Актуализация моделей современного ислама в структурах социального дискурса

       Эссенциализация исламского дискурса  превращает его в идеологию  нетерпимости, с позиции которой  исламское сообщество обозначает  свою исключительность только  посредством конфликта.

       Дискурс исламофобии оказывается  зеркальным отражением ваххабизма  как дискурса исключительности, поскольку он также наделяет  ислам сущностью, враждебной «христианской  цивилизации». Проявления ваххабизма  истолковываются с этой позиции  как столкновение цивилизаций, т.е. с позиции конфликта. Поскольку как радикальный ислам, так и исламофобия являются вариантами одного и того же языка, «столкновение цивилизаций» есть не что иное, как идеологическая борьба или борьба за власть. В этой ситуации религиозный дискурс исчезает, а вместе с ним перестает существовать и религиозное сообщество, обнаруживаются политические интересы. Религиозные различия становятся политическим ресурсом. Они освобождаются от каких-либо религиозных смыслов, становятся пустыми местами. Именно в этих пустых местах и актуализируется язык конфликта. Т.о., религиозные различия – это пустые места, которые наполняются политическими, социальными, экономическими смыслами, но только не религиозными. Из всего этого вытекает то, что религиозные отношения занимают свою мировоззренческую, социокультурную нишу и не переходят в политическую плоскость. Т.о. снимается проблема межконфессиональных конфликтов. Однако это становится возможным за счет постановки нового вопроса, касающегося уже не религиозного, а политического дискурса.    

       Подводя итоги, мы можем сделать вывод о разнообразии ислама, перед приверженцами которого стоит масса психологических проблем, усугубляющихся по мере возрастания антиисламской критики со стороны значительной части мирового сообщества.

       Повседневный ислам в действительности оказывается набором формул, необязательных для выполнения по тем или иным причинам. Мусульманином считается тот, кто не совершает пятикратный намаз, не носит традиционную одежду, не знает Коран, не ходит в мечеть. Мусульманское сообщество становится неразличенностью или массой. Политические, идеологические, исторические, религиозные, научные исламские дискурсы не затрагивают массу. Т.е. ислам обнаруживает себя как поле дискуссий, в которых масса не участвует. Сама масса создается исламским дискурсом, повышающим свой рейтинг за счет количества новых сторонников. Данное положение подтверждает, например, этнический принцип определения религиозной принадлежности, когда политические лидеры намеренно завышают или же, наоборот, занижают количество своих приверженцев в зависимости от преследуемых ими целей.

       Такой единой сущности, которая объединяла бы всех мусульман в некое цельное сообщество, нет так же, как и не существует людей, определивших свои смыслы абсолютно одинаково. Значит, мы можем говорить не о каком-то едином смысле, а о множестве смыслов понятия мусульманин. Конечно, различия есть не только в повседневных практиках, установках, но и в религиозных. Полного совпадения смыслов, нет даже по отношению к основополагающим религиозным догматам и принципам.

       Вернемся к тому, что индивиды  неизбежно высказываются, конструируя  свое видение соц. пространства. Т.о. существует не один закрепленный  исламский дискурс, а множество  дискурсивных практик, которые  и задают, в конечном счете, такое соц. поле, как мусульманское сообщество.

       Мусульманское сообщество не существует как реальная группа, «мобилизованная» и готовая к борьбе. В действительности же существует пространство отношений между социальными агентами. Следовательно, мусульманское сообщество – это лишь возможный класс (в логическом смысле понятия), возможное объединение совокупности индивидов, имеющих сходные позиции в социальном пространстве.

       Т.о. становится совершенно очевидным  то, что всем мусульманам в  какой-то мере приписывают теоретические интересы, цели и установки, которые были определены исследователями «исламского мира» в процессе научного дискурса. Причем, исчезают непрерывно производящиеся в будничном, повседневном существовании дискурсы самих социальных агентов, определенных нами как мусульмане.

       Само существование мусульманского  сообщества  объясняется его существованием  в представлении, что, конечно,  не делает религиозную группу  менее реальной. Мусульманское сообщество существует в лице и посредством группы его официальных представителей, которые дают ему слово и наглядное присутствие. Оно существует в вере в собственное существование, которую некоторым уполномоченным лицам удается внушить одним своим существованием и собственными представлениями, на основе сходства, объективно объединяющего членов некоего «класса на бумаге» в возможную группу.

Библиография (по алфовиту!!!)

№1. В. В. Локосов. Влияет ли религиозность на политическую консолидацию общества? // Социс – 2006г. – №11 (271).

№2. Ф. Г. Ислаев. Борьба мусульман против политики христианизации в Российской империи. // газета «Медина» - www.Islam.ru

№3. «Российский мусульманин и ваххабизм», zharinov@wallst.ru

№4. К. Магомедов, К. Мацузато, В. М. Викторин. Россия и мусульманский вопрос. www.ANSAR.ru

№5. А. Г. Бабич. Без намаза в голове. Новые мусульмане в поисках «счастья без усилий». www.Islam.ru

№6. М. П. Мчедлов, Ю. А. Гаврилов, Е. Н. Кофанова, А. Г. Шевченко. Конфессиональные особенности религиозной веры и представлений о ее социальных функциях. // Социс – 2005г. – №6.

№7. А. К. Барсуков. Для чего быть казачеству: образовательно-воспитательные направления сотрудничества. www.ANSAR.ru

№8. А.-Х. Тимухин. Почему священники принимают Ислам? С. Тимухин: Как я стал мусульманином. www.Islam.ru

№9. Бурдье П. Социальное пространство и генезис «классов». // Социология социального пространства/Пер. с франц.; Отв. Ред. Перевода Н. А. Шматко. – М.:Институт экспериментальной социологии; СПб.:Алетейя – 2005. – 288 с.

№10. Бурдье П. Физическое и социальное пространства. // Социология социального пространства/Пер. с франц.; Отв. Ред. Перевода Н. А. Шматко. – М.:Институт экспериментальной социологии; СПб.:Алетейя, 2005. – 288 с.

№11. Бурдье П. Опыт рефлексивной социологии. // Воrdieu P. and Waquant L.J.D. An Invitation to Reflexive Sociology –

№12. Малахов В. С. Преодолимо ли этноцентричное мышление? // Расизм в языке социальных наук. – М. - 2002.

№13. Малахов  В. С. Символическое производство этничности и конфликт // Язык и этнический конфликт/под ред. М.Б. Олкотт, Л.Семенова; Московский центр Карнеги. - М.:Гендальф. - 2001.

№14. Малахов В. С. Этноцентризм как способ мышления // «Скромное обаяние расизма» и другие статьи.  – М.: - Модест Колеров и «Дом интеллектуальной книги» - 2001. – 176 с.

№15. Малахов В. С. Ностальгия по идентичности // «Скромное обаяние расизма» и другие статьи.  – М.: - Модест Колеров и «Дом интеллектуальной книги» - 2001. – 176 с.

№16. С. Б. Филатов, Р.Н. Лункин. Статистика российской религиозности: магия цифр и неоднозначная реальность // Социс – 2005г. – №2.

№17. В.В. Степанов, В.А. Тишков. Россия в этническом измерении (по результатам переписи 2002г.). // Социс – 2005г. – №9 (257).