Потребление как социологическая категория

Правда, объективная заинтересованность не означает автоматического осознания собственного интереса. В современной России большинство работников получают тот минимум, ради которого они согласны работать в условиях отсутствия альтернатив. За ростом доходов на многих предприятиях в начале 21 века часто стоят сверхурочные работы, совмещение занятости в нескольких местах и т.д.

Работник получает «нормальные» деньги, отказываясь от нормального отдыха, что бумерангом бьет по качеству его труда. В результате воспроизводится старый советский принцип: «Если вы считаете это зарплатой, тогда считайте, то, что я делаю, работой».

С точки зрения государства, индивидуальное потребление — это воспроизводство населения, от размера и качества которого зависит государственная мощь, влияние политической элиты в мире.

Нет политика, который бы публично не озаботился благосостоянием народа. Слова «уровень жизни», «реальные доходы», «благо народа», «потребление» украшают властные высказывания с целью сделать их понятными для индивидов, интегрируемых в абстрактную и аморфную массу, пафосно именуемую «народом». Народ — это солдаты и работники, которые для успешного выполнения возложенной на них миссии должны ощущать заботу государства. Периодически политики задаются риторическим вопросом: почему матери так мало рожают, ставя под угрозу воспроизводство населения, необходимого для поддержания статуса великой державы. Меры по поддержанию уровня жизни молодых семей — это инвестиции, призванные стимулировать воспроизводство человеческих ресурсов. Время от времени властные высказывания относительно чрезмерного потребления алкоголя приобретают характер кампании. Аргументация проста: миллионы спившихся или спивающихся людей — это общественная проблема, так как пьяный работник не только производит бракованную продукцию, но и часто опасен для жизни и здоровья окружающих. Бытовое пьянство как форма потребительского поведения лежит в основе многих форм преступности. И за гуманистическими речами государственных деятелей легко просматривается озабоченность количеством и качеством ресурсов, необходимых для построения сильного государства.

Во всех этих подходах человек — это ресурс для достижения чужих целей: бизнеса и политиков. Эти цели лишь косвенным образом связаны с качеством жизни людей. Но возможен и иной — гуманистический подход к потреблению. Суть его проста: потребление — это воспроизводство индивидом себя и для себя. Это индивидуальное потребление, которое, по

словам К.Маркса (Т. 46, ч. 2: 226), представляет собой «потребление в собственном смысле слова». Здесь человек потребляет не для того, чтобы принести прибыль своей фирме или стать пушечным мясом. Он выступает как самодостаточная цель.

Содержанием индивидуального потребления является собственное воспроизводство. Это высказывание носит эгоистический характер. В советское время оно рассматривалось как печальный «пережиток прошлого». Время шло, а будущее, очищенное от этого пережитка, никак не наступало. В конечно счете власть вынуждена была признать неизбежность этого потребительского эгоизма, отказавшись от мечты о «новой коммунистической личности», лишенной эгоизма, как от утопии.

Структура индивидуального потребления мотивирована собственными потребностями человека, т.е. объективными условиями нормального его существования как творца собственной судьбы, а не молекулы человеческих ресурсов.

Потребительский дискурс — это переплетение высказываний бизнеса, государства и массы индивидов. Их совпадение формирует компромиссную зону интерсубъективности, в которой статус материальной реальности приобретают и погоня за прибылью, и идеологически нагруженная миссия фирмы, и забота государства о благе народа, и эгоистические устремления потребляющих индивидов. Последние потребляют ставшие доступными ресурсы, пытаясь отбросить как шелуху идеологическую упаковку и специфические интересы бизнеса и государства. Но формирующаяся здесь реальность тяготеет к компромиссу. Такое воспроизводство человеком себя и для себя имеет несколько направлений:

Воспроизводство индивидом себя как живого существа. Это дискурс в вербальной и поведенческой формах. Люди, декодируя, определяют реальность своих потребностей и устремляются на борьбу за их удовлетворение. Как фабрика потребляет сырье, машины и энергию, чтобы произвести новый более дорогой товар, так и индивид потребляет, чтобы воспроизвести себя. В этой сфере потребления человек по существу не отличается от животного. В обоих случаях организм выступает в качестве первопричины активности.

Однако процесс потребления включает в себя механизм интерпретации и потребностей тела, и доступных ресурсов. Люди рождаются, живут и умирают в рамках данных им социокультурных условий. Все естественные потребности удовлетворяются в формах, предписанных культурой, в пределах, ограниченных социально-экономическим потенциалом. Природа дает чувство голода, которое люди переводят на язык своей культуры, субкультуры и в рамках своего кошелька. «Я хочу есть» — это универсальное высказывание, отражающее единство человеческой природы. Объект желаний приобретает форму конкретного национального блюда.

