Даосизм

Как вы полагаете, не следовало  бы принять его в наше общество?

Это предложение было одобрено всеми. Чжун Ли-цюань взялся испытать, насколько искренне брат императрицы (его звали Цао Го-цзю) стремится  к постижению дао.

Если испытание пройдет  успешно, то Чжун Ли-цюань превратит  его в бессмертного.

Был у Цао Го-цзю младший  брат, Цао-эр, который творил всякие мерзости и вел распутный образ  жизни.

Все это в высшей степени  оскорбляло Цао Го-цзю, который представлял  прямую противоположность своему брату. Все усилия Цао Го-цзю исправить  Цао-эра были напрасны - он только восстановил  брата против себя.

- Законы природы, - пробовал  Цао Го-цзю убедить юношу, - созданы  так, что люди, творящие добро,  будут благоденствовать, а поступающие  дурно погибнут, Мне стыдно за  тебя; более того, я в ужасе  предвижу твою судьбу.

Сам Цао Го-цзю с тех  пор стал раздавать деньги нищим, расстался с семьей и друзьями, оделся в даосское платье и зажил  отшельником в горах.

Однажды его посетили два  таких же, как и он, отшельника. Это были бессмертные Чжун Ли-цюань  и Люй Дунбинь. Они спросили, что  он делает в одиночестве.

- Единственная цель моего  пребывания здесь, - ответил Цао  Го-цзю, - это воспитать в себе  дао.

- Где же находится дао? - спросили его.

- Дао - там, Цао Го-цзю  указал на небо.

- А где же небо? - спросили  бессмертные.

Вместо ответа Цао Го-цзю  указал на свое сердце.

Чжун Ли-цюань улыбнулся  и сказал: - Сердце есть небо, а небо есть дао. Вы проникли к происхождению  вещей!

Тотчас же Цао Го-цзю  был превращен в бессмертного.

Цао Го-цзю изображается с  большими кастаньетами в руках и  считается покровителем актеров.

Легенды о восьми бессмертных  получили самое широкое распространение  и народных сказаниях, театральных  представлениях, а также в изобразительном  искусстве Китая.

Представления даосов о рае  и аде во многом близки буддийским. Однако в них есть и немало своеобразного.

Даосский рай известен под названием шоу-шань - горы Долголетия. Эта страна блаженства изображалась в виде горного массива, из которого видны озера, протоки, скалистые  берега, мостики, беседки, сосновые и  персиковые рощи. В раю прогуливались  даосские божества, а над ними в  воздухе парили журавли и проносились  быстроногие скакуны.

Даосский ад (обычно его  называли Земля желтого источника) , по преданию, находился где-то среди  мрачных скал в провинции Сычуань  и представлял собой десятиэтажное  сооружение. На каждом из этажей помещалось особое отделение, которое напоминало китайский суд во главе с судьей. Ад обслуживали писцы, чиновники  и палачи, одетые в халаты, подбитые тигровой шкурой - это служило признаком  их свирепости. Грешник последовательно  проходил все десять отделений ада, и в каждом его ждало суровое  испытание.

Служителей культа в даосской религии подразделяли на две основные группы. К первой относились монахи, занимавшие высшее положение в даосской иерархии. Они жили при больших  монастырях, получали хорошее образование, постоянно занимались изучением  древних трактатов. От мирян они  отличались одеждой и прической. Это была наиболее квалифицированная  и образованная часть даосского  духовенства. Под их руководством проходили  курс обучения молодые проповедники, маги, гадатели, составлявшие как бы вспомогательный состав жрецов даосизма и выполнявшие повседневную службу в храмах.

Главное занятие второй группы даосов - служителей культа заключалось  в заклинании демонов. Даосские обряды совершали многочисленные жрецы, призванные бороться со злыми духами, которые  приносят людям всевозможные бедствия: недороды, наводнения, болезни и  т.д. Существовало, например, поверье, что  от мертвеца исходит дурное влияние. Даосские монахи должны были пресечь  это влияние в тех семьях, где  умирал кто-нибудь из родственников. После  сожжения курительных свечей и прочтения  установленных молитв жрецы отрубали голову петуху и обрызгивали его  кровью жилище, зараженное дурным влиянием, произнося при этом заклинания.

Традиционный для Китая  культ предков при всем широком  распространении в стране не оказывал быстрой и непосредственной поддержки  верующим в конкретных делах. Этот недостаток восполняли идолы, к которым население  обращалось в тех случаях, когда  необходима была "неотложная помощь", Большинство идолов имело буддийское происхождение, что подтверждалось их внешним видом и формами  поклонения. Остальные представляли собой изображения национальных китайских богов - государственных  мужей, полководцев и героев древности, в разное время причисленных императорскими указами к лику святых. И тех  и других идолов верующие почитали в равной мере, считая, что все  боги получают от Неба такую же власть, как чиновники от императора, и  потому должны приходить на помощь людям.

Поскольку идолы сами говорить не умели, то, естественно, необходимы были посредники, которые могли бы передать их ответы молящимся, а также  истолковать волю богов всем приходящим в храм за советом и помощью.

Роль таких посредников  брали на себя жрецы-прорицатели, прошедшие  специальный обряд посвящения в  это звание. Только после этой церемонии  жрец делался правомочным истолкователем воли идолов. В книге "Светлые  и теневые стороны в жизни  китайцев" церемония посвящения в прорицатели описана наиболее достоверно.

Дж. Макговану, автору названной  книги довелось лично присутствовать в даосском храме на церемонии  посвящения в прорицатели и наблюдать  весь этот процесс.

"Это происходило в  темную грозовую ночь. Черные, тяжелые  тучи проносились низко над  головой. Темнота поглощала все  вокруг, кроме огромного бананового  дерева перед храмом, где должен  был совершаться таинственный  ритуал.

