Общая характеристика состояния проблемы личности и первый период ее разработки в отечественной психологии

Абсолютизация роли социальных детерминант была одновременно связана с отрицанием роли врожденного, природного, биологического. Это отрицание проявлялось в нескольких направлениях: во-первых, оно было направлено против официально запрещенной фрейдовской концепции, которая квалифицировалась как крайний биологизм, биологизаторство. Во-вторых, это отрицание было связано с борьбой против генетики и выразилось в стремлении исключить роль врожденного, наследственного. В-третьих, в период «Павловской» сессии, которая, как известно, носила политически санкционированный характер, это отрицание приняло ультрапарадоксальную форму: крайнее социологизаторство превратилось в крайний физиологизм, абсолютизация роли социального в личности легко превратилась в утверждение ведущей роли физиологических закономерностей как единственно объективных. Не только личность, но вся пси-хология как имплицитно принадлежащая к миру субъективного оказалась под запретом. Личность, сознание, деятельность предлагалось заменить системой условных и безусловных рефлексов. Как позднее очень верно заметил Б.Г.Ананьев, не учитывались отличия биологии животных, которыми занималась Павловская школа, от биологии человека, поэтому фактически навязыванием Павловского учения предписывалось избрать объяснительными принципами психологии человека физиологические закономерности, открытые на животных.

Не  исключено, что такая крайность  возникла не только в силу явного идеологического  вмешательства в психологию, в  науку, но и в силу того, что сороковые годы, как отмечалось, были фактически периодом наименьшего удельного веса проблем личности в психологии в целом, т. е. в силу недостаточно высокоавторитетного теоретического уровня разработки проблемы личности в самой науке. Некоторый промежуточный эклектический этап постановки проблемы социального и биологического отметил Леонтьев, считая непригодными простое соединение того и другого или попытки свести биологическое к некоей подструктуре личности без раскрытия ее соотношения с общей структурой или системой в целом. «Проблема соотношения социального и биологического как методологическая проблема психологии была поставлена на глубокую научную основу трудами ленинградской школы во главе с Ананьевым, отразившимися в его книге «Человек как предмет познания» (1969). Он рассмотрел ее прежде всего как проблему соотношения биологических и общественных наук и избрал человека как более широкое основание анализа их связи. Как и Рубинштейн, основной труд которого, посвященный проблеме человека «Человек и мир», уже был написан, но еще не был опубликован (1973), он привлек внимание к проблемам антропологии, антропологическому принципу. Этот подход позволил по-новому подойти к проблемам развития личности, ввести проблематику жизенного цикла человека, в котором комплексно рассмотрено соотношение биологических и социальных детерминант». Тем самым в сферу исследования был вовлечен ряд конкретных проблем периодизации жизненного цикла, особенностей возрастных изменений (определение возраста, данное Ананьевым, интегрировало природные и социальные аспекты развития), конкретных половозрастных особенностей, а, главное, этапов социализации личности. При этом абстрактная проблема социальной детерминации личности и сознания была дифференцирована с учетом конкретной исторической эпохи, особенностей образования, труда, социального статуса личности и т. д. Такая дифференциация была осуществлена Ананьевым благодаря учету понятий социальной психологии, социологии и др., которые позволили дифференцировать понятие социального.

После проведения крупного совещания по проблеме соотношения биологического и социального (1975 г.) ее постановка была значительно Дифференцирована: выделен собственно философско-методологический ее аспект (и определенные трактовки) и конкретно-научный. По поводу первого было предложено решение, продолжающее линию Рубинштейна и наиболее полно выраженное А.В.Брушлинским. Это, прежде всего, тезис (преодолевающий дуализм социального и биологического) об «онтологической нераздельности природного и социального абсолютно на всех уровнях и этапах психического развития человека. Это, далее, недопустимость отождествления биологического с индивидуальным, а социального--с внешним по отношению к личности (что было отмечено еще Рубинштейном в критическом анализе французской социологической школы). В этот период выявилось противоречие двух методологических позиций, одна из которых (Леонтьев и др.) утверждает безличность предпосылок развития личности, т. е. отсутствие преемственности в развитии и вытекающий отсюда тезис об определяющей роли внешних социальных условий в формировании высших прижизненных способностей. Другая позиция, идущая от Рубинштейна, признает, что «различные биологические закономерности в разной мере существенны для развития личности», что необходимо различать наследственное и врожденное и, главное, что и в наследственных задатках и во внутренних условиях развития младенца уже заложено специфически человеческое, социальное, а не животное, только биологическое. Развитие же природного в человеке осуществляется не путем созревания, а в процессе функционирования, проявления в деятельности; природное изменяется в результате воздействия образа жизни.

