Психика и мозг

ПСИХИКА И МОЗГ  

 

Идеалистическое и материалистическое понимание  взаимоотношения психики и мозга. Вопрос о взаимоотношении мозга и психики в советской науке решается на основе философии диалектического материализма, обеспечивающей правильное понимание огромного, накопленного мировой наукой фактического материала.

Нельзя изучать головной мозг человека, игнорируя психику  как функцию мозга. И также  невозможно научно изучать психику, не исследуя ее как функцию, как свойство мозга. Советская общая психология и медицинская психология изучают мозг и психику в их единстве. В таком изучении важнейшую роль играет павловское учение.

Стоящие на идеалистических  позициях ученые отрывают психику от мозга. Kretschmer, крупный психиатр, автор широко распространенного руководства по медицинской психологии, писал недавно в последнем издании этой книги, что наиболее «соответствует особенностям мышления современного ученого концепция спиритуалистического монизма», т. е. откровенного идеализма. С тех же позиций другой немецкий ученый Klages утверждает, что «тело есть лишь высшее выражение психического».

В последнее время большинство  ученых идеалистического направления  переходит на позиции эклектического дуализма. Выдающийся физиолог Sherrington в своей книге «Человек и его природа» (1946) писал, что «мозг сотрудничает с психикой», рассматривая мозг и психику, как независимые и отделенные друг от друга. Для Sherrington  как и его учеников (Eccles, 1953) психика и мозг связаны лишь по принципу взаимодействия. Ученые капиталистических стран, понимая невозможность научного решения проблемы с идеалистических позиций и не будучи способными и готовыми усвоить материалистические воззрения, вообще пытаются уйти от ее решения, по существу становятся агностиками, утверждая непознаваемость соотношения мозга и психики.

Gruhle (1956) в большом труде по психологии недавно писал: «Вопрос о том, следует ли понимать, что мозг и психика взаимовлияют друг на друга или функционируют параллельно или их двойственность лишь кажущаяся, а в самом деле психическое и физическое идентичны, не имеет отношения к психологии». Здесь все неверно. Первый вопрос всякой психологии – что такое психика? Его невозможно решить без решения вопроса о происхождении психики. Является ли последняя душой, данной богом, или же она есть свойство материи? Перечисляя возможные варианты решения этой проблемы, Gruhle называет любые решения, кроме того, которое строится на основе материалистического монизма и последовательно материалистического учения И. П. Павлова.

Ученые феноменологического  направления (Jaspers и др.) отрицают вообще возможность изучения психики и ее механизмов, сводя свою задачу лишь к описанию отдельных моментов в сознании больного (феноменология). Здесь, конечно, не может быть и речи об изучении соотношения психики и мозга.

Советская наука исходит  из положений марксизма-ленинизма о том, что психика является высшим продуктом особым образом организованной материи. Являясь продуктом мозга, психическое не может быть отождествлено с ним.

Материя первична, психика  вторична; мозг и психика едины, но не тождественны. Головной мозг является органом отражения объективной действительности и взаимоотношения организма с окружающей средой. Отражение осуществляется в процессе деятельности человека и лежит в основе ее. При изучении мозга, как и в изучении психики с этих позиций, одним из важнейших вопросов является вопрос о локализации функций в мозгу, т. е. о характере зависимости различных психических процессов, различных форм деятельности как от мозга (и организма) в целом, так и от отдельных его частей. Изучение проблемы локализации психических функций в мозгу человека имеет важнейшее теоретическое и практическое значение. Последнее особенно велико в нейрохирургической клинике.

Ряд видных ученых за рубежом  высказываются с теми или иными  оговорками в пользу концепции эквипотенционализма, т. е. тождества функциональных возможностей различных отделов коры головного мозга. Lashley (1933) пишет: «Механизмы интеграции следует искать в динамических отношениях частей нервной системы, а не в деталях структурной дифференциации», отрывая динамику от структуры, не видя их органической связи, их единства. Концепция эквипотенционализма противоречит фактам. Различно локализованные поражения головного мозга по-разному определяют психопатологический синдром. Отвергая положение о том, что эти различия в структуре отдельных участков головного мозга необходимо связаны с различием их функций, концепция эквипотенционализма вступает в противоречие с данными клиники и эксперимента. 

 

 
 

 

Рис. 1. Представительство   разных частей тела в двигательной области коры (по Пенфилду). 

 

Изучение развития головного  мозга показывает, что некоторые отделы коры головного мозга человека особенно значительно отличаются от коры головного мозга антропоидов. Так, лобные доли у человека занимают несравненно большую часть коры: у человека – почти 25% коры, а у шимпанзе – 14,5%. Анатомогистологические структуры различных участков головного мозга также весьма различны. Развивающиеся методики морфологического исследования все больше выявляют эти различия. Таковы же результаты электрофизиологических и гисто-химических исследований (С. А. Саркисов, 1964).