Удовлетворение потребностей происходит в зоне интерсубъективности дискурса, образованного высказываниями производителей, торговцев, государства и потребителей. Индивидуальные желания втискиваются в рамки возможностей этого дискурса.

Кроме того, люди развили целую систему индивидуальной и социальной защиты своего здоровья, борьбы против болезней (здоровый образ жизни, медицина, медицинская промышленность и т.д.). Здесь физическое выживание устремлено в будущее. Вербальные и поведенческие высказывания разных субъектов также переплетаются в тугой клубок дискурса.

Развитие индивидом своих данных от природы задатков как фактора конкуренции. Живя в среде себе подобных, человек видит, с одной стороны, возможные эталоны, а с другой — свое несовершенство.

Жизнь в обществе глубоко пропитана конкуренцией, успех в которой часто связан с уровнем развития тела. Он измеряется и физической силой, и выносливостью, и красотой, и здоровьем (т.е. отсутствием болезней). Конкуренция проявляется и в спорте, и на поле боя, и в бытовом конфликте, и в борьбе за признание со стороны представителей противоположного пола, и на рынке труда. Индивид развивает данную природой основу, конструируя себя как природное существо для успешного выживания в обществе. За этим стоит сугубо социальная потребность в самоутверждении как через признание себя другими, так и через самоуважение. Если в первом случае забота о теле выступает как средство физического выживания в природной среде, то во втором случае речь идет о социальном выживании.

К этой же категории относится стремление индивида совершенствовать свой интеллект, приобретая новые знания и навыки. Образовательные услуги — это дискурс, в котором переплетаются высказывания-предложения государства, образовательных учреждений и отдельных преподавателей, с одной стороны, и спрос индивидов, фирм и организаций — с другой. Слова-высказывания перерастают в действия-высказывания: приобретение услуг, поступление в вузы и обучение в них. Таким образом, индивид конструирует себя как конкурентоспособного субъекта, приобретая товары и услуги, предлагаемые бизнесом.

Искусственное (с помощью техники) усиление индивидом телесных характеристик. Человек научился создавать различные приспособления, позволяющие существенно усилить то, что у него уже есть от природы. Удовлетворенная потребность физического выживания порождает новую, более высокую и сложную потребность. С помощью оптических приборов резко увеличивается дальность зрения. Телевидение позволяет наблюдать то, что происходит за десятки тысяч километров. Системы радиосвязи обеспечивают возможность слышать голос собеседника, находящегося на другом конце планеты. Одежда и обувь резко увеличивают способность организма сопротивляться атмосферному воздействию. Отапливаемые жилища дают возможность автономно существовать в любых климатических условиях. Велосипеды, автомобили, поезда и самолеты резко увеличивают способность человека передвигаться в физическом пространстве. С помощью разных подъемных устройств (кранов, лифтов, лебедок и т.д.) резко увеличивается способность поднимать и переносить тяжести. Оружие невероятно усиливает данную природой способность к агрессии и самозащите. Потребляя все эти искусственные средства усиления возможностей тела, весьма средний индивид превращается в сказочного богатыря. Это потребление, обеспечивающее средства природного и социального выживания людей.

Индивидуальное потребление как коммуникация. Нельзя жить в обществе, не обмениваясь информацией с подобными себе людьми. Современный французский социальный теоретик Ж. Бодрийяр делает акцент именно на этой сущности потребления. Хочет индивид или не хочет, но он является текстом для всех окружающих. Они его «читают», как читают книги и газеты. Читаются его лицо, тело, одежда, обувь, прическа, автомобиль, жилище, косметика. От результатов прочтения зависит отношение к нему окружающих, которые могут смеяться или завидовать, восхищаться или презирать, стремиться сблизиться или удалиться. Зная это, индивид не может потреблять, не принимая во внимание, что оценивается и обсуждается окружающими людьми. Он вынужден, потребляя осознанно, создавать тексты. Вербальный дискурс плавно перерастает в различные формы поведенческого взаимодействия.

В результате индивидуальное потребление выступает как процесс производства знаков и символов. Потреблять символическую стоимость товара значит «писать» или «читать текст», носителем которого он является. И чтение не ограничено словесной интерпретацией, одной из его форм является стремление или отказ от общения, кооперации или борьбы.

