, но и желаемое, и ожидаемое (планируемое) в среднем оказывается в обратной пропорции к материальным условиям жизни семей. Эти результаты показали недостаточность корреляционного измерения связи между условиями жизни и числом детей в семье, минуя фактически самого человека, рождающего этих детей, всю совокупность психофизической деятельности человека, связанной с деторождением. Такая деятельность получила наименование репродуктивного поведения.

Репродуктивное поведение — система действий, отношений и психических состояний личности, связанных с рождением или отказом от рождения детей любой очередности, в браке или вне брака. Термин «репродуктивное поведение» эмоционально нейтрален, не содержит оценочной окраски, относится ко всем индивидам и брачным парам, не только к тем, кто сознательно планирует размер своей семьи, но и к тем, кто не желает такого планирования (неосознанно или вполне сознательно).

Репродуктивное поведение является частью общего поведения личности или группы людей (одним из видов которой является семья), относящейся предметно к определенной области жизни, а именно — к рождению (или нерождению) детей. Это довольно широкая область человеческой жизни, требующая от каждого человека много внимания и усилий (независимо от размеров своих репродуктивных желаний).

Как и всякое другое поведение, репродуктивное поведение представляет собой целостную по своим физическим и психическим компонентам реакцию на внешние и внутренние стимулы, состоящую не только из внешне проявляемых действий, но и внутренних, активных, но внешне не проявляемых психических актов и состояний (импульсов, установок, мотивов, настроений и т.п.). Внешними стимулами поведения являются социальные ценности и нормы, внутренними — потребности. Внешними стимулами репродуктивного поведения являются ценность детей и родительства для личности, семьи и общества, а также и другие социальные ценности, так или иначе связанные с репродуктивными ценностями, соответствующие этим ценностям социальные нормы детности внутренними стимулами являются потребности личности и семьи в числе детей.

Репродуктивное поведение обладает структурой, которую можно представить в виде последовательности психических компонентов: репродуктивные потребности, установки, мотивы, интересы, планы, решения, действия, результаты действий. В качестве результатов репродуктивных действий оказываются не обязательно рождение детей, но и противозачаточные меры, и аборты. Если мы хотим повлиять на результаты репродуктивного поведения, то должны двигаться по указанной цепочке от ее конца к началу с тем, чтобы повлиять на формирование репродуктивных потребностей в сторону гармонизации личных и общественных потребностей. Если, конечно, мы знаем, каковы эти общественные репродуктивные потребности.

Если поведение (любое, в том числе и репродуктивное) развивается в последовательности от формирования потребностей и установок к действиям и результатам, то исследование поведения происходит, естественно, в обратной последовательности — от результатов поведения и действий к потребностям через установки и мотивы. Основными внешними индикаторами репродуктивных установок служат три основных показателя: среднее идеальное, желаемое и ожидаемое (планируемое) число детей.

Среднее идеальное число детей характеризует представление респондента о наилучшем числе детей в семье вообще (в средней семье по стране, в городской семье, сельской, русской и т.п.), но не обязательно в своей семье. По мнению большинства специалистов, среднее идеальное число детей отражает представления людей о социальных нормах детности, о наилучшем числе детей при определенных обстоятельствах, жизненных условиях. Вопрос об идеальном числе детей заимствован нашей демографией из американских исследований, где он используется часто в анкетах в такой редакции: «Какое, по вашему мнению, идеальное число детей для средней американской семьи?», причем слово «средней» в анкете подчеркивается. В одном из первых крупнейших отечественных обследований (1969 г.), использовавших метод опроса мнений женщин, вопрос об идеальном числе детей задавался респондентам в следующей редакции: «Как Вы думаете, сколько детей лучше всего вообще иметь в семье?» Впоследствии исследователи дружно отказались от этого вопроса без особых дискуссий на тему о его целесообразности. Очевидно, сочли его слишком абстрактным, малопонятным для массового респондента, а потому и малоинформативным. В западных странах этот вопрос продолжает пользоваться популярностью в исследованиях репродуктивного поведения. Там он рассматривается почти как синоним другого показателя, среднего желаемого числа детей.