Понятие «природного», которое часто отождествляется с понятием «биологического», на наш взгляд, позволяет раскрыть как раз особое качество развития человека социальным образом. Под природным мы подразумеваем человеческую чувственность, телесность, которая несводима ни к индивидуальному, ни к психофизиологическому уровням организации, а становится способом выражения отношений человека к миру. («Язык» танца, пения есть особая форма соединения телесно-чувственных возможностей человека и его социальных способностей, которая служит способом выражения и воспроизводства человеческих чувств).

Другим  принципом рассмотрения соотношения биологического и социального является открытый Рубинштейном закон взаимосвязи «выше» и «ниже» лежащих закономерностей в структуре бытия: когда «ниже»лежащие закономерности (например, физико-химические, биологические) входят в состав *выше» лежащих, «изменяются условия, в которых они действуют, и в силу этого--эффект их действия».

Третьим, уже упомянутым, положением является тезис о взаимном опосредствовании природного и социального, который, по справедливому замечанию А.В.Брушлинского, отнюдь не означает, что все биологические механизмы в человеке прямо и непосредственно несут в себе и нечто социальное. С этих позиций А.В.Брушлинским была последовательно проведена критика концепции Л.С.Выготского и ее сторонников. Последняя отрицала наличие на первых этапах детского развития специфически человеческих внутренних условий и потому утверждала не опосредованное, а непосредственное влияние на ребенка внешних воздействий. В этом плане им дана критика концепции Л.И.Божович. С точки зрения А.В.Брушлинского «самый чувствительный пункт рассматриваемой проблемы природного и социального» связан с признанием (или отрицанием) наследственных и врожденных предпосылок, входящих в состав исходных внутренних условий психического развития личности. Он отмечает, что Леонтьев пришел к выводу о необходимости различать у человека два рода способностей- природных, естественных, в основе своей-биологических, и специфически человеческих, высших, общественно-исторических по происхождению. Согласно Леонтьеву в развитии высших способностей (речевых, музыкальных, конструкторских и т. д.) наследственные задатки непосредственно не играют никакой роли, поэтому их детерминация преимущественно осуществляется извне. Прижизненное формирование способностей, по Леонтьеву, осуществляется в процессе присвоения индивидом общественно-исторического опыта. «В работах Леонтьева, - резюмирует Брушлинский, - эта теория приводит к выводу, что присвоение общественно-исторического опыта представляет процесс очеловечивания психики, или ее гоминизацию... Очеловечить можно лишь то, что изначально ни в какой степени не является человеческим».

Концепция Рубинштейна альтернативна не только линии Выготского-Леонтьева по вопросу о решающей роли внешних социальных условий, но и концепциям, которые считают человеческие способности, напротив, уже готовыми и законченными, только проявляющимися в деятельности. Рубинштейн считает, что способности не только проявляются, но и формируются в деятельности, причем таким образом, что человек при этом поднимается на высшие ступени своего психического развития. «По мнению Рубинштейна, отмечает А.В.Брушлинский, подлинные достижения личности откладываются не только вне ее, в тех или иных порожденных ею объектах,... но и в самой личности в развитии характера, способностей. «Итак, психическое развитие личности всегда осуществляется в условиях очень сложного и многообразного соотношения природного и социального - такова формула их соотношения применительно к объяснению личности».

Конкретно-научное  направление в выявлении соотношения  биологического и социального эксплицировало его как проблему, в каждом конкретном случае требующую своего специального исследования. Это, в свою очередь, не исключает того, что каждое исследование отправляется от определенной методологической позиции или подтверждает правомерность той или другой. Из этого решения становится очевидной конструктивная роль системного подхода к соотношению биологического и социального и к проблеме личности (под этим углом зрения), ее способностям.