В процессе потребления большое место занимает конструирование идентичности с помощью символов. Это означает создание с помощью потребления текста, отвечающего на вопрос «Кто я такой?» Индивид, зная нормы той или иной группы, с помощью одежды, стиля проведения свободного времени, пищи и т.д. пишет тексты: «Я такой же, как группа X», «Я не имею ничего общего с людьми типа Y». В то же время индивид преследует и противоположную цель — не слиться с толпой: «Я не просто студент, а студент X». Он хочет быть таким же, как престижные и уважаемые им люди, но в то же время сохранить свою индивидуальность, неповторимость даже в их среде. Словесные высказывания органично перерастают в действия, регулирующие социальную дистанцию.

Индивидуальное потребление как социальная интеграция. Путь к этому лежит через совместное потребление тех или иных ресурсов. Это потребительский дискурс, в котором частные реплики «Я с вами» сливаются в хоровое «Мы вместе». Такое потребление лежит в основе многих праздников: в застолье, в обмене подарками происходит интеграция группы или социальной сети.

Вербальная интеграция перерастает в совместное потребление, в ходе которого индивид часто создает материальную основу для социального взаимодействия, для формирования социальных сетей, формальных и неформальных групп.

Так, дом или квартира обычно рассматриваются как необходимая материальная предпосылка формирования и существования нормальной семьи. Дача, относительно большой семейный автомобиль, семейные туры — все это позволяет организовать совместный семейный отдых. Люди ходят в кафе, рестораны, бары чаше всего для общения. Театр, стадион, кинотеатр, клуб — это места коллективного потребления. Спортивные базы, центры, клубы превращаются в места, где завязываются и поддерживаются знакомства. Обмен подарками, посещение праздничных мероприятий выполняют важную функцию формирования и воспроизводства социальных сетей, конструирования социальной идентичности через обозначение принадлежности к тому или иному сообществу, сети. Иначе говоря, многие формы индивидуального потребления — это процессы производства социальности. Здесь идентичность конструируется через совместное потребление с теми людьми, с которыми индивид ассоциирует себя.

Сфера потребления является элементом социальной сферы общества. Через сферу потребления социальная сфера наиболее полно реализует свою репродуктивную функцию, состоящую в воспроизведении человека. Это воспроизведение опирается на исторически достигнутый потенциал социальной сферы, на эффективность ее функционирования

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Современный человек в системе вещей

 

В нашей городской цивилизации все быстрее сменяют друг друга новые поколения продуктов, приборов, «гаджетов», в сравнении с которыми человек выступает как вид чрезвычайно устойчивый. Если вдуматься, их изобилие ничуть не более странно, чем бесчисленная множественность природных видов, а им человек уже составил подробную опись. Причем в ту самую эпоху, когда он начал делать это систематически, он сумел также создать в Энциклопедии исчерпывающую картину окружавших его бытовых и технических предметов.

В дальнейшем равновесие нарушилось: бытовые вещи (о машинах здесь речи нет) стремительно размножаются, потребностей становится все больше, процесс производства заставляет вещи рождаться и умирать все быстрее, в языке не хватает слов, чтобы их именовать. Так возможно ли расклассифицировать этот мир вещей, меняющийся у нас на глазах, возможно ли создать его дескриптивную систему? Критериев классификации как будто почти столько же, сколько самих вещей: классифицировать вещи можно и по величине, и по степени функциональности (как вещь соотносится со своей объективной функцией), и по связанной с ними жестуальности (богатая она или бедная, традиционная или нет), и по их форме, долговечности, и по тому, в какое время дня они перед нами возникают (насколько прерывисто они присутствуют в поле нашего зрения и насколько мы это осознаем), и по тому, какую материю они трансформируют (это ясно в случае кофемолки – временном моторе каждая сколько-нибудь важная деталь так тесно связана с другими через процессы энергетического обмена, что она уже не может быть другой.

Всем вещам свойственна монофункциональность, несменяемость, внушительность присутствия и иерархический этикет. У каждого предмета строго одно назначение, соответствующее той или иной функции семьи как ячейки общества, а в более отдаленной перспективе это отсылает к представлению о личности как об уравновешенном наборе отличных друг от друга способностей. Предметы переглядываются между собой, сковывают друг друга, образуя скорее моральное, чем пространственное единство. Все они располагаются на одной оси, обеспечивающей регулярную последовательность поступков и символизирующей постоянную явленность семьи самой себе. В свою очередь, и каждый предмет в таком приватном пространстве усваивает себе свою функцию и получает от нее символическое достоинство; на уровне дома в целом межличностные отношения окончательно включаются в полузамкнутую систему семейства.