Методолгия и методологические процессы

1. 1. Методология и методологические стратегии

Ответ на вопрос о том,что собой  представляет"изнутри" здание социологии,целесообразно  начинать с вопроса об ее методологии.Понимание  методологии,однако, неоднозначно.Буквально"методология"означает "учение о методе". Разночтения начинаются тогда, когда одни признают,что лишь философия занимается методологическими проблемами,то есть что существует лишь философская методология.Это — во-первых.Во-вторых, по-разному отвечают на вопрос, каково это "учение о методе". Является ли методология осознанием совокупности конкретных методов и процедур исследования или же в ней содержатся установки и положения,характеризующие основополагающие познавательные принципы, которых придерживается данная научная дисциплина?

Попробуем разобраться в том, что обозначено как "во-первых".Действительно,методология возникла и развивалась как философское знание, претендуя на анализ как общефилософских,так и конкретно-научных методов исследования.Но по мере того,как наука отделялась от философии и в ней оформлялись различные научные дисциплины,науки отвоевывали у философии право самим решать свои методологические проблемы. Более того, узаконена практика функционирования разных методологий,каждая из которых связана с той или иной конкретной наукой — методология биологии, математики и т.п. Соответственно,можно выяснять также, что собой представляет методология социологии.Вопрос лишь в том (он сформулирован выше как "во-вторых"),как понимать методологию.Выше приведены два варианта ее толкования:а) это — конкретные методы; б) это— общие ориентиры,принципиальные установки.Несомненно,то и другое связано друг с другом. И все же следует признать приоритет общих ориентиров,принципиальных подходов, которые,в свою очередь,определяют содержание и характер конкретных методов и исследовательских процедур.

Соответственно  этому под методологией следует  понимать совокупность принципов и  установок,предваряющих получение  социологического знания и обусловливающих  основные методы и способы его  получения, а также характер всей социологической деятельности(теоретической и практической).Создавая ту или иную теорию общества, социологи руководствуются какими-то принципами,установками,которые носят как бы предпосылочный характер. Принципы эти предваряют и построение теории, и всю социологическую деятельность.Это и есть методология.Не менее важно и другое: методология— не только система этих принципов, но и "учение об этой системе",осознание того,какими принципами мы руководствуемся,создавая социологические теории и осуществляя социологическую деятельность.

Методология выступает по отношению к социологии как своеобразная метатеория(что  буквально означает "после теории"), для которой сама социология(и  социологические теории) является объектом анализа.Но методология,как оказывается,это только одна часть метатеории,одна ее сторона:та именно, в которой осознаются принципы построения теории, методы осуществляемой познавательной деятельности.Но не менее важно и то, как мы "задаем"общество, что прежде всего различаем в нем, что считаем наиболее существенным.Другими словами,какую картину общества мы рисуем, каким предстает перед нами общество,теорию которого мы создаем и отбираем соответствующие способы (методы)для его изучения.

Такого  рода вопросы относятся к области  онтологии,науки о бытии.Осознание принципов построения картины общества,способов его"задания" также относится к области метатеории социологии.Как и методология,онтология длительное время рассматривалась как разновидность философского знания. Однако со временем все определеннее и настойчивее стали говорить о частно-научных онтологиях,которые, наряду с методологией,выступают как существенная часть метатеории любой науки.Большое значение имеет также понимание связи онтологии и методологии.Если образно представить онтологию как замок (мир, который мы хотим "открыть"),а методологию как ключ (средства,которые мы для этого используем),то естественно,что ключ к замку должен соответствовать устройству последнего.Применительно к сложным общественным явлениям это так же верно,как и в случае простейших актов человеческой жизнедеятельности.

Создавая  определенную теорию общества и его  отдельных сфер, выступающих как  объект исследования социолога,последний,во-первых, как бы заново определяет("переопределяет")общество (ибо научному изучению общества предшествовала обыденная его картина); во-вторых,социолог выбирает и соответствующие научной картине общества методы рассмотрения(изучения). "Концепция объекта исследования,— пишет современный английский социолог Уильям Аутвейт, — решающим образом определяет типы метода,пригодные для его изучения...В этом переопределении объектов социального исследования всякому выбору методов изучения предшествуют вопросы социальной онтологии".

