Законы Хамураппи

общинниками,  а  низшие  имели  крохотные  служебные  наделы  или  даже

только  натуральные  пайки  и  мало  чем  отличались  от  рабов.  Т. е.

между  свободой  и  рабством у мушкенумов  существовали  многочисленные

промежуточные ступени.  Жизнь,  честь  и  личную  неприкосновенность

мушкенума Законы Хаммурапи  оценивают  " дешевле ", нежели жизнь, честь

авилума  (п. 201).

Рабы  мушкенумов  пользуются,  подобно  дворцовым  рабам,  известными

привилегиями  (например,  раб  мушкенума  или  дворца  мог  вступать  в  брак

со  свободной  женщиной  -  п. 176).  Следует  заметить,  что  царские

служащие  высших  (а  иногда  и  средних)  категорий  никакой  социальной

принадлежности  не  испытывали,  ибо  наряду  с  большими  служебными

наделами  владели  (или,  во  всяком,  в  принципе  случае  могли  владеть)

также  участками  общинной  земли,  да  и  пожалованной  от  царя  землей

могли  распоряжаться  достаточно  свободно.  По  этим  причинам  они

относились  к  авилумам.  Следовательно,  мушкенумами  в  точном  смысле

этого  слова  были  только  царские  служащие  низших  категорий.  Они

вербовались  из  людей,  по  тем  или  иным  причинам  утративших  связь  с

общиной  (разорившиеся,  изгои,  беглецы),  а  также  осевших  на  землю

членов  пастушеских  племен,  пришельцев  и  т. п.  Вероятно,  часть  из  них

была  потомками  людей шумерской  эпохи.  Естественно,  что  на  таких  людей

свободные общинники  смотрели  свысока,  а  доля  мушкенумов  считалась

весьма  незавидной.  Позже  в  Новоассирийский  период,  этот  термин

означает  просто " бедняк ".

С  таким  значением  оно  попало  позже  и  в  арабский  (мискин) язык.

В  некоторых  случаях  субъектом  права  могла  быть  и  женщина,  прежде

всего,  если  она  -  жрица.  В  отношении  имущественных  прав  жрицы  почти

ничем  не  отличались  от  мужчин.  Замужняя  женщина  тоже  могла  иметь  в

некоторых  случаях  отдельное от мужа  (полученное  из  отцовского  дома)

имущество  (п. 150)  и  обезопасить  себя  от  ответственности  за  его

долги,  сделанные  до  женитьбы  (п. 151).  Известными  имущественными

правами  пользовалась  также  и  вдова:  она  получала  свое  приданое  и

вдовью  долю,  если  муж  дал  ее  ей.  Если  же  муж  при  жизни  не

оставил  супруге  вдовьей  доли,  то  она  получала  из  наследства  долю,

подобную  доле  одного  наследника.  В  любом  случае  она  могла  и  дальше

жить  в  доме  своего  мужа,  правда  не  могла  распоряжаться  им,  "

отдавать  за  серебро ".  Причем  ее  дети  не  могли  насильно  выселить  ее

из дома  (п. 171  и  172).

Дети  обычно  становились  полноправными  лишь  после  смерти  отца  и

наследования  семейного  имущества.  ЗХ  и  здесь  тоже  вносят  некоторые

правовые  особенности:  так,  отец  мог  лишить  сына  наследства,  если  тот

дважды  совершил  тяжкий  грех  против  него  (п. 168 и 169).

Отец  также  мог  признать  детей  от  рабыни  своими  собственными  детьми,

со  всеми  вытекающими  отсюда  правами.  После  смерти  отца  они  получали

свою  долю  наследства  наравне  с  законными  детьми,  но  даже  если  он

их  таковыми  и  не  признавал,  они  после  его  смерти  все  равно

получали  свободу  и  их  мать  тоже,  правда  в  этом  случае  они  уже  не

могли  претендовать  на  наследство  (п. 170 и 171)

Весьма  интересно  и  важно,  что  в  этот  период  некоторые  остатки

правоспособности  сохраняют  также  и  рабы.  Так,  за  оскорбление

действием,  нанесенное  свободному,  раб  карался  только  по  суду  (п.

205).

Таким  же  образом  карался  раб,  оспаривающий  свое  рабское  положение

(п. 282).  В   более  ранний  период  известны  судебные  процессы,  в  ходе

которых  рабы  пытались  отстаивать  свою  свободу.  Как  правило,  они  их

проигрывали.  Видимо,  и  теперь  раб  мог,  по  крайней  мере  теоретически,

оспаривать  свое  рабское  состояние  в  суде,  но  проигрыш  процесса  уже

грозил  ему  наказанием.  Интересно,  что  в  обоих  случаях  наказание

назначается  по  суду  (вместо  непосредственной  внесудебной  расправы  со

стороны  хозяина)  и,  будучи  мучительным  и  позорным,  вместе  с  тем  не

снижает  ценности  раба  как  рабочей  силы.