Третья  методологическая проблема--соотношения индивидуального и общественного--также охватывает ряд более конкретных проблем: соотношения индивидуального и типического в личности, соотношения личности и общества на разных исторических этапах развития последнего, социализации и индивидуализации личности, соотношения личности и группы, ее общения и т. д. Обнаруживается разнообразие точек зрения по поводу этого соотношения, начиная с позиции французской социологической школы, с которой познакомил советских психологов Рубинштейн, и кончая современной-французской же теорией психосоциальных явлений (С.Московичи, В.Дуаз), которая распространяется в отечественной психологии 90-х годов и дает возможность обратиться к исследованию реальной личности. Сложность и противоречия в трактовке данной проблемы отечественными психологами 40-60-х годов заключались в том, что до определенного периода общественное трактовалось как общество, социум в целом, т. е. чрезмерно глобально, абстрактно, без учета специфики конкретно-исторического этапа, которой обусловливается соотношение личности и общества и, наконец, той социальной конкретики, которой обладает социальная среда развития реальной личности (без учета семейной, школьной среды, типа образования, характера труда и особенно коллектива). Скажем сразу, что широко развернутые В.М.Бехтеревым исследования коллектива и коллективов, а также педагогическая практика А.С.Макаренко, действительно доказавшая невиданные возможности коллективного воспитания, были вытеснены в связи с запретом социальной психологии столь же утопическими (как и теория всесторонне развитой гармонической личности) идеалами коллективизма и коллектива, с якобы присущим ему по самому определению единством.

«Проблема соотношения индивидуального и общественного также дифференцируется на собственно методологический уровень ее обсуждения и конкретно-теоретический, исследовательский. В своей классической статье «Проблемы психологии в трудах Карла Маркса» (1934, 1959) Рубинштейн показал принципиальное отличие ее постановки французской социологической школой от того марксистского решения, которое он разработал применительно к психологии». Представлялось, что решение проблемы индивидуального и общественного в психологии должно начинаться и ограничиваться проблемой соотношения индивидуального и общественного сознания. Между тем, речь идет именно об общественной сущности личности, индивида, формирующейся, функционирующей и развивающейся в системе общественных отношений, т. ё. отношений общественного бытия. Уже в статье 1934 года он формулирует принцип включенности личности в общественные отношения. Этот принцип предполагал в его рубинштейновском понимании - не только детерминированность личности общественными отношениями, но и ее самоопределение. Вопреки распространенной трактовке, марксизм и вслед за ним психология, строившаяся на его основе, рассматривала социальное не только как абстракцию общества в целом, но как связи между индивидами. Отсюда очевидна неразрывная связь интериндивидуального и интраиндивидуального. Это положение было сформулировано Рубинштейном и развито его школой: «посредством раскрытия общественных отношений не вне и над, а между индивидами». Далее, так же, как общество не есть некая абстракция, общественная сущность индивида есть не некая абстракция, а специфический способ реализации этой общественной сущности в зависимости от его места в системе общественных отношений. Тем самым открывается возможность для дифференциации, в противоположность уравниванию индивидов через, якобы, общие для всех общественные отношения. Такое уравнивание наиболее ярко выразилось в формуле «советский человек ». Осуществление же личностью общественной сущности, которое ведет к ее индивидуализации, происходит в реальных структурах деятельности, общения, познания, в жизненном пути, которые также существенно различны у разных людей. Но в методологии шестидесятых годов обсуждалась альтернатива: согласно одной личность рассматривалась как зависимая от общества, адаптирующаяся к нему; согласно другой - как субъект, преобразующий природу и даже общество. Ядром принципа индивидуального и общественного, предложенного для решения этой проблемы школой Рубинштейна явилось положение о противоречивом соотношении индивида и общества. Была предпринята попытка выявить разного рода противоречия, одни из которых составляют в целом основание определения психики, другие--личности и ее развития в жизненном пути. К их числу относится противоречие между «общением» и «обособлением» индивида, которое раскрывает специфику индивидной формы общественного бытия (с одной стороны ее обособление и с другой - связь с общественными формами), далее противоречие «особенности» - индивидуальности и всеобщности, включающее различие индивидов в существенную, а не второстепенную характеристику общественного способа бытия индивида, наконец, противоречие между индивидуализированностью и всеобщностью, выражающее специфику и исключительность развития индивидуальности. Тезис о противоречивости соотношения индивидуального и общественного представляет собой альтернативу другому решению этой проблемы, которое идет от Ж.Пиаже, Л.С.Выготского и в известной степени было присуще французской социологической школе. Речь идет о подобии или об общности структуры индивидуального и социального, т. е. о принципиально непротиворечивом соотношении индивидуального и общественного, о гармоническом «врастании» индивида в культуру, социум. Поскольку Пиаже имеет в виду генетическую плоскость этой проблемы, такое рассмотрение в известной мере оправдано: ребенок действительно только усваивает культурные формы и в этом смысле социализируется. Но далее он фактически изменяет генетическому принципу при рассмотрении индивида и среды в целом, поскольку выявляет их соотношение в некотором общебиологическом контексте с целью поиска их равновесия. Поскольку индивидуальные формы деятельности в конечном итоге трактуются (по своим структурам) как тождественные социальным, самое соотношение индивидуального и общественного оказывается неизменным, постоянным, инвариантным. Соотношение индивидуального и социального, которое на самом деле является их взаимодействием, оборачивается принципом тождества некоторых структур. Концепция интериоризации Выготского воспроизводит эту формулу применительно к развитию ребенка, но: как отмечалось выше, его продолжатели, распространяют ее на личность взрослого. При всем желании реализовать марксизм Выготский остается в рамках культурологического подхода, поскольку не проводит различия между культурой и социальным как общественными отношениями, которые в конкретных исторических условиях приобрета-ют противоречивый характер. Социальность, вслед за Пиаже, сво-дится к логическим операциям, знаниям, культурно-историческому опыту.

