Психика и мозг

И в условиях нормального  развития, и при наличии патологии головного мозга можно установить варианты связи того или иного отдела мозга с определенной функцией.

У подавляющего большинства  людей, например, для функции речи приобретают важнейшее значение участки мозга в левом полушарии, прочно связанные с движениями правой руки. Но это доминирование определенных участков левого полушария в отношении речи и соответствующая форма связи речи с правой рукой не может считаться обязательной и неизменной, Это показывают факты грубых нарушений речи при поражении правого полушария у правшей, представляющие случаи разрыва отмеченной связи правой руки с речью. Связь органа с функцией весьма, таким образом, сложна и допускает некоторые индивидуальные вариации. Так называемые речевая, оптическая, двигательная и другие области коры сохраняют свою специфическую форму участия в обеспечении того или иного действия или психического процесса, но эта форма участия может в той или иной мере варьировать в зависимости от ряда условий.

Историческое развитие человека наделяет его все новыми формами  деятельности и для них могут  быть использованы органы, при других условиях используемые для других функций.

Человек рождается без  специальных органов речи. Для  речи используются органы питания и  дыхания. Жизнь человека в общественной среде приводит к использованию этих органов с соответствующими их представительствами в коре головного мозга, где осуществляется также их связь с представительством правой руки для построения речи. Возникновение речи и развитие ее, как и всех подлинно человеческих форм психической деятельности, определяются историческим процессом, социальной средой, находят подготовленные природой органы, сложно между собой связанные.

Весьма важно, как это  показывают многочисленные факты, что  под влиянием различных условий  отделы мозга, принимающие участие в осуществлении психических процессов, заменяемы и «многозначны», т. е. способны участвовать в различных процессах. А. Р. Лурия справедливо пишет о том, что на разных этапах своего развития высшие психические функции обеспечиваются меняющимися физиологическими системами. Ведущее место при этом преимущественно сохраняется за одними и теми же участками мозга. Современные электроэнцефалографические исследования показывают, что образование условного рефлекса в первой фазе характеризуется узко локализованным возбудительным процессом в коре головного мозга. За этой фазой следует вторая – генерализации возбудительного процесса в коре и подкорке и третья фаза постепенной вторичной локализации в определенном участке. Конечно, эти данные не следует толковать упрощенно. Но все же и эти электрофизиологические явления подкрепляют концепцию динамической локализации. П. К. Анохин, следуя В. М. Бехтереву и И. П. Павлову, показал, что одни и те же клетки коры головного мозга могут принимать участие в самых различных функциональных системах организма. П. К. Анохин, как и некоторые другие советские ученые, также полагает, что эта многозначность клетки связана с многообразием синаптических образований на ее дендритах. Сходные взгляды развивают С. А. Саркисов и другие советские морфологи. Уже давноKlerambault, а затем ряд других авторов (Л. С. Выготский, Г. Е. Сухарева и др.) показали, что у детей поражение определенного участка мозга может вызвать иные и более значительные нарушения психики, чем у взрослых.

Отметим, наконец, что в  последнее время рядом исследователей отмечаются изменения в мозгу, происходящие при нагрузке. Ряд авторов показали, что при повышении функциональной активности в нейронах возрастает количество РНК (рибонуклеиновой кислоты). М. М. Александровская с сотрудниками сообщает, что в соответствии с работами Kulenkampf ее исследования показали, что функциональная нагрузка вызывает изменения метаболизма в перинейрональной глие, изменяет глио-нейрональные соотношения.

В заключение этого раздела  следует еще раз подчеркнуть, что принцип динамической локализации  означает и поэтапность локализации  и возможность замены в обеспечении  того или иного психического процесса одних участков мозга другими  и вовлечение мозговых систем во вновь  возникающие формы психической деятельности. Говоря о локализации функций в мозгу, нужно иметь в виду локализацию не только по горизонтали, но и по вертикали. На это в свое время обращал внимание В. М. Бехтерев, говоря о многоэтажной локализации.

О некоторых других сторонах динамической локализации будет  еще сказано в дальнейшем изложении.