Субъектами  права  могли  быть  по  современной  терминологии,  не  только

физические  лица,  но  и  лица  юридические  -  храм  и  дворец  (т. е.

государство).  И  в  этом  отношении  ЗХ  далеко  опередили  не  только

свою,  но  и  дальнейшие  эпохи.  Правда,  практика  была  здесь  не  всегда

вполне  последовательная.

Всякий  царский  служащий  или  работник  владел  землей  из  дворцового

фонда,  в  зависимости  от  выполняемой  им  службы. Однако  царь  мог  в

любое  время  отнять  такую  землю  у  владельца  или  заменить  ему  один

надел  на другой.  В  случае  смерти  владельца  земля  не  переходила  по

наследству,  если  на  наследника  нельзя  было  возложить  ту  же  службу

(илькум);  однако  по  мере  того  как   во  множестве  случаев  эта   земля

все  же  переходила  к  сыну  владельца  и  так  как  администрация  редко

считала  нужным  менять  условия  землепользования,  то  надельная  земля  со

временем  все  более  становилась  прочным     достоянием  владельца  и  его

семьи  (п. 27  -  29,  31  -  32).

В письмах  этого  времени  эта  земля  часто  называется,  так  же  как

собственная  земля,  " владением  отцовского  дома "  (цибит  бит-абим).  Тем

не  менее  земля  эта,  а  также  дом  и  огород,  расположенный  на  ней,

не  могли  отчуждаться  по  произволу  владельца  (п. 35  -  38).

Статья  38:  " Редум,  баирум  или  приносящий  доход  не  может  отписывать

из  поля,  сада  или  дома,  связанных  с  его  повинностью,  своей  жене

или  дочери,  а  также  отдавать  за  свой  долг ".

Степень  свободы  распоряжения  надельной  землей  из  царского  фонда  была

различной  для  членов  администрации,  крупных  ремесленников,  жриц  (жрецы

в  ЗХ  не  упомянуты;  судя  по  тому,  что  жреческие  должности могли

распродаваться  по  частям,  служба  жреца  обычно  оплачивалась  серебром

или  натурой)  и  т. п.,  которые  могли  отчуждать  эту  землю,  с

передачей  покупателю  своей  службы  (п. 40).

Из  числа  лиц,  имевших  служебные  наделы  из  царского  земельного  фонда,

в  Законах  Хаммурапи  особое  внимание  уделяется  воинам.  Государство

Хаммурапи  опиралось  не  столько  на  ополчение  свободных,  сколько  на

постоянное  войско   (воины  получали  от  царя  за  службу  наделы  земли).

Это  способ  довольствования  воинов  был  наиболее  удобным  для  создания

профессионального  войска  в  условиях  господства  в  основном  еще

натурального  хозяйства  и  наличия  большого  фонда  царской  земли.  Такое

войско  было  независимо  от  местных  общинных  влияний  и  служило

наиболее  надежным  оплотом  единства  государства  и  деспотической  власти.

Чтобы  сельскохозяйственные  работы  не  отвлекали  воина  от  службы,

существовал  институт  " подсобников ":  воин  брал  в  товарищество  другое

лицо,  обычно  воина  же,  младшего  по  чину  или  сроку  службы;  они  по

очереди  занимались  и  сельским  хозяйством,  и  повседневными  воинскими

обязанностями.  Однако  наем  постороннего  лица  воином  взамен  себя  для

участия  в  военном  походе  карался  смертью  и  передачей  воинского

надела  нанятому  (п.  26). Также  и  воинский  командир,  принявший

наемника  или  использовавший  воина  или  членов  его  семьи  не  для

воинской  службы,  подлежал  смертной  казни.  Таким  образом,  закон

защищал  воина  от  злоупотреблений  со  стороны  его  командира  и  от

эксплуатации  им  его  в  своих  интересах,  что,  конечно,  противоречило

бы  стремлению  государства  поддерживать  боеспособность  армии (п.  33  -

34).

Царская  земля  под  воинскими  наделами  полностью  исключалась  из

оборота;  лишено  было  законной  силой  всякое  частноправное  распоряжение

землей воина  (продажа,  обмен,  отнятие  за  долги  и  т.  д.).  Всякая

сделка  относительно  земли  воина считалась  ничтожной  и  приобретатель

этого  участка  " терял  свое  серебро "  (п.  35  -  38,  41).  Правило  это

действительно  проводилось  в  жизнь.  Вернувшемуся  из  плена  воину  был

обеспечен  его  надел   (п.  27),  а  в  случае  гибели  воина  его  надел

передавался  его  совершеннолетнему  сыну,  если  же  совершеннолетнего  сына

не было,  то жене воина с  детьми  выдавалась  треть  надела  на  пропитание

(п.  29).

Государство  действительно  заботилось  о  своих  воинах,  так,  например,

тамкарам  вменялось  в  обязанность  выкупать  за  рубежом  пленных  воинов

и  если  у  его  семьи  не  хватало  средств  для  возмещения  выкупа

агенту,  то  эти  расходы  возмещал  местный  храм  или,  в  крайнем  случае,

казна  (п. 32).

