Принципы построения патопсихологического исследования

Принципы методических приемов, использующихся в лабораториях, различны. Кратко остановимся на них.

Долгое время в клиниках господствовал метод количественного  измерения психических процессов, метод, который основывался на вундтовской  психологии. Взгляд на психические  процессы как на врождённые способности, которые лишь количественно меняются при развитии, привел к идее о  возможности создания "измерительной" психологии. Экспериментальное исследование психических процессов сводилось  к установлению лишь его количественной характеристики, точнее, к измерению  отдельных психических способностей.

Принцип количественного  измерения врожденных способностей лег в основу психологических  методов исследования в психиатрических  и неврологических клиниках. Исследование распада какой-нибудь функции состояло в установлении степени количественного  отклонения от ее "нормального стандарта".

В 1910 г. виднейший невропатолог Г. И. Россолимо разработал систему  психологических экспериментов, которая, по его мнению, якобы позволяла  установить уровень отдельных психических  функций, или "психологический профиль  субъекта". По мнению автора, различные  патологические состояния мозга  вызывали определенные типичные "профили  изменения психодинамики". В основе этого метода лежала концепция эмпирической психологии о существовании врожденных изолированных способностей.

Эта ложная теория так же, как и упрощенный количественный подход к анализу нарушений психической  деятельности, не могла обеспечить внедрения методов, адекватных запросам клинической практики, хотя сама попытка  приблизить психологию к решению  клинических задач была прогрессивной  для своего времени.

Метод количественного измерения  отдельных психических функций  достиг своей крайней выраженности в тестовых исследованиях Бине-Симона, которые были вначале направлены на выявление уровня умственных способностей. Измерительные тестовые исследования базировались на концепции, согласно которой  умственные способности ребенка  фатально предопределены наследственным фактором и в малой степени зависят от обучения и воспитания. Каждому ребенку двойствен определенный, более или менее постоянный возрастной интеллектуальный коэффициент (IQ).

Задачи, которые предлагались детям, требовали для своего решения  определенных знаний, навыков и позволили  судить в лучшем случае о количестве приобретенных знаний, а не о строении и качественных особенностях их умственной деятельности.

Подобные исследования, направленные на чисто количественные измерения, не позволяют прогнозировать дальнейшее развитие ребенка. А между тем  с помощью этих тестов проводилось  и сейчас проводится в некоторых  странах отделение детей, якобы "способных" от рождения, от других, задержка умственного  развития которых объяснялась зависящей  тоже от врожденных особенностей. Постановлением ЦК ВКП(б) от 4.VII.1936 г. "О педологических извращениях в системе наркомпросов" были вскрыты порочные корни ложного толкования причин умственной отсталости, устранены практически вредные последствия этого толкования.

Метод количественного измерения  остается до настоящего времени ведущим  в работе многих психологов за рубежом, работающих в области психиатрии. В многочисленных опубликованных за последние годы монографиях и  статьях, посвященных экспериментально-психологическому исследованию больных, приводятся методы тестовых исследований вплоть до вычисления IQ.

При исследовании больных  методами, направленными на измерение  функций, не могут быть учтены ни особенности  умственной деятельности, ни качественная сторона нарушения, ни возможности  компенсации, анализ которых столь  необходим при разрешении клинических  задач, особенно психокоррекционных.

Путем измерения выявляются лишь конечные результаты работы, сам  же процесс ее, отношение испытуемого  к заданию, мотивы, побудившие испытуемого  избрать тот или иной способ действия, личностные установки, желания, словом, все многообразие качественных особенностей деятельности испытуемого не может  быть обнаружено.

Одним из основных принципов  патопсихологического эксперимента является системный качественный анализ исследуемых  нарушений психической деятельности. Этот принцип обусловлен теоретическими положениями общей психологии. Основываясь на тезисе К. Маркса, что "люди суть продукты обстоятельств и воспитания, что, следовательно, изменившиеся люди суть продукты иных обстоятельств и измененного воспитания...", советские психологи (Л. С. Выготский, С. Л. Рубинштейн, А. Н. Леонтьев, П. Я. Гальперин, Б. Г. Ананьев, В. Н. Мясищев) показали, что психические процессы формируются прижизненно по механизму присвоения общечеловеческого опыта в процессе деятельности субъекта, его общения с другими людьми. Поэтому патопсихологический эксперимент направлен не на исследование и измерение отдельных процессов; а на исследование человека, совершающего реальную деятельность. Он направлен на качественный анализ различных форм распада психики, на раскрытие механизмов нарушенной деятельности и на возможности ее восстановления. Если речь идет о нарушении познавательных процессов, то экспериментальные приемы должны показать, как распадаются мыслительные операции больного, сформированные в процессе его жизнедеятельности, в какой форме искажается возможность пользования системой старых, образовавшихся в прежнем опыте связей. Исходя из того, что всякий психический процесс обладает известной динамикой и направленностью, следует так построить экспериментальные исследования, чтобы они отражали сохранность или нарушение этих параметров. Результаты эксперимента должны дать не столько количественную, сколько качественную характеристику распада психики.*