Известно, что в двигательной области коры имеется представительство разных частей тела (рис. 1). Концепция сторонников узкого локализационизма, считающих возможным относить даже самые сложные действия и психические процессы целиком к какому-либо одному небольшому участку мозга, как это делают Kleist и другие авторы, является неприемлемой и ложной. Такое неправильное и необоснованное понимание локализации связано с метафизическими воззрениями психологического функционализма, отрывающего отдельные психические процессы и их стороны друг от друга, не изучающего единый мозг как орган психики, единую личность человека, который воспринимает, мыслит, помнит, действует. Психологический функционализм отрывает память от мышления, мышление от восприятия, что неизбежно извращает понимание этих процессов и делает невозможным изучение подлинной психики человека, в которой все эти процессы едины и взаимозависимы. Такой разрыв только и допускает концепцию локализации, игнорирующую дифференцированное единство мозга и психики. При этом не учитывается, что внешне сходные действия могут быть во многом различны психологически и по своей физиологической основе. Сравнение разговора на родном и иностранном, недостаточно еще усвоенном языке может представить убедительную иллюстрацию этого положения.

Одно и то же действие или психический процесс строятся по-разному на разных его этапах. Справедливо писал И. Н.Филимонов в связи с этим о «поэтапной локализации». Одно и то же действие или один и тот же психический процесс на разных этапах может иметь в своей основе неодинаковые морфофизиологические системы.

Сторонники концепции  узкого локализационизма не понимают, что отделы мозга от природы наделены некоторыми физиологическими свойствами, которые могут стать наиболее подходящими для обеспечения тех или иных психологических процессов, но не способны сами по себе продуцировать сознание, речь. Всякий психический процесс, всякое действие построено настолько сложно, что нельзя и думать, что его анатомофизиологическая основа строится на одном участке мозга, а не на сложной системе, включающей в себя одновременно многие отделы мозга, и не только кору, но и другие области головного мозга, т. е., по существу, весь мозг, но каждый раз по-разному вовлекая отдельные его части, так, что одни из них приобретают большую, а другие меньшую в этой системе роль.

В коре головного мозга  выделяют в настоящее время: новую  кору (неокортекс), старую кору (архикортекс), древнюю кору (палеокортекс), межуточную периархикортикальную кору и межуточную перипалеокортикальную кору. Каждый из этих слоев имеет свои особенности  и по-разному участвует в различных  процессах, но все они между собой  связаны, представляя единство. Говоря о локализации в коре головного мозга в настоящее время необходимо учитывать это сложное ее единство при многообразии особенностей различных участков – полей, обычно обозначаемых числами по Бродману.

А. А. Ухтомский (1945) писал: «Центр определенного сложного отправления – это целое созвездие созвучно работающих ганглиозных участков». Даже каждая область коры, представляющая корковый конец анализатора, не говоря уже о ее взаимодействии с другими участками коры, строится весьма дифференцированно. Так, ядерная зона (по И. П. Павлову) зрительного анализатора в затылочной области коры состоит из полей 17, 18, 19 (по Бродману), каждое из которых строится несколько по-иному и, соответственно, играет иную роль в оптическом процессе. Ядерная зона кожно-кинетического анализатора – постцентральная область – состоит также из различающихся морфологически и физиологически полей 3, 1, 2. Ядерная зона слухового анализатора – верхняя височная подобласть – из полей 41, 42 и 22 и т. д. Наряду со связями, объединяющими эти поля центральных зон одного анализатора, новейшими исследованиями установлено наличие внутрикорковых связей между корковыми концами различных анализаторов.

Все морфологические и  физиологические исследования последних лет убедительно показывают наличие теснейшего сотрудничества и взаимодействия различных областей коры и подкорки. Большое значение здесь приобретают концевые межнейрональные аппараты связи – синапсы (С. А. Саркисов, А. Д. Зурабашвили и др.). Эти важнейшие факты, как и клинические и клинико-психологические исследования, показывают, таким образом, как сложно морфологически обеспечивается функционирование мозга. Отнесение общественно-исторических по происхождению сложных психических процессов к отдельным участкам мозга без учета целостной его деятельности совершенно неправомерно.

Головной мозг – дифференцированное единство. В него входят кора головного  мозга, подкорковые образования  и ретикулярная формация ствола, таламуса и гипоталамуса. Современные исследования показывают, как необходимо участвуют эти последние в процессах, основное значение для которых имеет кора. На рис. 2 и 3 показаны связи ретикулярной формации с корой головного мозга и подкорковыми образованиями. Имеются указания (Л. А. Орбели) на известную роль в нервно-психических процессах и мозжечка. Maier-Gross в группу старческих и предстарческих заболеваний психики включает форму, для которой он считает характерной атрофию мозжечка. Hess уже давно показал, что раздражение заднего отдела гипоталамуса вызывает у животного состояние беспокойства. Н. И. Гращенков (1964) описал астено-ипохондрический синдром при поражении гипоталамуса. По данным автора, слабость и повышенная утомляемость возникают у 54% больных с поражением гипоталамуса, раздражительность, плаксивость – в 39%, снижение памяти – в21%.

