Правила подготовки рекламного выступления

Анализируя социальную коммуникацию как деятельность и механизм идентификации и взаимодействия людей, семиосоциопсихолог сможет внести свой вклад не только в теорию социальной коммуникации, но и в практику прогнозирования и регулирования социокультурных процессов. Семиосоциопсихологические исследования несут в себе также потенциал преодоления концептуальных рамок известных в социальной психологии концепций символического интеракционизма и каузальной атрибуции. Отдавая дань этим, отнюдь не безосновательным концепциям, фиксирующим существенный пласт регуляторов социального поведения, нельзя, однако, не отметить особую опасность замещения сущностных факторов коммуникации средствами, ее обслуживающими, или факторами, ей сопутствующими. Очевидно, что некритическая приверженность знакам и символам в ущерб истине (скажем, в ходе экспертирования программ и проектов, реализация которых повлияет на состояние жизненной среды и качество жизни людей) попросту неприемлема в эпоху экологических и социальных катастроф. Тем более что времени для словесных и политико-символических «игр» у человечества, вынужденного заботиться о собственном выживании, не так уж и много.

Здесь целесообразно отметить важность различения таких форм человеческой активности, как поведение и деятельность6. Речевые умения и навыки, т. е. автоматизмы, от «качественности» которых зависит, быть ли адекватному и эффективному общению людей в любых ситуациях, как раз и формируются в процессе интенционального (т. е. мотивированного и целенаправленного) обмена действиями порождения и интерпретации текстов как целостных иерархически организованных коммуникативно-познавательных единиц. Изучение текстовой деятельности и речевого поведения под таким углом зрения открывает перед исследователем новые перспективы. Так, появляются возможности для постановки экспериментов по выявлению и изучению осознанных и малоосознанных коммуникативных действий и речевых актов, а также стоящих за ними психофизиологических и социально-психологических факторов. Благодаря семиосоциопсихологическому подходу открываются перспективы для сбора полезной информации о механизмах взаимодействия отдельных людей и целых сообществ, о путях их рациональной или, напротив, иррациональной организации и мотивах сплочения, о путях формирования мнений как индивидуальных и групповых, так и общественного, о механизмах социализации людей и о становлении тех или иных нормативно-ценностых ориентаций. Требуют специальных исследований вопросы генезиса и становления условных семиосоциопсихологических групп, т. е. групп людей, сходным образом интерпретирующих текстуально организованную информацию, а также особенности личностного сознания и ситуационные факторы, определяющие их место в социокультурном пространстве-времени. Особый интерес в этом смысле представили бы многоступенчатые исследования интерпретаций, полученных на выборках текстов, репрезентирующих разнообразные сферы материальнопрактической, культурно-информационной и идеолого-политической деятельности. Анализ интерпретаций не только оригинальных источников, но и материалов, в которых разнообразные социальные субъекты такие источники интерпретируют, позволил бы изучить повторяющиеся способы преобразования содержательно-смысловой структуры текстов в процессе коммуникативно-познавательной деятельности, выявить степень контекстуальной обусловленности таких преобразований. Интересно также установить закономерность последних применительно к тем или иным локальным или конкретно-историческим ситуациям. В этой связи целесообразно отметить, что фундаментальная и одновременно прикладная проблема социальной коммуникации практически не поднимается в научных дискуссиях по управлению в нашей стране. Соответствующая проблематика недооценивается и в социологической научной литературе. Между тем очевидно, в частности, что в силу своей социально-психологической природы процесс выработки, принятия и тем более реализации управленческих решений на всем пути его развертывания несет на себе отпечаток не только менталитета его участников, актуализируемого в мотивационной структуре и направленности коммуникативно-познавательных процессов в обществе. В этом процессе находит отражение и вполне конкретное состояние текстовой деятельности, составляющей механизм социальной коммуникации и в значительной мере обусловливающей качественную сторону предполагаемого обмена материально-практической деятельностью и ее результатами. «Стоимость» возможных издержек от «интерпретационных смещений» здесь трудно переоценить. Одно из основных эмпирически доказанных положений семиосоциопсихологии об универсальности интенциональных (мотивационно-целевых) принципов функционирования социальной коммуникации как текстовой деятельности, а также об индивидуальной природе последней делает разработанные в русле этой концепции методы анализа коммуникативно-познавательного процесса (и текста как единицы коммуникации) [ 2—4] равно применимыми как к изучению, так и к оценке состояния любых ее звеньев. Межличностная обыденная, педагогическая, деловая, профессиональная, научная, массовая и иная коммуникация; общение людей, опосредованное любыми видами художественно-артистического и(или) литературного творчества; коммуникация между людьми в сфере правоотношений и в ходе выработки и принятия управленческих решений на всех уровнях социокультурной организации общества — эти и другие виды коммуникации осуществляются путем обмена действиями порождения и интерпретации цельных, психологически завершенных, иерархически организованных содержательно-смысловых структур (текстов), имеющих интенциональную (мотивационно-целевую) доминанту. Вне адекватной интерпретации этой доминанты нет и не может быть диалога как «смыслового контакта». Согласие-несогласие участников диалога с мотивами, доминирующими в тексте партнера, вторично по отношению к главному —умению и готовности адекватно их интерпретировать. Это, в свою очередь, требует от человека определенной атенционной способности («способности внимать»), позволяющей ему в ходе общения идентифицироваться с проблемной жизненной ситуацией партнера, почему-то и зачем-то порождающего именно такой, а не какой-либо иной текст. Адекватная коммуникация — нелегкий интуитивный и интеллектуальный труд. Однако социокультурный выигрыш, полученный в итоге, стоит затраченных усилий. Вот почему крайне целесообразна социализационная практика семиосоциопсихологических тренингов, направленных на развитие коммуникативной компетенции людей. И начинать такой тренинг надо с раннего детства.