Все помещение храма тонуло в глубоком мраке, ощущение которого становилось сильнее от мерцания нескольких маленьких свечей у входа. И как будто для того, чтобы  место действия стало еще более  мрачным, рядом с главным идолом мерцали свечи, а он с высокомерно-повелительным  видом смотрел на все перед  собой. Намеренно или нет, но эффект, создаваемый тусклым освещением, был поразительным и полностью  гармонировал с церемонией, проходившей  за входной дверью.

Казалось, мы чувствовали  присутствие бога, который был  вполне осязаем при слабом свете, а окружающие тени увеличивали его  фигуру и придавали ему сверхъестественный вид, внушающий страх.

За пределами узкой  полоски, вдоль которой отражался  тусклый свет свечи, из-за глубокого  мрака таинственность становилась  еще более ощутимой. Можно было различить призрачные фигуры по обеим  сторонам идола, они как будто  скрывались во тьме, остававшейся вне  досягаемости пляшущих бликов тусклой  свечи.

Лицо одного из этих стражей  было поглощено глубокой мыслью, оно  было настолько спокойным, что как  будто бы не выражало никаких душевных волнений. Другой страж распростер руки, как бы принимая решение насчет просьбы, с которой к нему обратились, Рядом заметна была еще одна фигура, застывшая в позе смертельной  схватки с невидимым врагом. Извивающееся тело ее было сведено агонией, а мышцы  изогнутых и искаженных рук вздулись; лицо выглядело вызывающим и говорило о непокоренном духе.

Мое внимание было сконцентрировано на фигурах четырех мужчин, стоявших лицом к идолу в различных  позах внутри храма. Главным действующим  лицом среди них был тот, который  готовился стать прорицателем.

У него был подозрительный вид человека, слоняющегося по притонам и игорным домам. Но еще больше он походил на бездельника - завсегдатая  злачных мест.

Легко было заметить, что  он был совсем необразованным человеком. Его манера держаться и одежда говорили о том, что он принадлежит  к низшему классу. Его лицо, поразившее меня больше всех, было лишено одухотворенности. Он был из тех, которых ни один деловой  человек не возьмет на работу и  от которых домохозяйки тщательно  оберегают домашнюю птицу.

Справа от него, чуть обратившись  в его сторону, стоял человек  грубоватой наружности. Видимо, знаток процедуры посвящения, он произносил нараспев слова заклинаний, призывая духа вселиться в стоящего рядом  человека.

Впереди находились двое музыкантов с гонгами, в которые они медленно и ритмично ударяли, аккомпанируя громкому и монотонному голосу, разносившемуся по всему храму.

Я с большим вниманием  наблюдал за человеком, стоявшим с опущенной  головой и молчаливо ожидавшим  появления духа. Последний, видимо, не спешил с ответом на призыв жреца, ибо не было никаких признаков  того, что торжественные призывы  и удары в гонг производят на него хотя бы малейшее впечатление. Долгое время бог как бы оставался  безучастным. Тогда заклинания стали  убыстряться, и каждое слово произносилось  более отчетливо. Слушая внимательно, можно было разобрать следующий  текст: "Явись, снизойди скорее, владыка  духов. Сойдите и вы, посланцы царства  теней, сойдите и рассейте полчища  демонов, носящихся в воздухе. Сойди  и ты к нам, сын Нефритового  императора, ставший великим монархом через десять воплощений. Явись сюда со своим золотым эликсиром жизни, от которого и звезды блещут ярче, и  земля полнится радостью. Ждем тебя, чтобы ты одним своим появлением разогнал демонов, насылающих на людей  болезни, чуму и мор. Взмахни своим  золотым мечом и разруби на куски эти злобные существа. Приди  со своими призрачными войсками, с  быстротой молнии, подобно духу, с грохотом влекущему колесницу, приди и не задерживайся. Явись, явись  и вселись в этого человека, готового исполнить твои повеления".

Удары гонга, сопровождавшие заклинания, гулко отдавались по всему  храму. Наконец посвящаемый, неподвижно стоявший в отдалении, начал слегка шевелиться, и это немедленно было замечено другими. Голос заклинателя  звучал еще громче, а удары музыкантов в гонг участились, словно этим шумом  хотели ускорить появление духа, Через  несколько минут посвящаемый  стал раскачиваться из стороны в  сторону, как будто бы дух схватил  его и играл с ним в какую-то сумасшедшую игру. Заклинания делались еще громче, голос заклинателя  повышался, и недавние мольбы звучали  уже как приказание. Заклинатель, видимо, чувствовал, что успех зависел  теперь всецело от его стараний. Этот грубоватой наружности человек  с бегающими огоньками в глазах и лицом, искаженным нервной гримасой, как бы властно приказывал невидимому духу выполнить его команду.

Тем временем с посвящаемым  начали происходить удивительные перемены. Он совершенно преобразился: тупое, безучастное  выражение глаз исчезло, и они  запылали страстью, Он был уже не скучающим, лишенным эмоций существом, а человеком, наполненным огнем, темпераментом и бурными чувствами. С дикими жестами и безумным выражением лица он прыгал и скакал по храму. Удары  в гонг участились, а голос заклинателя перешел почти в крик. Сцена, действительно, была захватывающей.

Наконец, заканчивает свой рассказ Дж. Макгован, - в полном изнеможении  от диких прыжков посвящаемый  упал на пол, где оставался лежать без чувств в течение некоторого времени. Церемония посвящения имела  большой успех, и с этого времени  все откровения богов должны были осуществляться через этого человека, который, как все были в уверены, сделался истолкователем их воли".