Все указанные процедуры,связанные с  построением картины общества("переопределение объекта"), а также с формулированием принципиальных положений,обусловливающих способы его изучения, образуют то, что условно можно назвать"методологическими стратегиями"в социологии.Стратегии эти хотя и относятся непосредственно к области социологии(точнее, к"метасоциологии"),явно или неявно связаны с социально-философской позицией социолога,его философскими представлениями.

К этому следует добавить также,что  к метасоциологии относятся также  и представления,характеризующие  понимание природы познавательного процесса,осуществляемого при получении социологического знания. Может ли социолог получить достоверное(объективное)знание, следует ли к этому стремиться,что для этого нужно предпринять и т.д.? Все эти вопросы относятся к области так называемой эпистемологии(дословно —"учение об истинном, подлинном знании"), о которой подробнее речь будет идти далее. Обратим внимание также и на то, что особый интерес к социологической теории, который наблюдается в переходные,кризисные периоды развития общества, неразрывно связан также с пробуждением интереса к логико-методологическим проблемам социологии,к метасоциологии,представляющей собой средство социальной онтологии,методологии и эпистемологии.

2.

2. Социальное действие как предмет  социологии 

Социология, по Веберу, является «понимающей», поскольку изучает поведение личности, вкладывающей в свои действия определенный смысл. Действие человека обретает характер социального действия, если в нем присутствуют два момента: субъективная мотивация индивида и ориентация на другого (других). Понимание мотивации, «субъективно подразумеваемого смысла» и отнесение его к поведению других людей — необходимые моменты собственно социологического исследования, отмечает Вебер, приводя для иллюстрации своих соображений, пример человека, рубящего дрова. Так, можно рассматривать рубку дров лишь как физический факт — наблюдатель понимает не рубщика, а то, что дрова рубятся. Можно рассматривать рубщика как обладающее сознанием живое существо, интерпретируя его движения. Наконец, возможен и такой вариант, когда центром внимания становится субъективно переживаемый индивидом смысл действия, т.е. задаются вопросы: «Действует ли этот человек согласно разработанному плану? Каков этот план? Каковы его мотивы?»[5]  
Именно этот тип «понимания», основанный на постулате существования индивида совместно с другими индивидами в системе конкретных координат ценностей, служит основой реальных социальных взаимодействий в жизненном мире. Социальным действием, пишет Вебер, считается действие, «субъективный смысл которого относится к поведению других людей»[6]. Исходя из этого, нельзя считать действие социальным, если оно является чисто подражательным, когда индивид действует, как атом толпы, или когда он ориентируется на какое-либо природное явление (не является, например, действие социальным, когда множество людей раскрывают зонты во время дождя).  
И еще одно важное замечание, которое делает Вебер: употребляя понятия «государство», «сообщество», «семья» т.д., нельзя забывать, что эти институты не являются реально субъектами социального действия. Поэтому нельзя понять «действие» народа или государства, хотя вполне можно понять действие их составляющих индивидов. «Такие понятия, как «государство», «сообщество», «феодализм» и т.п., — пишет он, — в социологическом понимании означают... категории определенных видов совместной деятельности людей, и задача социологии заключается в том, чтобы свести их к «понятному» поведению... участвующих в этой деятельности отдельных людей»[7].  
«Понимание» никогда не может быть полным и всегда приблизительно. Оно приблизительно даже в ситуациях непосредственного взаимодействия людей. Но социолог стремится понять социальную жизнь ее участников, когда они отдалены, причем не только в пространстве, но и во времени: он анализирует мир своих предшественников на основе имеющихся у него эмпирических сведений.  