3. Механизмы речи в онтогенезе

Психология речевого онтогенеза получает разъяснение при исследовании дословесного периода в онтогенезе ребенка. Выявлено, что, появившись на свет, человеческое дитя обладает способностью выражать с помощью голосовых проявлений свое внутреннее психологическое состояние.

Первые голосовые экспрессии новорожденного - реакции крика - имеют  две стороны: внешнюю (голосовые  проявления) и внутреннюю (детские  аффекты, эмоции). И это характерная  черта любого речевого проявления. Речь человека на протяжении всей его  жизни по своей сути представляет собой выражение психического (эмоции, желания, мысли) с помощью голоса или другого движения. Поэтому  первый детский крик следует считать  психофизиологическим зародышем будущей  речи, содержащим в себе ее главное  качество - внешнее звуковое выражение  внутреннего психического состояния.

Важнейшей особенностью природно-заложенных в ребенке психофизиологических механизмов является спонтанность их проявления. Одним из свидетельств независимости первичных вокальных  проявлений (крика, плача, гуления, лепета, других вокализацй) от социума является факт их идентичности у всех детей мира, как слышащих, так и глухих от рождения. Многие внешние впечатления воздействует на зреющий в мозге младенца механизм будущей речи и языка. Важным оказывается и материал языка, звучащего вокруг. Однако на раннем этапе он - не определяющий фактор. Во всей линии раннего речевого онтогенеза решающую роль играет саморазвитие комплекса заложенных при рождении реакций младенца (Ушакова, 2004б). Каждая из них играет важную роль в строительстве внутреннего языкового мира, любое отклонение - нефункционирование, выпадение из своего временного такта - вызывает трудно восполнимые нарушения в нормальном ходе психического развития.

Человеческий мозг, подобно  остальным органам тела, наделен  потребностью и способностью выведения  вовне, экспрессии, образующихся в нем  внутренних активных состояний. Речевая  экспрессия осуществляется через различные  двигательные органы. Артикуляционный  аппарат - лишь один из возможных каналов  реагирования. В раннем онтогенезе, например, психическое возбуждение  ребенка распространяется не только на звукообразующие, но и многие другие органы: мышцы рук, ног, лица. У людей "говорящими" бывает мимика, пантомимика, общее двигательное поведение. В  субъективном плане активность, направленная на оречевление некоторого содержания, находящегося в сознании, представляет собой намерение высказаться, т.е. интенцию.

Интенциональная активность имеет врожденный характер, формы ее проявления одинаковы у новорожденных по всему миру независимо от типа усваиваемого языка.