* Мы не останавливаемся  на описании конкретных методик.  Они изложены в книге С. Я.  Рубинштейн "Экспериментальные методики  патопсихологии" [163].

Разумеется, что экспериментальные  данные должны быть надежны, что статистическая обработка материала должна быть использована там, где поставленная задача этого требует и допускает, но количественный анализ не должен ни заменить, ни оттеснить качественную характеристику экспериментальных данных.

Следует согласиться с  замечанием А. Н. Леонтьева, сделанным  в его статье "О некоторых  перспективных проблемах советской  психологии", что не надо сближать научно обоснованные эксперименты, "дающие возможность качественной оценки с  так называемыми тестами умственной одаренности, практика применения которых не только справедливо осуждена у нас, но вызывает сейчас возражения и во многих странах мира".

Идея о том, что один лишь количественный анализ не может  оказаться пригодным при решении  ряда задач, связанных с деятельностью  человека, находит свое признание среди ряда ученых зарубежных стран. Так, один из американских специалистов в области управления проф. А. Заде пишет, что "точный количественный анализ поведения гуманистических систем не имеет, по-видимому, большого практического значения в реальных социальных, экономических и других задачах, связанных с участием, одного человека или группы людей". Больше того, он. подчеркивает, что "способность оперировать нечеткими множествами и вытекающая из нее способность оценивать информацию являются одним из наиболее ценных качеств человеческого разума, которое фундаментальным образом отличает человеческий разум от так называемого машинного разума, приписываемого существующим вычислительным машинам".

Следовательно, основным принципом  построения психологического эксперимента является принцип качественного  анализа особенностей протекания психических  процессов больного в противоположность  задаче лишь одного количественного  их измерения. Важно не только то, какой  трудности или какого объема задание  больной осмыслил или выполнил, но и то, как он осмыслял, чем были обусловлены его ошибки и затруднения. Именно анализ ошибок, возникающих  у больных в процессе выполнения экспериментальных заданий, представляет собой интересный и показательный  материал для оценки того или иного  нарушения психической деятельности больных.

Один и тот же патопсихологический  симптом может быть обусловлен различными механизмами, он может явиться индикатором  различных состояний. Так, например, нарушение опосредованной памяти или нестойкость суждений могут возникнуть вследствие нарушений умственной работоспособности больного (как это имеет место при астениях разного органического генеза), оно может быть обусловлено нарушением целенаправленности мотивов (например, при поражениях лобных отделов мозга) и при некоторых формах и течении шизофрении, оно может быть проявлением дезавтоматизации действий (при сосудистых изменениях мозга, эпилепсии).

Характер нарушений не является патогномоничным, т.е. специфическим  для того или иного заболевания  или формы его течения; он. является лишь типичным для них и должен быть оценен в комплексе с данными целостного патопсихологического исследования, т.е. необходим синдромальный анализ (А. Р. Лурия).

Психологическое исследование в клинике может быть приравнено к "функциональной пробе" — методу, широко используемому в медицинской  практике и состоящему в испытании  деятельности какого-нибудь органа. В  ситуации психологического эксперимента роль "функциональной пробы" могут  играть те экспериментальные задачи, которые в состоянии актуализировать  умственные операции, которыми пользуется человек в своей жизнедеятельности, его мотивы, побуждающие эту деятельность.

Следует подчеркнуть, что  патопсихологический эксперимент  должен актуализировать не только умственные операции больного, но и его личностное отношение. Еще в 1936 г. В. Н. Мясищев  выдвинул эту проблему в своей  статье "Работоспособность и болезнь личности". Он указывает, что психическое и психопатологическое явления могут быть поняты на основе учета отношения человека к работе, его мотивов и целей, отношения к самому себе, требований к себе, к результату работы и т.д. Такой подход к психологическим проявлениям требует, как об этом говорит В. Н. Мясищев, знания и изучения психологии личности.