Он имеет дело не только с материальными, но и с идеальными объектами и старается понять субъективные значения, существовавшие в сознании людей, их отношение к тем или иным ценностям. Комплексный и вместе с тем единый социальный процесс складывается лишь в ходе представления согласованного взаимодействия людей. Насколько возможна такая согласованность при относительности понимания индивидами друг друга? Каким образом социология как наука способна «понять» степень приблизительности в том или ином конкретном взаимодействии людей? А если человек не отдает себе отчета в собственных действиях (по состоянию здоровья, в результате манипулирования его сознанием средствами информации или же находясь под влиянием митинговых страстей), сможет ли социолог понять такого индивида?[8]  
Чтобы ответить на эти вопросы и разрешить поставленные проблемы, Вебер прибегает к конструированию идеально-типической модели действия индивида, в которой смысл действия и смысл действующего совпадают, для чего вводится понятие «целерациональное действие». В нем оба вышеназванных момента совпадают: понять смысл действия —значит понять действующего, и наоборот. Само собой разумеется, что в действительности человек далеко не всегда знает, чего он хочет. Целерациональное действие — это идеальный случай.  
Всего же Вебер выделяет четыре вида деятельности, ориентируясь, на возможное реальное поведение людей в жизни:  
Ø целерациональное,  
Ø ценностно-рациональное,  
Ø аффектное,  
Ø традиционное.  
Обратимся к самому Веберу: «Социальное действие, подобно всякому действию, может быть определено:  
1) целерационально, то есть через ожидание определенного поведения предметов внешнего мира и других людей и при использовании этого ожидания как «условий» или как «средства» для рационально направленных и регулируемых целей (критерием рациональности является успех);  
2) ценностно-рационально, то есть в сознательную веру в этическую, эстетическую, религиозную или какую-либо иначе понимаемую безусловную собственную ценность (самоценность) определенного поведения, взятого просто как таковое и независимо от успеха;  
3) аффективно, особенно эмоционально — через актуальные аффекты и чувства;  
4) традиционно, то есть через привычку»[9].  
Строго говоря, лишь первые два типа действия полностью относятся к социальным, ибо имеют дело с осознанным смыслом. Так, говоря о ранних типах общества, социолог отмечает, что в них преобладали традиционные и аффективные действия, а в индустриальном обществе — целе- и ценностно-рациональные с тенденцией доминирования первого.  
Таким образом, по Веберу, рационализация есть всемирно-исторический процесс. Рационализируется способ ведения хозяйства, управление экономикой, политикой. Рационализируется образ мышления людей, так же как и образ их жизни в целом. Веберовская теория рационализации — это, по существу, видение им судеб капитализма, который, по его мнению, определяется не спекуляцией, завоеваниями и другими авантюрами, а достижениями максимальной прибыли средствами рациональной организации труда и производства. «Стремление к предпринимательству», «стремление к наживе», к денежной выгоде, само по себе, ничего общего не имеет с капитализмом, писал он. Капитализм, по Веберу, может быть идентичен обузданию этого иррационального стремления, во всяком случае его «рациональному регламентированию». Иными словами, Вебер в рационализации жизни видел лишь формальную сторону.  
Таким образом, стержнем веберовской «понимающей» социологии является идея рациональности, нашедшей последовательное выражение в современном ему капиталистическом обществе с его рациональным хозяйствованием (рационализации труда, денежного обращения и т.д.), рациональной политической властью (рациональный тип господства и рациональная бюрократия), рациональной религией (протестантизм).

3.

М. Вебер (1884 - 1920) -виднейший  немецкий социолог. Одной из основных его работ считается " Протестантская этика и дух капитализма", в  продолжении которой Вебер написал  сравнительный анализ наиболее значимых религий и проанализировал взаимодействие экономических условий, социальных факторов и религиозных убеждений. Впервые данное произведение было опубликовано в 1905 г. в Германии и с тех пор является одной из лучших работ по анализу причин возникновения современного капитализма.

В начале своей знаменитой книги  М. Вебер проводит детальный анализ статистических данных, отражающих распределение  протестантов и католиков в различных  социальных слоях. На основании данных, собранных в Германии, Австрии  и Голландии он приходит к выводу, что протестанты преобладают среди владельцев капитала, предпринимателей и высших квалифицированных слоев рабочих.