Новый этап речевого развития ребенка наступает ко времени  его первого дня рождения. В  этом возрасте при нормальном развитии дети обнаруживают способность в  известных пределах понимать речь окружающих, употреблять первые слова, а порой  и словосочетания.

Это значит, что речеязыковой механизм ребенка выполняет следующие речевые функции:

- воспринимает речевые  звуки, различает на слух элементы  речи окружающих людей; ему  доступно произнесение некоторых  речевых звуков;

- способен понимать речь окружающих (на основе различения звуков), использовать в некоторых случаях слова для выражения содержания своего психологического состояния;

- в той или иной мере  владеет начатками грамматики.

Рассмотрим данные, которыми располагает современная наука  для характеристики перечисленных операций.

Восприятие речевых звуков, слуховое различение речи окружающих; произнесение речевых звуков.

ФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ МЕХАНИЗМЫ  РЕЧИ. ПАТОЛОГИЯ РЕЧИ

В современной физиологии еще довольно сильна тенденция представлять всякую речевую деятельность как реализацию одних и тех же физиологических механизмов. Между тем на самом деле речевая деятельность может обеспечиваться разными, принципиально различными механизмами; это зависит от конкретного содержания и целенаправленности того или иного речевого акта.

Порождение или восприятие речи может протекать по законам  простейшей рефлекторной деятельности, а речевые стимулы могут быть первосигнальными раздражителями. Например, для бегуна на старте слово марш как раз является первосигнальным раздражителем: спортсмену не нужно понимать это слово, оно воздействует на него самим фактом своего появления. Сходна с описанной в физиологическом смысле ситуация, когда мы, услышав свое имя, кем-то громко названное, автоматически оборачиваемся, и т. д. Элементарные вербальные реакции (типа Привет! - Привет!), по-видимому, осуществляются также по сходному принципу.

Однако такого рода ситуации не типичны для речевой деятельности. Гораздо более часты случаи, когда  при порождении и восприятии речи мы оперируем словами, как "сигналами  сигналов" (И. П. Павлов), т. е. производим бессознательный (или сознательный) выбор и отождествление этих слов на основе их значения.

Однако физиологическая  основа речевой деятельности не исчерпывается  и этим. Независимо от того, говорим  ли мы о "первосигнальных" или "второсигнальных" раздражителях, в обоих случаях мы остаемся на уровне условнорефлекторных процессов. При таком понимании любая константная последовательность звуков или слов представляет собой с физиологической точки зрения "динамический стереотип", а речевая деятельность в целом - сложную систему таких стереотипов. С другой стороны, для каждого речевого раздражителя постулируется физиологический коррелят, локализующийся в определенной точке коры больших полушарий головного мозга человека: объединение таких раздражителей осуществляется путем установления более или менее постоянных связей между их мозговыми локализациями. Точно так же определенным психическим функциям, связанным с речевой деятельностью (таким, как понимание слов, понимание фраз, спонтанное называние предметов, речь фразами), приводится в соответствие определенный четко локализованный участок коры больших полушарий головного мозга.

Как показывают многочисленные исследования последних десятилетий, осуществленные как физиологами (П. К. Анохин, Н. А. Бернштейн), так и психологами (А. Р. Лурия, А. Н. Леонтьев, Д. Н. Узнадзе, в США - Дж. Миллер), такого понимания физиологической основы речевой деятельности недостаточно для ее интерпретации.

Более ста лет назад (1861) П. Брока открыл, что при поражении определенного участка коры головного мозга (задняя треть нижней лобной извилины левого полушария) у больных появляются нарушения речевой артикуляции (произношения). Брока сделал из этого вывод, что этот участок есть "центр моторных образов слов", которые локализуются именно в этой области мозга. Несколько позже (1874) К. Вернике, описав случай нарушения понимания речи при поражении задней трети верхней височной извилины левого полушария, заключил, что в этом участке коры локализуются "сенсорные образы слов". Эти исследования породили целый ряд аналогичных работ, в результате которых все мыслимые психические функции, связанные с речью, были "распределены" между определенными участками коры, причем эта локализация понималась весьма упрощенно. Как писал в те годы один из физиологов (Т. Мейнерт), "каждое впечатление находит новую, еще не занятую клетку... Впечатления... находят своих носителей, в которых они навсегда сохраняются друг подле друга".