«Однако разные представители школы Выготского внесли существенные коррективы в этот тезис. Так Леонтьев в своих знаменитых «Очерках развития психики» в разделе, посвященном сознанию человека в условиях классового общества, пишет: «Итак, более пристальное рассмотрение общей картины жизни человека в условиях капиталистического общества открывает не только ее двойственность, но и ее внутреннюю противоречивость», которая в самой действительности выражается в отчуждении, а в сознании в «дезинтеграции» его общего строения, характеризующейся возникновением отношения чуждости друг другу тех смыслов и значений, в которых преломляется человеку окружающий его мир и его собственная жизнь». Однако, к сожалению, принцип противоречивости индивидуального и общественного у Леонтьева связывается только с принципом классовости, противоречивости капиталистического общества, т. е. раскрывается в его собственно конкретно-историческом значении. Он не выявляет того критического момента в развитии личности ребенка, когда его соот-ношение с действительностью превращается из гармонического усвоения человеческой культуры, этических и поведенческих норм в противоречивое отношение к миру взрослой личности, вызванное не только классовыми причинами, но несоответствием возможностей, способностей, устремлений каждой личности и условий и требований общества, обращенных к ней. Осознав принцип конкретно-исторических противоречий применительно к сознанию, он отрицает его применительно к личности. Наличие этих противоречий, на наш взгляд, порождает не только дезинтегрированность смыслов и значений, но определяет самую принципиальную способность сознания - его проблемность, его основную функцию--разрешать разного рода противоречия, возникающие в соотношении личности с действительностью. В монографии «Деятельность.Сознание.Личность.» Леонтьев признает объективность противоречий, связанных с многообразными отношениями человека, внутреннюю борьбу, но не раскрывает того центрального момента, что сама необходимость человеческой деятельности, о которой он лишь вскользь упоминает, составляет основу противоречия личности и общества.

Л.И.Божович, едва ли не единственная, выявила и учла противоречивость и в развитии личности ребенка.

Проблема  соотношения индивидуального и общественного оказалась значительно продвинутой благодаря постепенно вызревавшему в отечественной психологии системному подходу, который стал и общей методологией науки, и методологией определения личности, развитие которого, осуществляясь крещендо, достигает своего высшего этапа в восьмидесятых годах и связано с именем Б.Ф.Ломова, хотя предпосылки и отдельные важнейшие звенья системного подхода были разработаны в трудах Б.Г.Ананьева, П.К.Анохина, А.Н.Леонтьева, С.Л.Рубинштейна и др.