Кроме того, совершенно очевидны различия в образовании. Так, если среди католиков  преобладают люди с гуманитарным образованием, то среди протестантов, готовящихся, по мнению Вебера, к "буржуазному" образу жизни больше людей с техническим образованием. Он объясняет это своеобразным складом психики, складывающийся в процессе начального воспитания.

Так же Вебер замечает, что католики, не занимая ключевых постов в политике и коммерции, опровергают тенденцию о том, что национальные и религиозные меньшинства, противостоящие в качестве подчиненных какой-либо другой "господствующей" группе …. концентрируют свои усилия в области предпринимательства и торговле. Так было с поляками в России и Пруссии, с гугенотами во Франции, квакерами в Англии, но не католиками в Германии.

Он задается вопросом, с чем связанно столь четкое определение социального  статуса во взаимосвязи с религией. И, не смотря на то, что действительно существуют объективно-исторические причины преобладания протестантов среди наиболее обеспеченных слоев населения, он все же склоняется к тому, что причину различного поведения следует искать в "устойчивом внутреннем своеобразии", а не только в историко-политическом положении.

Далее следует попытка дать определение  так называемого "духа капитализма", вынесенного в заглавие книги. Под  духом капитализма Вебер понимает следующие: " комплекс связей, существующих в исторической действительности, которые мы в понятии объединяем в одно целое под углом зрения их культурного значения.

Автор приводит целый ряд цитат  Бенджамина Франклина, который является неким пропагандистом философии  скупости. В его понимании идеальный  человек - " кредитоспособный, добропорядочный, долг которого рассматривать приумножение своего капитала как самоцель". На первый взгляд речь идет о чисто эгоистичной, утилитарной модели мира, когда "честность полезна только потому, что дает кредит". Но высшее благо этой этики в наживе, при полном отказе от наслаждения. И, таким образом, нажива мыслится как самоцель. В данном случае речь идет не просто о житейских советах, а о некой своеобразной этике. Так же можно сказать, что такая позиция является прекрасным этическим основанием теории рационального выбора. Вебер считает, что честность, если она приносит кредит, столь же ценна, как и истинная честность.

Вебер замечает такую  характерную особенность, что если рассматривать капитализм с точки  зрения марксизма, то все его характерные  черты можно обнаружить в Древнем  Китае, Индии, Вавилоне, но всем этим эпохам не хватало именно духа современного капитализма. Там всегда была жажда к наживе, деление на классы, но не было нацеленности на рациональную организованность труда.

Так, южные штаты Америки  были созданы крупными промышленниками  для извлечения наживы, но там дух  капитализма был менее развит, нежели в позднее образованных проповедниками северных штатах.

Исходя из этого, Вебер  разделяет капитализм на "традиционный" и "современный", по способу организации  предприятия. Он пишет, что современный  капитализм повсюду натыкаясь на традиционный, боролся с его проявлениями. Автор приводит пример с введением сдельной оплаты труда на сельскохозяйственном предприятии в Германии. Так как сельхозработы носят сезонный характер, и во время уборки урожая необходима наибольшая интенсивность труда, то была проведена попытка стимулировать производительность труда за счет введения сдельной заработной платы, и соответственно, перспективы ее повышения. Но увеличение заработанной платы привлекало человека, порожденного "традиционным" капитализмом, гораздо менее чем облегчение работы. В этом сказывалось докапиталистическое отношение к труду.

Вебер считал, что для  развития капитализма, необходим некоторый  избыток населения, обеспечивающий наличие на рынке дешевой рабочей  силы. Но низкая заработанная плата  отнюдь не тождественна дешевому труду Даже чисто в количественном отношении производительность труда падает в тех случаях, когда не обеспечивает потребностей физического существования. Но низкая заработная плата не оправдывает себя и дает обратный результат в тех случаях, когда речь идет о квалифицированном труде, о высокотехнологичном оборудовании. Т. е. там, где необходимо и развитое чувство ответственности, и такой строй мышления, при котором труд становился бы самоцелью. Такое отношение к труду не свойственно человеку, а может сложиться лишь в результате длительного воспитания.

Таким образом, радикальное  различие между традиционным и современным  капитализмом не в технике, а в  человеческих ресурсах, точнее, отношении  человека к труду.