Такое упрощенное представление  о физиологических механизмах речевой (и вообще психической) деятельности уже в те годы критиковалось X. Джексоном, выдвинувшим идею "вертикальной" организации психических функций. По Джексону (эти его взгляды сейчас являются общераспространенными), каждая функция, осуществляемая нервной системой, обеспечивается неограниченной группой  клеток, а сложной иерархией уровней  физиологической организации нервной  системы. Иными словами, чтобы человек  произнес слово, мало активизировать "ответственную" за это (по старым представлениям) группу клеток коры больших полушарий мозга: в порождении этого слова участвуют  различные по природе, структуре  и "глубинности" мозговые механизмы, причем эти механизмы будут различаться в зависимости от того, произносится ли слово, например, произвольно или автоматически.

Такая точка зрения получила развитие в работах советского физиолога  П. К. Анохина, которому принадлежит  разработка понятия "функциональная система". Согласно этому понятию, сложные формы психической деятельности обеспечиваются специфическим физиологическим механизмом, представляющим собой сложное взаимодействие звеньев, расположенных на различных уровнях нервной системы, причем при тождестве решаемой задачи номенклатура конкретных звеньев, входящих в функциональную систему, может меняться в довольно широких пределах (чем объясняется возможность частичного, а иногда и полного восстановления нарушенных психических функций у больных с поражениями определенных участков коры головного мозга) (Подобная концепция "системной локализации психических функций" была впервые разработана Л. С. Выготским).

Особенно много занимался  подобными системами (на материале  регуляции движений) Н. А. Бернштейн. Он выдвинул концепцию функциональной физиологической системы как  системы саморегулирующейся, в которую  в качестве одного из звеньев входит прогнозирование будущей ситуации. Эта концепция, находящая параллель  в теории "акцептора действия" П. К. Анохина и во взглядах американского  психолога Джорджа Миллера, восходит к идее И. П. Павлова о "предупредительной  деятельности", или опережающем  отражении действительности нервной  системой человека.

Под углом зрения исследований Анохина, Бернштейна и др. физиологической  основой речевой деятельности является специфическая функциональная система  или, точнее, сложная совокупность нескольких функциональных систем, часть которых  специализирована, а часть "обслуживает" и другие виды деятельности. Эта  организация является многочленной и многоуровневой. В обеспечении речевых процессов принимают участие как элементарнейшие физиологические механизмы типа стимул - реакция (исследованные американским психологом Б. Скиннером, который, однако, придает им преувеличенное значение), так и механизмы специфические, имеющие иерархическое строение и характерные исключительно для высших форм речевой деятельности (например, механизм внутреннего программирования речевого высказывания).

Каковы основные компоненты такой организации? Во-первых, механизм мотивации и вероятностного прогнозирования  речевого действия, в принципе общий  речевой деятельности и другим видам  деятельности. Во-вторых, механизм программирования речевого высказывания. Как показывают исследования процессов, объединяемых под условным названием "внутренней речи", прежде, чем построить высказывание, мы при помощи особого кода (по Н. И. Жинкину "предметно-изобразительного", т. е. представлений, образов и схем) строим его "костяк", соединяя с единицами такого плана, или программы, основное содержание предложения, всегда известное нам заранее. В-третьих, группа механизмов, связанных с переходом от плана (программы) к грамматической (синтаксической) структуре предложения; сюда относятся механизм грамматического прогнозирования синтаксической конструкции, механизм, обеспечивающий запоминание, хранение и реализацию синтаксически релевантных грамматических характеристик слов, механизм перехода от одного типа конструкции к другому типу (трансформации), механизм развертывания элементов программы в грамматические конструкции (по принципу так называемого "дерева непосредственно составляющих") и т. д. В-четвертых, это механизмы, обеспечивающие поиск нужного слова по семантическим и звуковым признакам. В-пятых, механизм моторного программирования синтагмы, в последнее время детально исследованный в лаборатории Л. А. Чистович (Институт физиологии АН СССР в Ленинграде). В-шестых, механизмы выбора звуков речи и перехода от моторной программы к ее "заполнению" звуками. Наконец, в-седьмых, механизмы, обеспечивающие реальное осуществление звучания речи.