Психологический эксперимент и локализация. Проблема локализации и взаимодействия различных отделов головного мозга человека, рассматриваемая с позиций единства структуры и функции, их взаимозависимости должна изучаться с точки зрения морфологической, биохимической, физиологической, клинической и психологической. При всем различии соответствующих методов и аспектов для нас в нем, в отличие от идеалистических взглядов, руководящим принципом диалектико-материалистического исследования является единство изучаемого предмета – единая человеческая личность и ее единый орган – головной мозг. При исследовании мозга и психики человека исключительно большое значение приобретает клиника, исследование больных с поражениями головного мозга. В свое время Jacson обратил внимание на то, что установление связи определенных нарушений психики с определенной локализацией очага поражения не означает, что нарушенная функция локализуется в соответствующем разделе мозга. Это, несомненно, верно. Исследования в области патологии могут лишь устанавливать значение определенного участка мозга для тех или иных процессов: речи, восприятия, ручных действий, памяти и пр. Клиника представляет материалы о значении для психики взаимоотношения различных очагов поражения и соотношения локального и общемозгового моментов в нарушениях психики. Эти факты клиники вместе с данными, полученными при экспериментально-физиологическом исследовании животных, с материалами сравнительного физиологического и психологического исследований здоровых и больных людей, сравнительно морфологического исследования мозга тех и других и составляют ту систему фактов, которые при наличии правильных теоретических позиций образуют систему знаний в области проблемы «мозг и психика».

При изучении в клинике  вопросов локализации психических  функций должна быть обеспечена ее тесная связь с наиболее специфичными для нее методами, – морфологическими, с одной стороны, и экспериментально-психологическим  и физиологическим исследованиями, с другой. Отрыв одного из этих методов от других может привести к серьезным ошибкам и недочетам исследования.

Одно клиническое наблюдение без использования современных методов физиологического (в частности, электрофизиологического) и экспериментально-психологического исследований может привести к некоторым практически ценным частным выводам, но далеко не всегда может обеспечить необходимую для правильного решения локализационных вопросов достаточную дифференцированность описания нарушений, раскрытие их механизмов и точность их квалификации. Здесь совершенно нетерпимы чрезмерно общие, малодифференцированные характеристики нарушенных функций или процессов. И дело не только в том, что нельзя локализовать в определенном центре, например, «личное и общественное я» (Kleist). Нельзя локализовать в узко ограниченном участке мозга и алексию (нарушение процессов чтения) и акалькулию (нарушение процессов арифметического счета), хотя хорошо известно, например, значение поражений теменно-затылочной области в их возникновении. Необходимо решительно отказаться от ложной идеи относить соответствующие процессы (чтение, счет) целиком к одному определенному участку. Нельзя и решать вопрос о локализации очага поражения при таких расстройствах без глубокого изучения своеобразия данной алексии, данной акалькулии и пр. Например, нарушения чтения могут возникнуть как при поражении теменно-затылочной области, так и при поражении височной доли (а также и в других случаях). Только тщательное клинико-психологическое исследование способно обеспечить правильный локальный диагноз при такого рода нарушениях.

Расстройства памяти также  нельзя локализовать в одном пункте. Конечно, в процессах памяти участвуют  весьма сложные различные функциональные системы. Вместе с тем, представляется несомненным, что особо важную роль в некоторых случаях расстройств памяти могут играть очаги в височной доле коры головного мозга, а также, по-видимому, и в подкорковой области. Психологическое исследование способно найти ряд критериев, помогающих дифференцированию амнестических нарушений при различной локализации очага поражения (амнезия – буквально означает потерю памяти. Но обычно говорят об амнезии при выраженных патологических снижениях памяти). Так, например, при амнезиях, связанных с поражением левой височной доли и при отсутствии выраженных явлений сенсорной афазии, тщательное экспериментальное исследование может обнаружить характерные нарушения фонематического анализа, трудности в различении близко звучащих фонем (ка-та, ба-па и пр.) и сделать возможным топический диагноз, т. е. установить в данном случае наличие поражения в височной доле коры.

Вместе с клиническим  наблюдением экспериментально-психологическое исследование должно все больше обеспечивать многостороннюю, возможно исчерпывающую характеристику нарушения.

Стоящие перед экспериментально-психологическим  исследованием задачи не должны ограничиваться, как это иногда делается, исследованием ведущего симптома, ведущего нарушения, или сводиться к поискам «основного» расстройства психики. Поражение мозга и связанное с этим нарушение нейродинамики может быть причиной как ведущего, так и других расстройств. Например, поражение в так называемой области Брока приводит к возникновению расстройств речи. Но это не значит, конечно, что у больного нет при этом других нарушений. Далеко не всегда будет правильно выводить их из речевого нарушения, как «основного» расстройства. Такая локализация поражения может вызвать и ряд других нарушений психики, не являющихся вторичными по отношению к нарушению речи, не являющихся следствием этих последних. Необходимо учитывать, что каждый участок головного мозга одновременно входит в состав различных функциональных систем.