Этот подход диктуется  и правильным пониманием детерминации психической деятельности. Говоря о  механизмах детерминации психического, С. Л. Рубинштейн подчеркивал, что внешние  условия не определяют непосредственно  поведение и поступки человека, что  причина действует "через внутренние условия". Это означает, что суждения, действия, поступки человека не являются непосредственной реакцией на внешние  раздражители, а что они опосредствуются  его установками, мотивами, потребностями. Эти установки складываются прижизненно  под влиянием воспитания и обучения, но, сформировавшись, они сами определяют действия и поступки человека, здорового  и больного.

Отношения человека связаны  со структурой личности человека, с  его потребностями, с его эмоциональными и волевыми особенностями. Несмотря на то что последние рассматриваются психологией как процессы, они по существу являются включенными в структуру личности. В потребностях человека, материальных и духовных, выражается его связь с окружающим миром, людьми. Оценивая человека, мы прежде всего характеризуем круг его интересов, содержание его потребностей. Мы судим о человеке по мотивам его поступков, по тому, к каким явлениям жизни он равнодушен, по тому, чему он радуется, на что направлены его мысли и желания.

О патологическом изменении  личности мы говорим тогда, когда  под влиянием болезни у человека скудеют интересы, мельчают потребности, когда у него проявляется равнодушное отношение к тому, что его раньше волновало, когда действия его лишаются целенаправленности, поступки становятся бездумными, когда человек перестает регулировать свое поведение, не в состоянии адекватно оценивать свои возможности, когда меняется его отношение к себе и окружающему. Такое измененное отношение является индикатором измененной личности.

Это измененное отношение  приводит не только к ослаблению работоспособности  больного, к ухудшению его умственной продукции, но само может участвовать  в построении психопатологического синдрома. Так, при исследовании больных  артериосклерозом головного мозга  отмечено, что чрезмерная фиксация на своих ошибках нередко приводила  больных к преувеличенным опосредствованным  действиям, которые снижали умственную продукцию больных, и к чрезмерным коррекционным приемам, нарушавшим их зрительно-моторную координацию. Иными  словами, самоотношение больного к  ситуации, к себе должно стать предметом  исследования и должно быть отражено в построении эксперименту.

Патопсихологический эксперимент  является по существу взаимной деятельностью, взаимным общением экспериментатора и  испытуемого. Поэтому его построение не может быть жестким. Как бы жестка ни была инструкция, часто взгляд экспериментатора, его мимика могут изменить ситуацию эксперимента, отношение больного, а это означает, что и его  действия могут измениться неосознаваемо  для самого испытуемого. Иными словами, качественный анализ потому и необходим, что ситуация патопсихологического эксперимента — это отрезок реальной жизни. Именно поэтому данные патопсихологического исследования могут быть использованы при решении вопросов реальной конкретной жизни, вопросов, касающихся судьбы реальных людей; это вопросы, правильное решение  которых оздоровляет и охраняет общество (например, участие в психолого- психиатрической судебной экспертизе, воинской, трудовой).

Особое значение приобретают  данные патопсихологического эксперимента при рекомендации психокоррекционных мероприятий.

Следует остановиться еще  на одной особенности патопсихологического эксперимента. Его строение должно дать возможность обнаружить не только структуру измененных, но и оставшихся сохранными форм психической деятельности больного. Необходимость такого подхода  важна при решении вопросов восстановления нарушенных функций.

Еще в 1948 г. А. Р. Лурия высказал мнение, что успешность восстановления нарушенных сложных психических  функций зависит от того, насколько  восстановительная работа опирается  на сохранные звенья психической  деятельности: он подчеркивал, что восстановление нарушенных форм психической деятельности должно протекать по типу перестройки  функциональных систем. Плодотворность такого подхода была доказана работами многих советских ученых. Исследования, направленные на анализ принципов восстановления нарушенных движений, возникших как  следствие огнестрельных ранений  во время Великой Отечественной  войны, показали, что в процессе восстановительной  трудовой терапии решающая роль принадлежала мобилизации сохранных функций  больного, сохранности его установок (С. Г. Геллерштейн, А. В. Запорожец, А. Н. Леонтьев, С Я. Рубин-штейн). К аналогичному выводу пришли и психологи, работавшие в области восстановления речевых расстройств.