Высшая  группа  держателей  царской  земли  -  тамкары,  жрицы-надитум,

представители  администрации  и  крупные  мастера  ремесленники  не  были

обязаны  пожизненно  нести  службу  (которая  к  тому  же  в  ряде  случаев

за

менялась  денежными  взносами):  они  могли  в  любой  момент  продать  свой

надел  вместе  с  обязанностью  служить  по  данной  должности  и,  возможно,

также  поэтому  не  охватывались  понятием   " мушкенум ",  а  считались

авилумами,  как  и  граждане  общины  не  связанные  с  царем  или  храмом.

Размеры  их  наделов  составляли  от  12  до  75  га;  они,  несомненно,

принадлежали  к  классу  рабовладельцев.  Если  (как  чаще  всего  и бывало)

им  трудно  было  по  характеру  своей  службы  отлучаться  для  личного

участия  в  работах  на  наделе,  они  сдавали  его  в  аренду;  иначе  же

вели  хозяйство  самостоятельно  с  помощью  дополнительной  рабочей  силы  -

наемников,  должников  и,  конечно,  собственных  рабов.

Любопытно,  что  арендная  плата  (рента)  частного  арендатора  называлась

тем же  термином,  что  и  натуральный  побор  с  работников,  сидевших  на

царской  земле,  -  бильтум  или  миксум.  Очевидно,  отношения  арендодателя

с  арендатором  мыслились  как  аналогичные  отношения  между  царем  и

людьми,  работавшими  на  него  за  надел,  хотя  первые  заключали  между

собой  договор  как  равные  стороны,  а  зависимость  работников  от  царя

определялась  в  значительной  степени  произволом  царской  власти.

Царские  служащие  и  ремесленники  средней  категории  получали  наделы

размером  9  -  12  га;  надел  война  обычно  составлял  12  га;  по  мере

возможности  и  они  применяли  рабский  труд,  а  также  прикупали  или

приарендовывали землю.

Служащим  царя  не  возбранялось  приобретать  частную  землю  из  общинного

фонда  (п. 39):

"Из  поля,  сада  и  дома,  которые   он  купил  и  приобрел,  он  может

отписывать  своей  жене  и  дочери,  а  также  отдавать  за  свой  долг ".

Большинство  служащих  высшей  и  даже  средней  категории  так  и  делали.

Глава  индивидуальной  семьи  мог  иметь  в  своем  частном  владении

участок  на  общинной  земле  размером  от  1  до  60  - 80  га.  Хотя  в  ЗХ

об  этой  земле  и  ее  собственниках  почти  ничего  не  говорится,  но  из

частноправовых  документов  видно,  что  она  существовала  и  временами

отчуждалась.  Собственники  такой  земли  должны  были  выставлять  людей  на

общегосударственные  повинности  и  платить  налог.

Семья,  семейные  отношения

Семейные  отношения  играли  в  Вавилоне  достаточно  большую  роль,  т. к.

им  в  Законах  Хаммурапи  уделяется  немало  внимания.

Брак  в  Вавилоне,  как  и  везде,  считался  законным  при  соблюдении

определенных  юридических  формальностей:  необходимо  было  заключить

брачный  контракт,  причем  при  свидетелях  (обычно  устный),  а  иначе

этот  брак  не  имел  законную  силу  (п.  128).

Неверность  со  стороны  жены  каралась  смертью  (129).  Были  установлены

подробные  правила  для  разбирания  обвинений  такого  рода  (130  -  136).

При  определенных  обстоятельствах  она  могла  быть  и  оправдана,

например,  в       п.  134  говорится:  " Если  человек  будет  уведен  в

плен,  а  в  его  доме  нет  средств  для  пропитания,  то  его  жена  может

войти  в  дом  другого;  эта женщина  не виновна ".

То есть,  здесь  Хаммурапи  поступил  мудро,  включив  в  судебник  такую

статью,  ибо  в  условиях  частых  войн  того  времени,  пленение,  видимо,

случалось  достаточно  часто,  а  так  как  большинство  семей  жило,  скажем

так,  ниже  среднего  уровня  и  мужчина  был  единственным  кормильцем,  то

отсутствие  подобной  статьи  могло  бы  привести  просто  к  сильному

сокращению  населения  и,  соответственно,  падению  силы  государства.

При  возвращении  же  воина  из  плена,  его  жена  возвращалась  к  нему,

что  сказано  в  п.135,  но  это  правило  не  распространялось  на  ее

детей,  рожденных  от  другого.

Если  же  жена  в  отсутствие  мужа  могла  прокормить  себя,  но  вошла  в

дом  другого,  то  этот  случай  приравнивался  к  измене  и,

соответственно,  карался  смертью  (п.133).

Правда  эти  законы  о  супружеской  неверности  распространялись  только  на