 
  

 

 

Рис. 2. Схема афферентных путей к коре лобной доли и переднего отдела поясной борозды (по Пенфилду и Джасперу, 1958).

1 — переднее ядро  зрительного бугра; 2 — внутреннее верхнее ядро; 3 — срединный центр; 4 — сосцевидное тело; 5 — сетевидное ядро; 6 — гипоталамус;   7 — миндалевидное ядро; 8 — покрышка среднего мозга; 9 — боковое ядро подушки зрительного бугра; 10 — подушка. Точки обозначают восходящую ретикулярную систему с неспецифическими проекционными путями  (пунктирные линии). Прямые связи гипоталамуса не показаны.

 

Понимая все значение подкорковых  образований мозга в обеспечении  психических процессов, нельзя не учесть, что они сами находятся, как это  установлено рядом исследований, под контролем коры. Вместе с тем  вопросы локализации в головном мозгу не могут в настоящее  время рассматриваться без пони-мания  роли возбуждений, идущих к нему от всего организма, от вегетативной нервной  системы, эндокринной системы и  пр., которые и сами также находятся  под беспрерывным влиянием мозга. В 1946 г. Lemke писал о <вегетативной депрессии>. Воп-рос о связи маниакальных и депрессивных состояний с вегетатив-ной нервной системой еще значительно раньше стал разрабаты-вать Leonhard. Ряд исследований указывает на повышение ак-тивирующей функции ретикулярной формации под влиянием раздражений, поступающих из внутренней среды организма. Та-ким образом, головной мозг, как единое целое, входит в единый организм человека. 

 

 

  

 

 

Рис. 3. Схема некоторых главных кортикофугальных путей от коры лобной доли и переднего отдела поясной извилины (по Le Gros Clark).

1 — хвостатое тело; 2 — переднее ядро зрительного бугра; 3 — нижнее   боковое и верхнее внутреннее ядра;  4 — подушка;  5 — срединный центр; 6 — сетевидное ядро; 7 — ретикулярная формация зрительного бугра; 8 — гипоталамус;   9 — покрышка; 10 — варолиев мост; 11 — ретикулярная система. 

 

Динамическая  локализация. Разрешаемая на основе павловского учения проблема локализации включает в себя понимание коры головного мозга, как системы анализаторов, учитывает многостороннюю характеристику нервной динамики, присущей отдельным разделам мозга, взаимодействие этих разделов и границы их взаимозаменяемости, соотношение локального и общемозгового и ряд других моментов, относящихся к проблеме взаимоотношения функции и структуры. Эти вопросы освещены в работах А. Г. Иванова-Смоленского (1949), А. Р. Лурия (1962), в ряде работ И. Н. Филимонова и др.

И. П. Павлов в своих высказываниях  по этому вопросу выдвинул понятие динамического структурного комплекса, элементы которого входят в другие динамические комплексы. В соответствии с приведенными взглядами А. А. Ухтомского и И. П. Павлова, с близкими к ним высказываниями В. М. Бехтерева, современные советские исследователи П. К. Анохин, Н. И. Гращенков, А. Р. Лурия и другие говорят о «функциональных системах», которые являются физиологической основой психической функции, сложной деятельности, сформированной в процессе исторического развития. Индивидуальные особенности этого формирования определяются как тонкими морфологическими вариантами строения мозга у разных людей, так и различием их жизненных путей. Единственно научной концепцией, позволяющей вскрыть физиологическую основу деятельности головного мозга, как органа познания и взаимодействия с внешней средой, является рефлекторная концепция И. М. Сеченова и И. П. Павлова. Психика рефлекторна. Совершенно правильно писал в связи с этим С. Л. Рубинштейн, что  «всякое психическое явление обусловлено в конечном счете внешним воздействием, но любое внешнее воздействие определяет психическое явление лишь опосредованно, преломляясь через свойства, состояния и психическую деятельность личности, которая этим воздействиям подвергается» (1957).

Большое значение для понимания  павловского динамического принципа локализации функций в коре головного мозга имеют факты, показывающие, что у больного, у которого пострадал отдельный участок коры головного мозга, нарушенные вследствие этого поражения нервно-психические процессы могут в большей или меньшей мере восстанавливаться за счет других физиологически для этого пригодных, не пострадавших участков мозга, можно думать, и ранее участвовавших в обеспечении этих процессов, но не в столь значительной степени.