Установление нарушения  того или иного анализатора, тех  или иных сложных психических  процессов, должно, вместе с тем, сочетаться с тщательным исследованием ведущего нарушения, с изучением того, как влияет это нарушение и данный патологический очаг на другие стороны психики, личности. Важно установить подлинное физиологическое и психологическое соотношение различных нарушений при данном очаге, при данном состоянии мозга в целом, при данных условиях, при данных преморбидных особенностях личности. При афазии, например, могут быть нарушены (и нередко это так и бывает) также мышление, восприятие, память и пр.

При этом приходится иметь  в виду, что участие патологического очага в нарушении психики может осуществляться не только в результате изменения физиологических свойств в соответствующем участке головного мозга, но и вследствие влияния этого очага на общемозговую нейродинамику через вызванное поражением изменение внутричерепного давления и пр. Известно, например, различное влияние на психику одинаково локализованных доброкачественной и злокачественной опухолей.

Недостаточное изучение тех  изменений при очаговых поражениях мозга, которые не относятся как будто бы к ведущему нарушению, приводит, в частности, к тому, что эти не отмеченные при одной локализации очага нарушения относятся затем к локальным поражениям иначе расположенных патологических очагов, как характерные только для них. Это же ведет и к неправильному пониманию ведущего расстройства. Например, при той же афазии может быть недооценено значение более общих изменений личности в формировании нарушения речи и в процессе ее восстановления. Большое значение имеет исследование влияния взаимоотношения различно расположенных в мозгу очагов и соотношения влияния очага и разлитого поражения головного мозга.

При поражении коркового  конца того или иного анализатора можно бывает отметить нарушения интеллекта, преимущественно выраженные в сфере, наиболее связанной с этим анализатором, что соответствует высказываниям об анализаторах И. П. Павлова. Вместе с тем один и тот же очаг поражения может по-разному воздействовать на различные мозговые системы: например, по-разному определять апрактические нарушения на каждой из рук.

При исследовании больных  можно в ряде случаев обнаружить функциональные компоненты, сопровождающие очаговые поражения мозга. Нами (М. С. Лебединский, 1941) в свое время описаны больные, у которых при таких поражениях можно было установить также и психогенные компоненты нарушения. Например, у больной наступило под влиянием тяжелых переживаний нарушение кровообращения в головном мозгу с выраженными явлениями афазии. Но одновременно возникла и истерическая форма нарушения речи. Сложное переплетение речевых нарушений того и другого рода первоначально затрудняло диагностику. Спустя несколько дней под влиянием психотерапии истерические расстройства речи были сняты и ясно обозначилась в чистом виде нерезко выраженная афазия. С. М. Блинков описал некоторую эффективность, хотя и неустойчивую и не очень значительную, внушения в гипнотическом состоянии при афазии. Во время Великой Отечественной войны и после нее Н. И. Гращенков, Л. Б. Перельман и их сотрудники, применяя стимуляторы при ранениях в голову, также получили до некоторой степени положительный эффект. Недавно группа румынских авторов применяла тофранил (антидепрессант) при афазии с явлениями депрессии. Они отметили некоторое улучшение речи вместе с положительным влиянием лекарства на депрессию.

Аналогичные данные получены в физиологических исследованиях Э. А. Асратяна и др. Эти факты позволяют думать, что функциональный компонент, включая и психогенный, участвует в формировании клинического синдрома.

При разработке вопросов локализации  необходимо учитывать, что наряду со специфичными для отдельного участка патологически измененного мозга особенностями нарушений этот участок может вызывать и общемозговые нарушения. К последним относится, в частности, повышенная истощаемость. Нередко нарушения психических процессов только и выступают на стадии истощения.

Мы наблюдали больных, у которых пораженный анализатор находился в стадии значительной компенсации. Однако после некоторой  нагрузки на него начинали отмечаться типичные проявления его недостаточности. Перегрузка (также и вследствие трудности задачи) при этом может обнаружиться в симптомах не только специфических для поврежденной области, но и в неспецифических (ухудшение самочувствия, головокружения, слабость и пр.).